Оперы, что ничего не значила для него, что довериться ему было ошибкой.

И всё же, когда в пустом коридоре раздалось звучное пение мужчины, Изабель застыла. Его голос, такой гипнотически завораживающий, такой прекрасный, идеальный, волнительный, отражался от каменных стен, содрогал древний замок. И Призрак пел не о прощении, не об угрозах убийством.

Он пел о своей одержимости Изабель.

Девушка сжала губы в линию, когда мужчина медленно приблизился и скользнул пальцами по её плечам. Изабель дрожала, стискивала кулаки, борясь с новым всплеском чувств.

— Не поможет, — просипела она, когда Эрик нежно провёл пальцами вдоль её линии челюсти, заставив посмотреть себе в глаза.

— Знаю, ангел мой, мой голос больше тебя не впечатлит, — с этими словами Призрак Оперы коснулся губами её виска. Изабель закрыла глаза, неспособная сопротивляться. — Тем не менее, ты вся дрожишь. У тебя жар?

Она нахмурилась, глубоко вздохнув. Эрик сегодня игривый, значит настроение у него просто отличное.

— Я тебя ненавижу, — со стоном выдохнула она. — Дай пройти.

— Чтобы ты опять попыталась уволиться? — не дождавшись ответа, он сжал руку Изабель и потянул её за собой. — Пойдём. Надень пальто, я хочу с тобой прогуляться.

— Нет!

— Изабель, — прогремел мужчина. — Не ты ли хотела стать значимой для меня? Не ты ли хотела, чтобы я тебе доверился?

Девушка замерла, вытаращившись на него.

— Да, — Призрак Оперы нахмурился, глядя в сторону. — Я думал об этом. Каждый. Чёртов. День. И решил. Решил, что по отношению к тебе молчать было бы несправедливо. Ты заслуживаешь знать, какому монстру доверила душу.

Девушка раскрыла было рот, но ничего не ответила. Решение Эрика оказалось для неё слишком неожиданным.

Он только хмыкнул в ответ, прислонившись спиной к стене. Руку Изабель Эрик выпустил из захвата.

— Вот только… я не могу говорить об этом, — невольно мужчина коснулся пальцами своей маски. — Эти воспоминания слишком тяжелы для меня.

— Как же ты собрался поделиться со мной своим прошлым?

Призрак Оперы смерил девушку взглядом.

— Я могу всё показать. Отправимся туда, где всё началось, и постепенно придём к самым чёрным страницам моей биографии, — Эрик вздохнул. — Машина у входа, Изабель. Мы едем в поместье де Валуа.

Глава 12

Они ехали в гробовой тишине. Эрик вновь сидел за рулём, и ему совершенно точно не до разговоров — в конце концов, он направлялся в место, о котором забыл на пять лет. Изабель же была до того потрясена его решением, что боялась спугнуть мужчину бессмысленным разговором, боялась, что он передумает.

И в целом боялась, что его чувства угасли за время разлуки. Если это действительно так, то девушке не хотелось об этом знать.

И потому Изабель, откинувшись на сидении, украдкой смотрела на Эрика, кусая губу изнутри.

Ей нравилось наблюдать за ним, за его уверенными жестами, правильными движениями, нравилось смотреть на него, хотелось вновь касаться его, обнимать, чувствовать его тепло. Изабель держалась, мысленно ругая себя.

Нельзя быть такой навязчивой.

— Изабель, — вздохнул Эрик. — Такое чувство, будто тебя терзает ещё одна глубокая тайна.

— С чего такие выводы?

— Ты всегда кусаешь губу, когда о чём-то напряжённо думаешь, — он невесело улыбнулся. — И отводишь взгляд, когда не решаешься заговорить.

Изабель ответила после недолгого молчания:

— И когда ты успел так хорошо меня изучить?

— Счастье моё, — вздохнул Эрик. — Неужели ты думаешь, что всё время нашей разлуки я не присматривал за тобой?

— Зачем? Сам же говоришь, что тебя интересует только мой голос.

— Смотреть на тебя почти так же приятно, как и слушать.

На мгновение Изабель перестала дышать. К комплименту она была совсем не готова.

— Даже когда мы ссоримся?

Не отпуская руль, он провёл пальцами по скуле Изабель. Девушка не отпрянула.

— Моё сердце не разбирает, ссоримся мы или любезничаем. Рядом с тобой оно всегда отбивает стаккато.

В ответ Изабель сжала его руку и задержала её у лица. Ненадолго, всего на пару мгновений, но этого было достаточно, чтобы девушку от волнения окутало жаром.

Боже, как же сильно она по нему соскучилась.

— Ты так нежна… жаль, что твои чувства преобразуются, как только ты узнаешь обо мне всё.

— …вот ещё.

Он не ответил, вновь сосредоточившись на дороге. Шумные улицы Парижа уже сменились тихими загородными просторами с редкими частными домами с высокими заборами. Мелкий снег падал с серого неба, и это царившее за стеклом уныние усиливало тревогу Изабель.

Эрик притормозил у одного из домов.

— Изабель, — он откинулся на сидении, закрыв глаза. — Если я тебе откроюсь, то ты от меня уже точно никогда не избавишься. Разве что, убьёшь.

Она склонила голову набок, вглядываясь в его лицо.

— Видит Бог, иногда я хочу это сделать.

— Видит Бог, — ответил Эрик, — иногда это взаимно.

— Эрик… не зарекайся. Ты сам сбежишь. Скоро ты поймёшь, какая я на самом деле скучн…

Он не позволил ей договорить, прильнув к Изабель и заткнув её долгим, жарким поцелуем. Порой ему не требовалось прибегать к своему красноречию, чтобы заставить девушку растеряться, сбить её с толку, вызвать страсть.

Задыхаясь от восторга, она ответила на поцелуй, но Эрик быстро оборвал его. С губ Изабель от досады сорвался стон.

— Тише-тише, — прошептал он, перебирая пальцами её волосы. — Лучше скажи мне… готова ли ты терпеть дряхлого старика всю свою жизнь?

— Ты! Не! Старый! — взвилась Изабель.

— Это не ответ.

Девушка глубоко, протяжно вздохнула.

— Да, чёрт возьми! Несмотря на твой склочный нрав, проблемы с доверием, ворчливость и эту идиотскую маску, я готова терпеть тебя всю свою жизнь!

Эрик был сдержан и, как обычно, холоден, но после слов Изабель его губы изогнулись в улыбке.

— Дай мне знать, если пожалеешь о своём выборе.

— С твоим характером, — она нахмурилась, — не пройдёт и дня, чтобы я об этом не пожалела, — девушка сжала руку мужчины. — Как не пройдёт и дня, чтобы я не была счастлива.

Он вновь коснулся её лица, крупных кудрей, плеч. Изабель позволила ему касаться себя.

— Впервые в жизни я полностью разделяю чьи-то чувства, ангел мой.

Она вздрогнула от этой шпильки, но ответить не успела. Эрик вышел из машины, открыл дверь перед девушкой и помог ей выбраться.

Она огляделась. Мужчина припарковался перед высоким и изящным чугунным забором, на котором умелый литейщик изобразил цветы роз, лепестки, даже шипы. Эта красота была до того зловещей, такой мрачной, что Изабель не покидали мысли о кладбище.

Впрочем, неудивительно. За забором не было расчищенных от снега тропинок, не было ничьих следов. Грандиозное, гигантское поместье Валуа высилось посреди пустого участка и смотрело на Изабель пустыми