Шрифт:
Закладка:
Гаскон устало выдохнул, убрав руки в карманы брюк.
— Идо, — тихо произнёс он, — твоя Невеста в театре появилась недавно, ей спас жизнь Призрак Оперы. Ты общаешься с ней и иногда — с ним. И напугана ты ими до чёртиков.
— …что?
Вопрос отпал сам собой, когда следом за Гасконом в кабинет вошёл журналист Блез Бувье.
Прежде чем поприветствовать Изабель, он пару мгновений внимательно изучал её лицо. И в его чёрных задумчивых глазах девушка увидела нечто нехорошее.
Весёлость. Озорство. Торжество.
Узнавание.
— Знакомься, Идо, — Гаскон прочистил горло. — Это Блез Бувье из «Le Monde». Он хотел взять у тебя интервью, но ты уже третий месяц его игнорируешь.
— Ах… да…
— Мсье Бувье, это мадемуазель Изабель Идо, новенькая, — продолжил начальник. — Однако после своего удачного дебюта она стала своей в доску. Впрочем… наша мистическая пара раньше остальных отметила её талант. Благодаря их рекомендациям я и нанял Идо. И только из-за неё призраки стали выходить из тени.
— В самом деле? И как же это произошло? Режиссёру трудно блеснуть талантом до премьеры.
Изабель сжала губы в линию, глядя на Гаскона. Он велел ей отыгрывать испуг. Не самая сложная задача. Бегающие глазки, подрагивающие пальцы, осторожность, скрытность и нежелание общаться. Для убедительности можно вздрагивать от каждого шороха.
— Мсье Мартен, — произнесла девушка, и её голос звучал слабо, неуверенно, даже затравлено. — Могу ли я ещё раз отказаться от интервью?
Она робко подняла взгляд на начальника. Гаскон едва ли не сиял от гордости, как будто находился на дебюте не коллеги-новичка, а собственной дочери.
— А что такое? — улыбнулся Блез, постукивая ручкой по блокноту. Изабель поняла, как этот молодой человек так резко и быстро взлетел по карьерной лестнице. Его улыбка была такой же обезоруживающей, как у Казановы. — Разве это такая большая тайна, мадемуазель Идо?
— …мои наставники очень строги. Они будут в ярости из-за этого разговора.
— Неужели? — во взгляде журналиста отразилось что-то недоброе. — Себе же они позволяют вольности. Занимают пятую ложу, выступают в прологе… надо отметить, Невеста поёт, как ангел. Скажите, мадемуазель Идо, вы тоже поёте?
На лице Гаскона отразился ужас.
Изабель склонила голову набок, опустив взгляд, помявшись. На самом деле, она просто тянула время для ответа.
Хороший режиссёр должен не просто чувствовать эмоции, но и изображать их, а постановщик мюзиклов обязан иметь музыкальное образование. Бувье знал, что она умела петь.
Но, что вероятнее всего, он догадался о личности Невесты Призрака.
И сейчас просто и элегантно выводил Изабель на чистую воду.
Она сжала пальцами подол свитера. Эрику это не понравится. Он терпеть не мог Бувье, срывался на него, раздражался, даже угрожал убийством. И если наглый журналист в очередной раз выведет Призрака Оперы из себя, всё может действительно обернуться катастрофой.
Нет. Нельзя этого допускать. Эрик и без газетного писаки ненавидит себя за всё, что совершил.
— Разве это пение? — вздохнула она. — Учительница жалуется, что коты в марте куда мелодичнее меня.
— Как же она тогда вас выбрала?
Изабель быстро нашлась с ответом:
— Из милосердия. У меня нет ни родных, ни опоры в жизни, — она шумно вздохнула. — Да и в своём театре они хотели видеть кого-то достойного. Кого-то… воспитанного ими.
Гаскон подхватил её блеф:
— У нас текучка кадров, Бувье, — бурчал начальник. — Из-за сладкой парочки никто надолго не задерживается в этом проклятом замке.
— Гм, — глядя на Изабель, Блез постукивал ручкой по блокноту. — Гаскон, друг мой, позволишь поговорить мне с мадемуазель Идо наедине?
— Ты, щенок, младше меня на двадцать с лишним лет.
— А ещё красив, харизматичен, хитёр и не боюсь ни чёрта, ни Бога, — улыбнулся Блез. — Продолжим перечислять мои достоинства?
Изабель вытаращила глаза. Хамство Блеза заставляло Гаскона закипеть, он даже побагровел от гнева, глядя в лицо надменного журналиста.
Он мог выгнать Бувье, мог закрыть перед ним двери театра.
Но Блез пролез бы в окно.
— Идо?
— Я не хочу с вами разговаривать, — отрезала Изабель, возвращаясь за стол. — Мне нужно работать.
А ещё не допустить, чтобы ревнивый, импульсивный и вероломный Призрак Оперы пристрелил или повесил этого идиота.
— Мадемуазель Идо, — произнёс Блез. — Я уйду, но и вы рано или поздно выйдете из театра. Можете не сомневаться, на выходе вы встретите меня. И рядом не будет ни начальства, ни… ваших ангелов музыки.
Изабель не изменилась в лице, хотя внутренне похолодела.
Ангел музыки. Она уже слышала это сочетание слов. От Эрика.
Бувье знал куда больше о Призраке Оперы, чем изложил в газетах.
Расспросить его? Нет. Это будет нечестно, несправедливо по отношению к чувствам Эрика.
Он должен рассказать всё сам.
— Ладно, — вздохнула Изабель, потирая виски. — Хорошо. Но недолго. Мне нужно работать.
Блез выпроводил Гаскона с такой искренней радостью, что будто бы только и мечтал это сделать. И, быть может, заодно хотел дать пинка спесивому начальнику.
Он сел на стул перед Изабель, подался вперёд и одарил её лукавой улыбкой.
— А у Призрака Оперы хороший вкус.
— О чём вы?
— Бросьте притворяться. Я узнал вас. Скажите, мадемуазель Невеста, фрак больше к лицу мсье Валуа или мне?
— Вы бредите.
Блез расхохотался, откинувшись на спинке стула. Он ликовал. Он торжествовал. Он без труда раскрыл очередную загадку, докопался до истины и мог исказить её, а мог показать публике полностью обнажённой.
И тогда придётся попрощаться с тихой и незаметной жизнью режиссёра. Тогда её будут преследовать такие же наглые репортёры, полиция и попросту безумные фанатки Эрика.
— Ну что ж, пусть так, — продолжил он. — Я подыграю вашему блефу, — Блез улыбался, заговорив тише. — Мадемуазель, раз вы не обременены отношениями с местной оперной знаменитостью, почему бы нам вдвоём не поужинать сегодня? Вне работы, разумеется. Вы и я. Без призраков, без масок, без театра и без тайн.
Изабель вскинула брови, перестав дышать. Сумасшедший. Блезу не нужна была встреча, он просто провоцировал Эрика, снова рисковал собой. Ему нечего терять или он так страстно желает расстаться с жизнью?
Обман раскрыт. Зачем дальше мучить Изабель? Ради доказательств? Ради самоутверждения?
— Нет.
— Почему? Уверяю вас, без блокнота и диктофона я могу быть крайне приятным человеком.
— Вы мне не нравитесь.
— А я и не настаивал на романтическом свидании. Это всего лишь встреча двух новых знакомых.
— Я сказала нет.
— Изабель, — хмыкнул Блез, сложив руки домиком у рта. — Я уйду. Выйду из кабинета. И умру, лишь захлопнется дверь. Призрак Оперы молчит, но
