Та, что звалась Ткачом Снов, никогда бы не позволила Бадо́ насильно запирать людей в кошмарах и пить из них жизненные соки.

Будто всего этого было мало, Бадо́, запеленав Каэр в кокон, обнаружила, что ее наставница и приемная мать до сих пор, века спустя, жила в созданном ими обеими мире сновидений. Это было уже слишком. Весь этот чудесный мир, все эти серебряные звери, цветущие сады и хрустальные водопады служили ей лишь вечным укором, болезненным напоминанием, какой могла быть ее жизнь, какой могла быть она сама… И какой они обе стали.

Вспылив, Бадо́ вытянула из мира сновидений всю энергию до последней капли, уничтожила, стерла, растоптала его. Каэр плакала так же горько, как в тот день, когда ее потеряла.

Ткач Кошмаров резко тряхнула головой, прогоняя назойливые воспоминания. У Каэр был шанс присоединиться к ней, но Бадо́ знала, что та им не воспользуется. Теперь она могла бы научить Каэр чему-то новому. Например, как искажать чужие сны и вытягивать из людей силу. Но это же Каэр… Она никогда не согласится на подобное. А значит, выход у Бадо́ лишь один: держать наставницу в плену до тех пор, пока все это не закончится. Пока ее план не будет воплощен.

И тогда даже Каэр, истинная Туата Де Данная, не сможет ее остановить.

Никто не сможет.

Разговор с Леллем опустошил ее. Прошлое, которое невозможно изменить – та еще ловушка для разума, сколь бы совершенным он ни был. Бадо́ предпочитала жить настоящим и воплощенным в мечтах и планах будущим.

– Продолжим завтра, – резко сказала она, поднимаясь.

И покинула тронный зал, лениво размышляя о том, что «завтра» в мире мертвых – понятие на редкость относительное. Чем займется Лелль в отсутствие своего кукловода, ее интересовало мало.

Не прошло и нескольких минут – если, опять же, верить ощущениям, – как Бадо́ оказалась на месте проведенного ритуала, у вскормленной ее силой земли. Каждый день, в мире теней неотличимый от прочих, она приходила сюда, чтобы напитать почву своей кровью.

А сейчас, разговаривая с Леллем, она почувствовала, как вторая половина ее сердца… Нет, не забилась – ведь не билась даже та, что была у нее внутри. Просто ожила тем странным образом, знакомым всем ревенантам – когда колдовские чары и магия в крови заменяют им жизненную силу. Подобное движение Бадо́ ощутила в той, погребенной в земле, половине сердца.

И теперь, замерев посреди вихрей полуночной силы, она ждала.

В этом застывшем ледяном пространстве время текло иначе. Не видя мира живых через призму Вуали и теневых троп, Бадо́ не могла сказать, как долго простояла, прежде чем из земли показался черный отросток, в котором смутно угадывалась человеческая рука. Грязная и окровавленная, как только что вырванный из материнской утробы младенец.

Будто зомби из могилы, из земли выбралось порождение теней. А за ним еще одно.

Они выглядели как ужасающие комки тьмы, отдаленно напоминающие слепленную наспех и почерневшую человеческую плоть без кожи. Кто-то сказал бы, что они омерзительны, но Бадо́ создавала их не для того, чтобы любоваться.

Ткач Кошмаров прикрыла глаза, ощущая удовлетворение. Что бы судьба – или высшие силы – ни уготовили ей, какие бы ни ниспослали испытания, она всегда найдет способ сделать так, чтобы повернуть ситуацию в свою сторону.

– Здравствуй, Маха. Здравствуй, Немайн.

Ее мертвые дочери что-то тихо проворковали.

Глава 16

Подготовка

Склонившись над столом, Морриган изучала свежие мемокарды, на которых запечатлела всю полученную от Дэмьена информацию об исследовательском центре.

Сама того не зная, Бадо́ сослужила Камарилье хорошую службу. Специфика ее чар напрямую зависела от того, насколько силен страх людей, энергию которых она выпивала. От обыкновенных кошмаров разум избавлялся легко, как от мимолетной боли от удара пальцем. Попробуй вспомнить эту боль спустя несколько часов – ничего не выйдет.

Так и с большинством жутких снов, от которых просыпаешься с криком. Часть поблекнет сразу же, другая – после того, как ты с плачем расскажешь о нем маме, папе, коту или плюшевой игрушке. Кошмары взрослых чуть сложней и долговечней, потому что построены на более серьезных фобиях и более реальных страхах, которые живут где-то в подсознании и воплощаются во снах.

Кошмары Бадо́ были прочно переплетены и с подобными страхами, и с воспоминаниями. Исходя из того, что Морриган слышала от Клио, они были детальны, ярки, выпуклы, многомерны – чтобы сильнее впивались в память и душу. Бадо́ ткала свои кошмары словно полотно, используя все свое мастерство, создавая сложнейшие узоры из тончайших шелковых нитей.

Вот почему свое прошлое, от которого в памяти остались лишь разрозненные куски, Дэмьен, побывав в лапах Бадо́, теперь помнил так отчетливо. Все, что оставалось сделать Морриган, принявшей на себя роль его личного писца – это убрать из рассказов сюрреалистичные эпизоды с обязательным присутствием черной паутины, отражающие те моменты, когда разум Дэмьен пытался осознать, что все увиденное им является сном.

Отталкиваясь от полученной информации, Камарилья составила план исследовательского центра. Да, в нем отсутствовало несколько комнат, которых Дэмьен не помнил или не видел и которые так и не стали частью его кошмаров. Однако основные помещения в план были включены.

Внутренний двор. Спальни подопытных, заставленные рядом коек. Столовая. И самое главное – комната, в которой происходила трансмутация.

Взяв за основу сон, в котором Дэмьен отправлялся на охоту в качестве ловчего, они с Джамесиной и остальными пытались понять, где именно находился исследовательский центр. Берсерк раз за разом зажимал между ладоней лист со спектром, запечатлевая на нем каждый уголок внутреннего двора и того, что виднелось за ним.

Это был пустырь без особых опознавательных знаков, однако и бааван-ши, и ланнан-ши заверили, что их более дикие сородичи способны отличить даже один кусок пустыни от другого. Кто-то из них мог однажды набрести и на каменный монолит исследовательского центра. Или хотя бы увидеть его издалека.

Итогом стали десятки подробнейших спектрографий, над которыми уже колдовала вызванная в Тольдебраль ведьма пути. Изучением мемокардов Морриган лишь коротала время. Ее звездный час наступит гораздо позже.

Правую руку Ханна держала над ворохом спектрографий, левую с зажатым в пальцах медальоном на цепочке простерла над картой. Ведьмы пути использовали разные способы для поиска людей, а потому поначалу Морриган с любопытством наблюдала за Ханной – и напрямую, и через рассветный осколок. Но метод той был на