Вечером всё пришли домой, заставили её измерить температуру – было тридцать восемь и девять. Вызвали врача. Мама принесла суп, но Даша не смогла его даже попробовать. В запахе еды ясно ощущалась гниль, сырость. Ночью снова было всё то же. Грязная слизь липла к телу, тянула на дно, приходилось изо всех сил работать руками и ногами, задирать голову, чтобы не нахлебаться.

Утром от света болели глаза, веки резало, как ножом. Мама задёрнула шторы, уговорила поесть йогурта. Задержав дыхание, Даша взяла ложку в рот – это был склизкий ил, слежавшийся на дне. Её немедленно вырвало тёмной жидкостью.

– Желчь, наверное, – сказала мама, – ох… Ну, это, видимо, вирус такой, как у Миши был. Помнишь, летом? Надо подождать, организм справится. Ты хоть водички попей.

Даша попросила трубочку – так меньше чувствовался запах и можно было сделать несколько глотков. Мама осталась дома, дождалась врача. Вирус, конечно. Больше теплого питья и что-то ещё, ещё… Не спать, не спать… Сон тащил её обратно, и не было никаких сил сопротивляться. Плотно сжав губы, Даша дышала носом, потому что наглотаться этой воды означало смерть. Сколько времени это длилось? Само время стало однообразным и бесконечным. Вокруг была семья, всё беспокоились о Даше, спрашивали, чего ей хочется, но к её борьбе за жизнь это не имело никакого отношения. Она барахталась в вонючей воде, и сил оставалось меньше и меньше.

– Доченька! Дочь, проснись, слышишь.

Мама осторожно трясла за плечо, вытягивала в реальность.

Даша крепко ухватилась за её руку – толком не придя в себя, вцепилась, ища опору, якорь. Мама вскрикнула от неожиданности.

– Что ты, что ты? Вот, тебе звонят.

Телефон был прислонен к уху, Даша старалась держать глаза открытыми. Звонила Лиза, это было необычно: в последнее время они только переписывались, да и то изредка, по школьным делам. Даша слушала, через силу думала и, наконец, вяло сообразила, что дело было в любопытстве: Коротков подрался с новеньким и сильно его побил.

– Говорят, из-за тебя, – сказала Лиза. – У тебя что, что-то было с ним? Ну, с новеньким? Или с Коротковым?

Даша молчала. У неё не было сил даже послать Лизу подальше. Та, видимо, почувствовала себя неловко:

– Я всем говорю, что нет, что это всё сплетни.

Даша всё молчала, и Лиза, не дождавшись реакции, спросила:

– А ты что, болеешь?

Даша нажала отбой. Ей снова хотелось спать.

Ноги двигались с трудом, руки уже онемели от бесконечного движения, и в какой-то момент Даша вдруг ясно поняла, что ей не выжить. Плача, не желая смириться с этим, она всхлипнула – вонючая жижа, что стояла у рта, всколыхнулась. Не может быть, чтобы это было всё, не может… Неужели никто, совсем никто… И тут её как ударило, как взорвало изнутри:

«Подрался с новеньким…» Коротков подрался с новеньким и побил его! Даша дёрнулась вверх, замотала головой, забила руками, замолотила вокруг, закричала дико, надрывно. Вот так тебе, понял? Понял?!

И всё закончилось. Была ночь. Была комната, обычная, привычная. Сквозь щель между шторами тянулась нитка света с улицы – луна или фонарь. Тело ощущалось лёгким, почти невесомым. Даша резко села, спустила ноги с кровати – предметы поплыли, но она заставила себя сфокусироваться. Всё обретало прежнюю чёткость, и мысли тоже. Даша сглотнула: была слабость, но тошноты не было. Спине резко стало холодно – майка была мокрая. Лоб тоже был влажный и прохладный. Температура упала, догадалась она.

Прислушалась к себе: внутри чисто и ясно сияла победа. Она победила всех, всё: соседа, вирус, страх. Совершенно спокойно подумала, что надо будет утром позвонить Саше. Никогда раньше такого не делала, а теперь было нормально.

– Вот я дура, – сказала она вслух и вслух же засмеялась.

Очень хотелось пойти в душ, смыть с себя это температурное болото, эту болезнь – всё, что было раньше. Она открыла шкаф, стала искать чистую пижаму. За стеной у соседей что-то стукнуло, как будто упало, потом послышались голоса. Даша прижалась ухом – ничего было не разобрать.

– Пошли вы, уроды! – тихо сказал она, вынула пижаму и пошла в ванную.

Когда легла, сразу пришел сон, обычный, нормальный. Утром ужасно захотелось манной каши, и мама тут же взялась варить. Была суббота, всё дома, тихо и хорошо.

– Ну вот, Дашунь, наконец у тебя аппетит появился, – радовалась мама.

Каша была жидкая, как Даша любила, пахла молоком, и не было никакого привкуса. Как хорошо, думала Даша.

У мамы тренькнул телефон, потом ещё, ещё, ещё.

– Да кто там написывает в выходной?

Мама с недовольным лицом потянулась посмотреть, а у Даши вдруг заледенели руки, просто свело пальцы от холода. Она положила ложку и зажала ладони между коленок.

– Господи… Господи, ужас какой! – ахнула мама.

Дашино сердце стукнуло одновременно в рёбра и виски так громко, что заглушило мамин голос: «Бух!»

– Мальчик из вашего класса… Бух!… баскетболист… Бух!…

Бух!… остановка сердца… Бух!… в реанимации…

– Нет, – Даша замотала головой, – нет, не может такого быть. Нет!

Мама смотрела на неё расширенными глазами:

– Бух!… дружила?

Даша вскочила, не ощущая ног, кинулась к двери, вылетела на лестничную площадку. Встала перед соседской дверью, когда-то белой, теперь залапанной и оббитой ногами. Собралась, сделала глубокий вдох, выдох и нажала кнопку звонка.

За дверью была тишина, потом послышались шаги.

Дверь открылась. Даша уперлась взглядом в насмешливые черные зрачки и отвела глаза. Почувствовала, как катится по щеке слеза, неожиданно быстрая и обжигающе горячая. Не глядя смахнула её ладонью и молча опустилась на колени.

Дарья Бобылева

Соседний посёлок

Помните, в конце девяностых был довольно громкий случай – население целого подмосковного СНТ отравилось неустановленными грибами? В больницы угодили целые семьи, и у всех токсическое поражение мозга, кто-то даже умер, а многие остались «овощами». Потом закончился грибной сезон, и журналисты, а за ними и граждане потеряли интерес к байкам о коварных дарах леса… Не помните? Мы же во всех хрониках происшествий были, даже телевидение приезжало. Если вбить в «Гугле» название посёлка и «отравление», или «грибы», до сих пор кое-какие материалы находятся. О нас ещё иногда на форумах любителей тру-крайма и вообще всего загадочного вспоминают, мы там обычно попадаем в категорию необъяснимых происшествий. Потому что, как верно отмечают въедливые сетевые расследователи, как же это весь посёлок практически в полном составе отравился одновременно? Там что, был какой-то общий стол накрыт, праздник грибного урожая отмечали? Обычно сходятся на том, что либо журналисты переврали, либо дачники каким-то сильнодействующим веществом отравились, может, на ближайшем полигоне испытания проводили и ветер разнес, ну или кто-то из посёлка в военной части или в НИИ работал, вот и утащил на дачу ценную пробирку, огород удобрять или преступным элементам продать потом по сходной цене, времена-то какие были.

Нормальные были времена. И полигонов