Шрифт:
Закладка:
Они завернули за угол дома Егорыча, к дворику с дровяным складом, лопатами, лейками и прочим садовым инвентарём.
На снегу желтели пятна света фонарей, которые держали Егорыч и городовой. Там, где света не хватало, темнела фигура, бочком прилёгшая на снег. Перед телом сидела чёрная кудлатая собачонка породы «русская дворовая». К незнакомым людям она повернула бородатую мордочку и приветливо помахала хвостиком. Псинка тихо подвывала.
– Посветите.
Городовой поднял фонарь над телом и тычком локтя подсказал садовнику сделать то же. Ванзаров присел перед телом. Глаза работника остекленело выпучились, изо рта свисала тёмная сосулька, рука неудобно подвернулась. Рядом с рукавицей виднелся продолговатый предмет. Ванзаров потянулся, в перчатку ткнулась собачья мордочка, будто хотела помешать.
– Кузя, пошла, пошла прочь, – зашипел Егорыч.
Собачка вильнула хвостом и отошла.
Ванзаров поднял находку за обгоревший кончик. Толстый «Упманн» подожгли, но тупого кончика не откусили, даже колечко бумажное на месте: мужик не знал, как управляться с сигарой. Нашёл, честно поднял рукавицей. Сделал, как велели. Сел в укромном месте отдохнуть от дневных трудов, побаловать себя барской забавой. Не зря доктора говорят: курить вредно. Особенно для жизни.
– Егорыч, почему не сказали, что к сигаре нельзя прикасаться?
Старший садовник виновато засопел:
– Сказал, как не сказать, всё как есть упредил строго-настрого, как велели… Так ведь Никитка, дурья башка, ничего не слушает: схитрить удумал… Утаил, значить, смолчал Никитка, что подобрал, рубь наградной себе положить вздумал…
– Когда он умер?
– Кто ж его знаить, – ответил Егорыч на внушение городового. – Я как ворота запер, обход сделал, пошёл в дом погреться. Жду, а его всё нет и нет. Думаю, куды Никитка подевался? Неужто ночью по саду бродить вздумал. Вышел на крыльцо, огляделся. Нету. Тогда заглянул во двор, а Никитка сидит. Тронул за плечо, говорю: «Что заснул, замёрзнешь до смерти». А он повалился чурбаном…
– Показывал свою находку?
– Если бы… Я б ему не позволил. Вот и рубь наградной пропал таперича… Как увидел его бездыханным, так вот и побёг за Иваном Евсеичем. – Садовник кивнул на полицейского. Для Егорыча городовой – первейшая власть. Что там над ним, до самых небес, и подумать страшно.
– Полагаете, сигара Куртица? – спросил Бранд, разглядывая находку. Строгий вид заменял ему сообразительность. – Та самая?
– Есть иные предположения? – ответил Ванзаров.
Бранд старательно задумался.
– Никогда не слышал, что сигара убивает, – высказал он всё, что смог наскрести в своей голове.
– Убивает даже шпилька. В умелых руках.
Забрав у городового фонарик, Бранд старательно рассмотрел тёмный цилиндр.
– Нет, не такая, – уверенно сказал он.
– Сергей Николаевич, где видели схожую сигару?
– Нет, совсем другая. Пустяки, показалось.
У поручика затребовали подробности. Бранд доложил, что недели три назад на улице был найден замёрзший бродяга. Рядом с ним валялся окурок, уличный мусор. Сигара другая, он хорошо запомнил. Просто совпадение.
– Почему об этом случае не было в сводках? – спросил Ванзаров.
– Так ведь оформили как бытовое происшествие.
Да, приставу Кояловичу лишний труп на участке ни к чему. Тем более бродяги.
