– Как всё не вовремя-то а?.. – раздражённо и зло процедила Влада, напряжённо зажевав губы.

Пёс, среагировав на её голос, замер, ожидая команды, но она только нервно взмахнула рукой.

– Гулять! – буркнула, раздражаясь и на немца тоже.

Проходя мимо места, где не так давно ждала своего часа страшная находка, Влада невольно поёжилась. Грачи, взгромоздившись на ветки, грузно хлопая крыльями, спускались всё ниже и будто с интересом наблюдали за ней. Слёз не было, только горькое сожаление.

– Как же ты так?.. – слабым голосом проговорила Влада и натужно вздохнула.

Его звали не Гутар… Иса. Отец называл его Иса. Он был могучий, как скала, смотрел на мир будто свысока и с явной насмешкой.

Глава 10. Много лет назад

***

Первые дни после потери сестры были самыми страшными. Влада не хотела смириться. Она не умела отпускать и прощать – этому её никто не научил. Но зато Влада умела любить и ненавидеть. Правда, с уходом маленькой Эль любви практически не осталось, а вот ненависти… Этого добра в запасе было хоть отбавляй!

Дикая несправедливость выжала её до капли, выдавила жизнь из хрупкого тела, оставляя внутри даже не пустоту… а какую-то дыру! Первый раз Влада пришла в себя ещё в машине, рядом сидел отец. Кериму просто повезло, что у неё отобрали нож… а раздавать пощёчины он умел. Тяжёлая рука выбила из Влады ещё несколько часов послушания, ведь без сознания быть послушной так легко. Очередная вспышка агрессии закончилась для неё на полу салона авто, а остаток пути и вовсе прошёл в багажнике внедорожника со связанными за спиной руками.

Новый дом был большим и роскошным, но для тех, кто не умеет ценить отцовской доброты, там предусмотрен подвал. Влада намеренно загоняла себя. Она рвалась и беспомощно рычала, будто дикий, но отчаянный зверь, попавшийся в силки. Она билась в истерике и надеялась сбежать. Смысла жить вдруг не стало, желания – тем более. Она хотела уйти туда, где осталась маленькая Эль… но такого места не было на карте, и Влада сдалась. Ей не нужно было есть, пить… а набитый ватой матрас, куда её, чаще в бессознательном состоянии, перекладывала охрана, вызывал отвращение, и Влада сползала на бетонный пол. В какой-то момент стало тяжело дышать, вдруг показалось, что это конец. Жуткая мысль вызвала улыбку.

В те дни она не чувствовала боли, страха, не сожалела о последствиях. В голове чётко наметился смутно знакомый, ласковый голос, и Влада готова была идти за ним. В планы вмешался отец. Его такой расклад не устраивал. Керим выволок её на улицу, швырнул к грубой отделке высокого фундамента, прямо на голову вылил ведро ледяной воды.

– Ты моя дочь! – взревел он, пытаясь поставить Владу на ноги сразу после. – Ты не имеешь права на слабость! – ударил он её по лицу.

Где-то за могучей спиной мельтешили люди, но Керим готов был разорвать любого, кто посмеет вмешаться.

– Я тебя ненавижу… – наплевав на слабость и абсолютное бессилие, Влада вытолкнула из себя слова.

Очередной безжалостный удар наполнил рот кровью. Проглотить её не удалось – только выплюнуть.

– Её уже нет, ты слышишь?! – надсадно кричал отец, сотрясая Владу за грудки так, что рубашка затрещала по швам. – Эльмиру уже не вернуть! А я есть! Я – есть! И я не отпускаю тебя!

– А я хочу, чтобы ты сдох! – прошептала она, еле ворочая языком.

– Нет! – с ненавистью во взгляде и с каким-то дьявольским превосходством заявил Керим. – Я буду жить. И ты тоже. Потому что других вариантов я тебе не оставлю, – пообещал он и с демонстративной брезгливостью оттолкнул Владу от себя.

Когда она рухнула буквально под ноги, отец ещё некоторое время смотрел свысока, а затем присел перед ней на корточки и совершенно отстранённо продолжил.

– Только слабаки подыхают вот так… Ты всегда была из тех, кто хочет бороться, и я подарил тебе этот шанс. Принял в семью, дал имя, воспитал характер. Знаешь, если захочешь провести эту ночь на улице – это будет твой выбор. Последний. Мы теперь живём в городе, который отторгает слабаков. Значит, тебе здесь просто не место, – безразлично добавил он и развёл руками.

Керим встал и брезгливо растёр ладони.

– Дверь дома будет открыта всю ночь. А утром я забуду, что когда-то у меня была дочь.

Наступила гнетущая тишина.

– Не трогать! – прикрикнул он с высокого крыльца, ясно давая своим людям понять, что решение, по сути, уже принято, осталось только выждать несколько часов.

Керим ушёл, а в душе так ничего и не дрогнуло от его слов. Над головой Влада видела чёрное небо без единой звезды на нём, холодная земля и стылый ветер тащили последние крупицы жизни. Теперь она обрела долгожданную свободу, но, увы, не могла ей воспользоваться – ноги не держали, желания карабкаться больше не осталось. А потом перед глазами мелькнуло лицо.

– Так и будешь лежать здесь? – раздался тихий мужской голос. – Зря. Завтра же Керим приведёт в дом новую жену, а через год обрадует всех известием о своём первенце. Снова. Я помню день, когда ты родилась, – в голосе послышалась усмешка. – Ты не кричала, и он сказал повитухе тебя утопить. В тот момент дом буквально взорвался грозным детским рыком. А что сейчас?

– Сейчас такой ошибки я не повторю… – вяло улыбнулась она, мысленно прощаясь с жизнью.

Когда мужчина подхватил её на руки, Влада просто не смогла сопротивляться. Тепло, идущее от его тела, обожгло, а ровное дыхание внушило спокойствие. Спустя время в лицо ударил яркий свет, и она болезненно застонала.

– Иса, ты плохо меня понял? – раздался невдалеке голос отца, но тот, что держал её на руках, и не подумал остановиться.

– Она просто глупый ребёнок… Мужчина должен быть сильнее и выше глупости. Или ты не мужчина, Керим? – фыркнул он, и Влада вдруг подумала, что какой-то смысл в его словах всё же был. Жаль, что сами слова безвозвратно улетучились… Но она всё равно сделала выбор. Решила остаться.

Тяжёлая пневмония отобрала ещё полгода. Нехотя возвращался вес, и в свои неполных четырнадцать Влада набрала всего тридцать пять кило. Но, пожалуй, бороться – это единственное, чему она научилась. И если совсем недавно боролась за право умереть, то теперь приходилось бороться за то, чтобы выжить. Этому отчаянно сопротивлялось собственное тело. Каждая его клеточка высказала такому решению громкое «фи». Противостоять