– А вот и ты, – сказала тетя Линда. – Я уж собиралась снова звать тебя. Брайс только что пришел.

– Привет, Мэгги, – подал голос Брайс. Он был в тех же джинсах и футболке, и я невольно отметила, что контуры его плеч и ног радуют взгляд. – Линда позвала меня помочь с елкой. Надеюсь, возражений нет.

Я на миг потеряла дар речи, но кажется, этого никто не заметил. Тетя Линда уже надевала куртку по пути к двери.

– Мы с Гвен быстренько съездим в магазин, чтобы сделать эгг-ног[8], – сообщила она. – Если захотите включить гирлянды, не стесняйтесь. Мы скоро вернемся.

Я мялась в дверях, пока не вспомнила с мучительной остротой, зачем вышла из комнаты. Проскользнула в ванную, потом вымыла руки. Разглядывая себя в зеркале над раковиной, даже я видела, что выгляжу устало, но ничего не могла с этим поделать. Причесавшись, я вздохнула и вышла, не понимая, почему вдруг занервничала. Мы же с Брайсом провели вдвоем в этом доме несколько часов – почему тогда сейчас его приход ощущается иначе?

Потому, подсказал внутренний голос, что он здесь уже не в качестве моего репетитора. Он пришел потому, что тетя Линда попросила, но не ради помощи ей: она просто решила, что это меня порадует.

К тому времени, как я вышла из ванной, тетя Линда и Гвен уже уехали, а Брайс вытягивал из коробки гирлянду. Посмотрев, как он распутывает ее, я, стараясь держаться невозмутимо, вытащила вторую и тоже принялась распутывать.

– Читать учебники я закончила, – известила его я. – И еще немного поработала над рефератом.

Без солнечного света его глаза и волосы казались темнее.

– Молодец, – кивнул он. – А я сводил Дейзи на прогулку по берегу, потом родители сказали мне наколоть дров. Спасибо, что позвали меня в гости.

– Не за что, – отозвалась я, хоть и понимала, что могу просто промолчать.

Он растянул на руках распутанную гирлянду и обвел взглядом комнату.

– Надо проверить, все ли лампочки работают. Здесь где-нибудь есть розетка?

Я понятия не имела. Розетки мне никогда не требовались, но он, похоже, говорил сам с собой, потому что наклонился и заглянул под стол рядом с диваном.

– А вот и она.

Он гибко присел на корточки и потянулся вилкой к розетке. Я увидела, как замигали разноцветные лампочки гирлянды.

– Я так люблю наряжать елку, – признался Брайс, снова направляясь к коробке. – Это помогает проникнуться атмосферой, – пока он доставал следующую гирлянду, я закончила распутывать свою, разложила ее на полу, включила, посмотрела, как она мигает, и занялась следующей.

– А я еще никогда не наряжала елку.

– Правда?

– Обычно это делает мама, – объяснила я. – У нее свои представления о том, как должна выглядеть елка.

– А-а, – протянул он, и я заметила, что он озадачен. – У нас все наоборот. Мама, как говорится, руководит, а мы, все остальные, действуем.

– Она не любит украшать елку?

– Любит, но надо знать ее, чтобы понять, о чем речь. Кстати, это я подал мысль насчет эгг-нога. У нас есть такая традиция, и как только я заговорил о ней, тетя Линда решила перенять ее. А я уже рассказал ей, что, по-моему, сегодня ты отлично поработала. Особенно под конец. Мне почти не пришлось тебе помогать.

– Все равно я еще отстаю очень сильно.

– Это меня не беспокоит. Если ты будешь продвигаться такими же темпами, как сегодня, ты и не заметишь, как все нагонишь.

Я в этом сомневалась. Похоже, он был больше уверен во мне, чем я сама.

– Спасибо тебе за всю помощь. Не помню, поблагодарила я тебя днем или нет. К тому времени, как ты ушел, я уже ничего не соображала.

– Нестрашно, – отозвался Брайс, взял у меня гирлянду и проверил, работает ли она. – Долго ты живешь в Сиэтле?

– С самого рождения. В одном и том же доме. В одной и той же спальне.

– Представить не могу, каково это. Пока мы не перебрались сюда, переезжать приходилось чуть ли не каждый год. В Айдахо, Виргинию, Германию, Италию, Джорджию, даже в Северную Каролину. Одно время папа служил в Форт-Брэгге.

– А я даже не знаю, где это.

– В Фейетвилле. К югу от Роли, примерно в трех часах езды от побережья.

– Это мне мало что говорит. Мои познания в географии Северной Каролины ограничены Окракоуком и Морхед-Сити.

Он улыбнулся.

– Расскажи про свою семью. Чем занимаются твои мама с папой?

– Папа работает на конвейерной линии в «Боинге». Кажется, занимается клепкой, но точно не знаю. Об этом он почти не говорит, но по-моему, на работе у него одно и то же каждый день. А мама – секретарь на неполный день в нашей церкви.

– И у тебя есть еще сестра, правильно?

– Ага, – кивнула я. – Морган. На два года старше меня.

– Вы с ней похожи?

– Если бы! – вздохнула я.

– Уверен, она говорит то же самое о тебе, – его комплимент застал меня врасплох – совсем как утром, когда я услышала от него, что выгляжу отлично. Тем временем Брайс откопал в коробке удлинитель. – Ну вот, мы готовы, – объявил он, включил его в розетку, а в удлинитель – первую из гирлянд. – Что выбираешь – направлять или поправлять?

Я не поняла, о чем он.

– Наверное, поправлять.

– Ясно, – он взялся за елку и слегка отодвинул ее от окна. – Так будет удобнее ходить вокруг всего дерева. А когда закончим, мы передвинем ее обратно.

Стараясь не натягивать провод, он завел его за елку, потом вывел вперед.

– А ты следи, чтобы не получилось пропусков или тех мест, где несколько лампочек сбились в кучу.

Поправлять. Теперь ясно.

Я делала все так, как он сказал, и вскоре первая гирлянда кончилась, и он включил следующую. Мы повторили весь процесс, действуя слаженно и быстро.

Он прокашлялся.

– Я хотел спросить, что привело тебя в Окракоук.

А вот и он. Тот самый вопрос. Вообще-то меня удивило, почему он не всплыл раньше, особенно когда вспоминала разговор с тетей о том, что в Окракоуке ничего не скроешь. И ее слова, что ответ должен исходить от меня – так будет лучше. Я сделала глубокий вдох, чувствуя пугливую дрожь.

– Я беременна.

По-прежнему сидя на корточках рядом с удлинителем, Брайс поднял голову и взглянул на меня.

– Знаю. Я о другом: почему ты здесь, в Окракоуке, а не вместе со своей семьей?

У меня невольно открылся рот.

– Так ты знал, что я беременна? Это моя тетя тебе сказала?

– Линда мне ничего не говорила. Просто я сложил мозаику.

– Какую мозаику?

– Из фактов. Ты здесь, но учишься по-прежнему в школе в Сиэтле. Уезжаешь отсюда в мае. Насчет причины твоего внезапного приезда твоя тетя высказалась уклончиво. И попросила сделать помягче сиденье для твоего велосипеда. И наконец, сегодня ты часто уходила в туалет. Единственное объяснение, которое имеет смысл в этом случае, – беременность.

Не знаю, что меня больше поразило