Быть может, проводить уроки музыки — не такая уж и плохая идея?

Изабель села рядом с ним, бесшумно подойдя, боясь прервать вдумчивый диалог музыканта и инструмента. Она сосредоточенно, даже слишком сосредоточенно наблюдала за тем, как ловко его длинные пальцы извлекали прекрасную мелодию из гитары.

— Что исполним, ангел мой?

Изабель вздрогнула и густо покраснела, словно её поймали за чем-то постыдным.

— Может, просто поиграешь?

Он покачал головой, улыбаясь.

— Спой мне. Как сегодня… дома.

С этими словами Эрик лёг на спину, держа в руках гитару. Его голова теперь покоилась на бёдрах Изабель. Девушка напряглась всем телом, но даже не подумала о том, чтобы отодвинуться или встать.

Она не хотела петь. По-прежнему не хотела. Вот только от звука её голоса Эрик становился таким ранимым, таким счастливым и хрупким, что у неё не хватало духу ему отказать.

Невольно Изабель начала перебирать пальцами пряди его чёрных волос. Жёсткие, колючие. Прекрасно подходят под его характер.

Подумав, Изабель начала петь одну из арий своей постановки, которую за два месяца уже выучила наизусть. Это была неспешная композиция, требовавшая от исполнителя сначала огромный объём лёгких, а уже потом — вокальные навыки.

Эрик заиграл, подстроился под её пение. Его глаза были закрыты, он лежал, но даже в неформальной обстановке он исполнял музыку так профессионально, словно находился на сцене.

Изабель завидовала чёрной завистью.

И всё же, она продолжала. Одна ария сменялась другой, третьей, Изабель перешла на популярные песни, потом — на любимые. Эрик не позволял ей передохнуть. Сам он не пел, зато умолял её спеть ещё, ещё и ещё.

Когда Изабель уже не шли на ум песни, Эрик предлагал ей свои — те, что она знала и те, которые у неё не было желания исполнять из-за их сложности. Он сел на диване, поднявшись с бёдер Изабель, и заиграл быстрее, настойчивее, громче.

И агрессивнее.

В его глазах вновь вспыхнуло инфернальное пламя, которое раньше казалось Изабель признаком безумия.

Но сейчас Призрак Оперы всем своим существом излучал страсть, граничившую с одержимостью. Он прерывисто дышал, вздрагивал, вглядываясь в её лицо, не мог сдержать улыбки.

Изабель невольно прикусила губу, сжав простынь.

— Может, — произнесла она, и её голос звучал тонко-тонко, — отложишь уже гитару?

«И сыграешь на мне», — хотела сказать она, но не решилась.

Изабель сгорала от стыда от своих же мыслей.

— Ещё, — прошептал он. — Ещё одну арию, ангел мой. Всего одну.

Изабель прикусила губу, со злобой глядя на Эрика. Её голосовым связкам требовались отдых и горячий чай, а не перенапряжение.

А ей самой требовался сидящий рядом музыкант.

Девушка уже не могла контролировать дыхание, не могла петь, да и её тело от нетерпения била дрожь.

— Хорошо, — выдохнула она, едва ли не проклиная Призрака Оперы за упрямство. — Начинай.

Он заиграл. И Изабель из всей арии спела ровно два слова.

Прежде чем впиться поцелуем в его губы и заставить оторваться от чёртовой гитары.

Выдохнув, Эрик убрал инструмент, с жаром ответив на её ласку.

— Наконец-то, — прошептал мужчина, мягко прикусывая губу девушки. — Я думал, не дождусь.

— Ах ты…

Изабель не смогла договорить. Эрик спустился поцелуями к её шее, почти до боли стискивая её в объятиях, крепко прижимая к себе. До этого момента девушка и подумать не могла, как сильно истосковалась по его теплу, сильным рукам, обжигающему дыханию. С её губ сорвался протяжный стон, когда Эрик отбросил в сторону её одежду.

Но стоило ей потянуться к его халату, сорвать пояс и обнажить алеющие шрамы, как мужчина стиснул её руки ладонью и задрал их над головой девушки, не позволяя пошевелиться. Второй рукой он скользил по её телу — осторожно, ласково, будто боясь любым неосторожным движением сломать нежное тело.

Он целовал, прикусывал, впивался губами в чувствительные места, из-за чего по коже Изабель будто бы пробегали электрические разряды. Выгибаясь, с трудом хватая ртом воздух, она выкручивала руки, пытаясь освободиться, вырваться из захвата. Быть такой беспомощной рядом с ним ей не хотелось.

Слишком сильно ей это нравилось. Ненормально сильно. Порочно.

Когда Эрик спустился поцелуями ниже, Изабель вздрагивала от каждого его движения, от каждого жаркого выдоха. Невольно она вскрикивала, стоило мужчине забыться и грубо прикусить чувствительные места.

— Ну же, — глухо произнесла она, с трудом соображая, — пусти. Я тоже хочу… хах… участвовать.

— Нет уж, — он улыбнулся, поднявшись выше, мягко прикусив мочку уха. — Я хочу насладиться твоим желанием.

— Эго… эго… ист!

Впрочем, Изабель упрекала его недолго. Когда Эрик продолжил терроризировать её своей страстью, девушка сдалась и позволила желанию взять над ней верх, позволила чувствам захлестнуть разум, сместив смущение и робость на второй план.

Она не сомневалась, что утром ей станет стыдно как за несдержанность, за собственную похоть, так и за слишком яркую, слишком бурную вспышку удовольствия, которая накрыла девушку обжигающей волной, стоило ей слиться мужчиной в порыве страсти.

Глава 14

Две недели прошли незаметно благодаря частым постановкам, написанию собственного сценария и урокам Эрика, после которых Изабель пару раз оставалась у него на ночь, но ещё ни разу не смогла снова вытащить мужчину из театра.

Утром в свой кабинет девушка не вошла, но впорхнула, несмотря на ноющую, сладкую боль во всём теле. Прошлой ночью Эрик был нетороплив, но куда более настойчив, свиреп и «голоден», и после их свидания Изабель до сих пор не пришла в себя.

От его откровенности, страсти и пламенных взглядов девушка трепетала.

Кусая губы, входя в кабинет, она думала только об одном — как бы побыстрее вернуться в объятия Призрака Оперы.

И всё же, Изабель совершенно не радовало, что мужчина вновь заперся в подземелье и совершенно не выходил из Lacroix. А ещё он обещал либо снести дом, в котором жила девушка, либо «вызволить её саму из убогой кельи». К мансарде он потерял всякое уважение, когда со всей силы врезался головой в потолок. Изабель не смогла сдержать смеха, а Эрик в знак мести щекотал её так, что девушка молила о пощаде.

Удивительно, но несмотря на это, в тот день вовремя приехали в театр — к началу рабочего дня — и даже успели вместе позавтракать.

От мыслей о таких бытовых мелочах Изабель едва ли не мурлыкала от счастья.

Не успела девушка сесть за стол, как к ней нагрянул хмурый и страшно недовольный Гаскон. Глядя на начальника, девушка замерла, только сейчас вспомнив, что уже неоднократно прогуливала работу. С другим владельцем театра, но прогуливала же!