Шрифт:
Закладка:
Как насчет того дня, когда она навестила Дэмьена, только вышедшего из душа с полотенцем, обернутым вокруг бедер? Нехитрое облачение позволило рассмотреть даже те татуировки, которые прежде были скрыты от ее глаз. Их она с помощью теней и баланса между тьмой и светом, и рисовала.
Иронично, но получилось даже лучше, чем с пантерой.
Какое-то время Морриган мрачно смотрела на теневого двойника Дэмьена Чейза. А затем одним резким движением руки превратила его в пыль.
Глава 14
Мир, сотканный из снов
День, когда вскрылась правда о Бадо́, запомнился Клио по многим причинам. В первую очередь – из-за матери, оказавшейся Ткачом Кошмаров. Но не только.
Убийство короля оказалось для Клио таким же шоком, как и для остальных. Однако в Тольдебраль было два человека, для которых смерть Доминика стало настоящим ударом. Первой была Бадо́, второй – Ада. Они с Клио были не настолько близки, и все же она успела понять: Ада видела в Доминике не просто лорда своего Дома, но практически опекуна, и была всем сердцем ему предана.
В ту ночь, когда Пропасть потеряла своего короля, Ада плакала и никак не могла успокоиться. Не подпускала к себе виталиста, чтобы он мог погрузить ее в спасительный сон. Клио понимала ее: иногда вызревшую боль надо выплакать, и тогда станет легче. Но не вся боль способна притупиться. Порой она продолжает терзать тебя изнутри, как осколки стекла или куски острых лезвий.
И ты царапаешь грудь, не в силах даже вздохнуть – не то что дышать в полную силу.
Боль Ады была из таких. Рассветная ведьма казалась такой ранимой, такой хрупкой… Клио хотелось хоть немного облегчить ее страдания. Сидя на краешке кровати, она коснулась Ады, желая обнять, поделиться своим теплом, а та вдруг умиротворенно смежила веки и прислонилась к плечу Клио. Через пару минут ведьмочка задышала спокойно, размеренно.
Не сразу Клио поняла, что ее руки по-прежнему окутаны сновидческой энергией, которую она, благодаря Каэр, пронесла с собой. А живущая в ней сила Туата Де Данная и ее творения, Ловца Снов, не позволяла двери между двумя мирами захлопнуться. Она была мостиком между явью и сном.
Вряд ли Клио в тот момент могла усыпить любого, кого коснется. В случае с Адой сыграло роль ее целенаправленное желание – провести уставшую от слез, опустошенную ведьмочку в Юдоль Сновидений.
Вот она и провела.
Проверить свою теорию Клио смогла уже на Морриган – за день до того, как покинула Тольдебраль. Она снова наведалась в Юдоль Сновидений, чтобы зачерпнуть и унести с собой в мир живых частицу серебристой силы. А потом окутала ею старшую сестру, чтобы погрузить в глубокий сон.
Кажется, это была последняя ночь, когда Морриган, ставшая королевой Пропасти, нормально спала.
Клио бы радоваться, ведь подобные чары подтверждали правоту Каэр: ее сноходческий дар многогранен. Вот только кому по-настоящему может помочь эта грань ее дара – способность умиротворять, усыплять? Разве что измученного болезнью ребенку…
Но этого недостаточно. Этими чарами она не поможет даже близким и родным. Не говоря уже обо всех остальных.
Перед внутренним взором застывшей у окна Клио снова замелькали разрозненные образы. Черная паутина Ткача Кошмаров. Холод в глазах Кьяры. Спящий Лелль.
Резко выдохнув, Клио опустилась на кровать. Несколько мгновений – и Юдоль Сновидений потянулась к ней, а потом мягко заключила ее в объятия.
После того, как Бадо́ убила всех спящих, Клио каждую ночь со страхом вступала в царство снов. Мысль билась в голове, обжигая: что, если на этот раз Бадо́ украла жизнь самой Каэр?
Но всякий раз Клио находила Ткача Снов, по-прежнему опутанную черной паутиной Ткача Кошмаров. Клио не знала, пыталась ли Бадо́ убить Каэр и просто не справилась со своей задачей или же пока решила оставить ее в живых. Разумеется, не из сострадания. Для того, чтобы Каэр служила ей постоянным источником жизненных сил.
Вероятно, свободу Туата Де Данная могла получить только со смертью Бадо́.
Золотистые волосы Каэр, в прошлом – оборотницы-лебедушки, падали на черную паутину и перемешивались с ней. С каждым днем Каэр становилась все слабее – драгоценная сила утекала из нее по колдовским паучьим каналам. Сердце Клио болезненно сжалось. Хотела бы она хоть как-то помочь…
– Сестрица, – увидев ее, радостно воскликнула Каэр.
Клио смутилась. Да, у них один и тот же дар, но она никогда не сравняется силой с самой первой в мире сноходицей и дочерью богини-матери Дану. Той, что сумела сотворить себе сына – Ловца Снов.
– Я знаю, кто пленил вас, – на одном дыхании выпалила Клио. – Это моя мать.
В прошлые их встречи она так и не нашла в себе сил признаться.
– Знаю, сестра, – спокойно отозвалась Каэр. – Вижу ее в твоих кошмарах.
Она замолчала, скорбно опустив уголки губ. В лазуревых глазах застыло странное выражение, которое Клио не могла опознать.
– Я хочу заставить ее отпустить вас, – сжав руки в кулачки, горячо проговорила Клио. Тут же сникла, и разжала пальцы. – Но я знаю, что это…
– Невозможно, – печально улыбнулась Каэр.
– Маловероятно, – поправила она. – Морриган могла бы заставить ее слушать, но…
Для начала Ткача Кошмаров нужно поймать. И каким-то неведомым образом лишить колдовской силы.
– Ты пришла ко мне, чтобы рассказать правду о своей матери?
В голосе Каэр не было и толики боли, обиды или усталости. Если слушать ее с закрытыми глазами, может показаться, что оборотница-лебедь лежит на подушках с золотистой бахромой в своем замке и ест виноград из хрустальной чаши.
А не прикована глянцево-черными путами к одному островку мира снов.
– Нет. Не только, – призналась Клио. – И не только для того, чтобы вас проведать…
«Чтобы вам не было одиноко в этом белом плену».
Она рассказала то, что было у нее на уме. Каэр слушала молча, а волнение Клио с каждым оброненным словом отчего-то все больше возрастало. Ловец Снов, возникший рядом с матерью словно из ниоткуда, тоже внимательно слушал. Пусть и вряд ли по-настоящему ее понимал.
– Я не знаю, что из этого выйдет, – призналась Клио. – Но должна попытаться сделать хоть что-то.
