друзей – они все умирали от желания узнать о финале, а я ничего не могла им рассказать. Я могла бы потусоваться с кем-то из коллег по сериалу, но душевные раны еще не затянулись. Моя гордость твердила, что нужно спрятаться и продолжить зализывать их.

Сопровождаемая этой депрессивной мыслью, я помыла посуду, а затем сложила ее обратно в корзину. Стук в дверь заставил меня поспешить открыть ее. Из дома чрезвычайно быстро доставляли еду и забирали посуду назад.

С корзиной в руке я открыла дверь. И увидела Люсьена, который выглядел так, будто только что принял душ. Он казался невероятным гигантом на моем освещенном солнцем пороге.

Он был здесь. Здесь.

Люсьен посмотрел на корзину.

– Собралась на пикник?

– Ты же знаешь, что это корзина для доставки еды.

Я до смешного обрадовалась, увидев его, но решила не показывать этого. Черт бы его побрал. Люсьен выглядел таким чертовски самодовольным.

– Мне еду не доставляют. Это привилегия гостей.

Кажется, он нашел это забавным. А мне это показалось трагичным.

– Что ж, твоя потеря.

Рот Люсьена скривился.

– Раз еда такая вкусная, то чего ж ты корзину за дверь выставляешь?

Я была почти уверена, что он издевается надо мной. Но я приняла это спокойно, потому что мне нравилось, когда он так делал.

– Она пуста, сладенький. Я думала, ты пришел, чтобы забрать ее.

– Я что, теперь должен мыть за тобой тарелки?

– Пытаешься взбесить меня, да? – парировала я, бросив ему его же слова, которые он использовал в нашу первую встречу.

Люсьен широко улыбнулся – так потрясающе красиво, что у меня перехватило дыхание.

– Это очень просто, – ответил он моими словами. – Заставь меня хотя бы чуть-чуть потрудиться.

– Не переживай, еще как заставлю.

Это быстро его заткнуло. Ноздри раздулись, вся его легкая улыбчивость сменилась чем-то темным, многообещающим. Между моими бедерами разлилось тепло, кровь настойчиво забилась в венах.

Словно физически почувствовав мою реакцию, Люсьен моргнул и тяжело сглотнул. Но выражение его лица быстро вернулось к обычному нейтральному – что было типично для сурового и напряженного Люсьена, – и он прочистил горло.

– Вообще-то я зашел спросить, не хочешь ли ты пойти в поход.

Я в изумлении уставилась на него, будто рыба, вытащенная на берег. Это самая распоследняя реплика, которую я ожидала от него услышать. И, судя по изменившемуся тону кожи на его шее, он знал это.

Сместив вес, он уставился на меня из-под своих темных бровей.

– Я смутил тебя? Черт.

– Нет. – Я подняла руку, останавливая любые потенциальные попытки отхода с его стороны. – Вовсе нет. Просто удивил.

Мягко сказано. Мы расстались не на лучшей ноте, и он предельно ясно дал понять, что хочет, чтобы его оставили в покое. Я решительно настроилась выполнить его желание. Но вот он здесь, а я скучала по нему. Не прошло и дня, как я соскучилась по звуку его голоса, по удовольствию разговаривать с ним.

Он наклонил голову и иронично покачал ею.

– Сам удивился.

– Правда? – спросила я, едва сдерживая смех. Ох, как же этого хотелось. Раскинуть руки и безудержно рассмеяться до головокружения.

Он снова посмотрел на меня из-под своих густых ресниц.

– Подумал, может, тебе скучно. И вчера я был, – поморщившись, он схватился за затылок, и в этом положении его бицепсы стали такими отчетливыми, – козлом.

– Так и есть, – торжественно произнесла я, но испортила эффект, широко улыбнувшись. – Но и я не была лапочкой.

Он не улыбнулся, но в его глазах блеснуло веселье. Мы уставились друг на друга, обмениваясь взглядами, которые говорили, что мы оба прекрасно понимаем, насколько нелепо себя вели. Люсьен мотнул головой в сторону улицы.

– Ну? Хочешь пойти?

Я все еще не оправилась от шока, вызванного тем, что он действительно пригласил меня сделать что-то вместе с ним, но отмахнулась от этого ощущения. Ведь, где бы он ни находился, я хотела быть там. Это должно было напугать меня, но странным образом заставило почувствовать себя сильнее. Моя жизнь утратила определенность: в карьере, в том, где я стану жить, и, конечно, в личной жизни. Но, когда мы с Люсьеном оказывались вместе, я чувствовала себя полностью собой, а не фасадом с табличкой «Все идеально, двигаемся дальше», который я проецировала на мир.

– Конечно. Подожди, я переоденусь. Не двигайся! – Я сунула корзину с посудой ему в руки, затем остановилась, покраснев. – Прости. Заходи. Мне надо просто… – Я споткнулась о тапочки, которые оставила на полу. – Ага…

Его смешок последовал за мной в спальню. Я одевалась с легкомысленным волнением подростка. Не знала, как проживу этот день, не выставив себя еще большей дурой, не придушив его или не набросившись на него. Ни один из этих вариантов мне особенно не нравился – кроме разве что последнего, но я не могла действовать в соответствии с ним. Плевать.

Я собралась и вышла.

Люсьен

Совершил ли я ошибку, пригласив Эмму в поход? Возможно. Но я понял, что мне все равно. Вчера я повел себя как разъяренный придурок. Позволил всякой чуши осесть в разуме, дал скорби об утраченном взять надо мной верх. Существовала проблема: когда я поддавался грусти, наружу выплывала ярость. Врачи предупреждали меня, что с этим будет трудно справляться, что мой характер может немного измениться.

Немного. Ага. Всю свою жизнь я был спокойным человеком – всегда плыл по течению, забывая о всякой ерунде. Теперь я стал почти чужим самому себе. Чувствовал себя не в своей тарелке. Временами мне казалось, будто на мою голову набрасывается рой шершней, которые жужжат и противно жалят.

И я сорвался.

Мне стало стыдно до глубины души, едва я вспомнил, как хорошенькое личико Эммы побледнело, а все ее тело отшатнулось, словно ожидая удара. Она испугалась меня. На одну ужасную секунду она подумала, будто я причиню ей боль. От этого у меня заболел живот, но, только наконец улегшись в темноте своей комнаты, я почувствовал всю тяжесть раскаяния.

Теперь я не мог держаться от нее подальше, как не мог перестать дышать. Она нуждалась в чем-то большем, чем просто лаконично произнесенные извинения. Она нуждалась в утешении, заботе.

Я не был уверен, достаточно ли взять ее с собой в поход в горы, но, когда припарковал грузовик на стоянке у начала тропы, она показалась мне счастливой.

– У меня есть рюкзак, – сказал я ей, хватая его. – Я могу понести все, что тебе нужно.

– Что у тебя там? – Она приподнялась на цыпочки, пытаясь заглянуть в рюкзак, придвинулась слишком близко, и я почувствовал себя некомфортно. Я уловил дуновение