Ванзарову потребовалась пустая ёмкость. Егорыч вынес из дома бонбоньерку, у которой на крышке красовался крылатый конёк. Размер как раз для сигары. Коробка отправилась в карман жалкого пальто, к склянке с наклейкой «Ванильный сахар» и ключу с цифрой 3. Бранду дано было распоряжение снять показания с Егорыча и доставить тело в Мариинскую больницу, ближе к Ивану Куртицу. Поручик обещал исполнить в точности. Собрался в сыск – привыкай трудиться за троих.
Ночью сад казался загадочным колдовским царством, за каждым деревом и сугробом прячутся неведомые существа. Подо льдом ждут русалки. Хотя какие в городском пруду русалки. Давно бы выловили и отправили в Кунсткамеру. Ванзаров не услышал, а ощутил, что за ним кто-то следует. Он обернулся. Собачка Кузя провожала. Вильнув метёлкой хвоста, завыла, будто хотела сказать нечто важное. Слов подобрать не могла.
Ванзаров погладил кудлатый загривок:
– Была бы ты полицейской собакой…
Кузя отпрянула, будто не желала служить в полиции, отбежала. Ванзаров помахал ей на прощание и пошёл к калитке.
День выдался долгим.
28
Время остановилось. Вернее, улеглось рядом с Тухлей. Дорогой друг возлежал на диване в той же позе и в том же халате. Он поднял руку жестом, каким цезарь приветствует народ.
– А, Пухля, вот и ты, – сказал друг. – Как же я утомился…
Усталость советовала провести эксперимент: проверить на Тухле сигару из бонбоньерки. Проблема с жильцом решится окончательно. Но мир станет скучнее. Что будет за жизнь, если в ней не будет Тухли? Скучна, однообразна, печальна. Не станет в ней щепотки глупости. Пресной, как щи без соли. Пусть Тухля объедает, носит его халат и тапочки, пусть доводит до бешенства, пусть злит невероятно. В этом смысл дружбы: терпеть того, без которого не можешь. Чтобы он терпел тебя. И вместе добраться до края жизни. А что там, за краем… Вот окажемся и посмотрим…
– Посыльный утром был?
Сам себе Тухля казался невинностью в халате.
– Какой посыльный? – чуть капризно спросил он, скрывая стыд. – Не было никакого посыльного. Что должен был доставить?
– Не имеет значения.
Наверняка Куртиц поскупился посылать пригласительный билет. Покрасовался перед Шереметьевским. Ванзаров вынул из кармана свёрток.
– С вязигой, твой любимый, – сказал он, кладя пирог на стол.
Тухля скривился:
– Не хочу есть, я сыт и пьян. Немножко.
В комнате витали запахи коньяка и чего-то, что не подают в трактирах.
– Мышь поймал и зажарил? – спросил Ванзаров, снимая шапку и пальто.
– Пухля, твои шуточки отдают примитивом.
– Не называй меня так.
– Хорошо, Пухля. – Друг повернулся на бочок, отлежав спинку. – Я нашёл место.
– В Зоосаде обезьяна освободила клетку?
– Игнорирую твою грубость. Отныне я служу переводчиком с английского! Знаешь, у кого?
– Королева Виктория прислала за тобой лорд-канцлера.
Тухля показал язык:
– Не угадал, дружище. Я – личный сопровождающий и переводчик великого писателя Джерома Клапки Джерома!
Английский юмор Ванзарову был не близок. Он сам не прочь пошутить. Кое-где у нас порой. О славе романа «Втроём по Темзе» слышал, но до книги не добрался. Какой ещё Джером, когда «Одиссея» не перечитана.
– Что он тут делает?
– Приехал с визитом в Петербург по приглашению кружка любителей его творчества. Кружок возглавляет переводчица его книг, мадемуазель Жаринцова. Такая умница.
– Та самая женщина, что ты искал всю жизнь?
Тухля отмахнулся:
– Ты пошл, Пухля. Мадемуазель Жаринцова не в моём вкусе. И знаешь что? Это секрет, но я тебе скажу.
Развернув вощёную бумагу, Ванзаров
