– Мы гуляли на площадке…

Женщина молча слушала, глядя куда-то мимо её лица, на дверь. Когда рассказ закончился, она чуть заметно пожала плечами. Даша вдруг поняла, что это всё, никто ничего не исправит.

– Я прошу вас, пожалуйста!

Неожиданно для самой себя она опустилась на колени на чистый линолеум. Влажный запах картошки заполнил ноздри, дышать стало нечем, всё вокруг покачнулось, поплыло. В этом размытом мареве Даша увидела, как женщина раздражённо покачала головой, обернулась и что-то сказала сыну. Тот как будто изменился в лице, отлепился от стены, повёл плечами и с независимым видом пошёл в комнату.

Соседка посмотрела на Дашу и кивнула ей:

– Вставай.

Дышать стало легче, предметы снова обрели чёткость. Даша встала. Из комнаты появилась девочка с чёлкой. Не подходя к матери, она остановилась, зыркнула на гостью и быстро опустила глаза. Женщина о чём-то спросила её на незнакомом языке, девочка сквозь зубы бросила в ответ несколько слов.

Соседка в два шага оказалась возле неё и с размаху влепила ей затрещину.

Даша ахнула: она никогда не видела, как бьют детей, а сейчас эта девочка, не издав ни единого звука, отлетела минимум на метр и растянулась на полу у стены.

– Иди домой, – сказала женщина, развернулась и ушла вглубь квартиры.

Выходя, Даша оглянулась, не могла не оглянуться – взрослый мальчик помогал сестре подняться.

Дома было всё то же: мама собирала сумку, Мишка спал. Он спал ещё примерно час – всё это время Даша сидела рядом и ждала, тупо глядя перед собой, ни о чём не думая. Когда он проснулся, лоб оказался влажным и как будто не таким горячим. Действительно, температура упала, градусник показывал тридцать шесть и девять, а Мишка запросил хлопьев с молоком.

– Можешь перевести меня в другой класс? – спросила Даша, глядя маме между лопаток.

Мама замерла на секунду с половником в руке, но тут же пришла в себя, плеснула компота в чашку.

– Почему? Что случилось?

– Да ничего, ну просто мне в этом классе как-то всё надоели…

Разумного объяснения не было, и мама хмыкнула:

– Не выдумывай. Тебя же не обижают, нет? Ну вот. Если что, просто постарайся не связываться. Ты же неконфликтная.

Даша была неконфликтная, в этом и состояла причина того, что сейчас происходило в её жизни. На сборе выяснилось, что сосед теперь будет учиться в их классе. Девочки шептались, наблюдая за ним: волосы тёмные, а глаза голубые, красиво.

Даша старалась не подходить близко – держалась за чужими спинами, как за баррикадой. И всё равно постоянно натыкалась на неприятный взгляд, пристальный, с насмешливым прищуром.

Девочки вздыхали ещё где-то месяц, а потом всем открылась удивительная картина. Новенький не знал ничего, ни по какому предмету. То есть совсем базовые знания у него, конечно, были: он умел читать-писать, считал кое-как, но во всём остальном его уровень был ниже некуда. Непонятно, как можно было дотянуть до восьмого класса, не умея решать уравнения, делая совершенно дикие ошибки в диктанте и не зная ни единой формулы по физике. Всё это выяснилось на входных контрольных. Когда его просили ответить устно, он просто молчал.

– Красивый, но тупо-ой, – подвела итог Лиза.

Даша радовалась этому, она мечтала, что его переведут куда-то или вообще исключат за двойки, но случилось другое. Однажды в понедельник она вошла в класс и увидела, что новенький сидит за её партой, последней в ряду. Всё ещё надеясь, что это недоразумение, она сказала:

– Это моё место. Я сижу одна.

Он улыбнулся краешком рта и наставил на неё прицельные точки зрачков.

– Теперь нет. Я тоже тут сижу.

Даша быстро отвернулась и стала доставать учебники.

– Списать домашку дашь?

Она замерла.

– По какому?

– По всему.

Новенький теперь сидел с ней на всех уроках, и почему-то никому из учителей не приходило в голову куда-то его переместить. Даша решала на контрольных и самостоятельных два варианта, себе и ему – причём ему раньше, своё приходилось делать наспех, стараясь уложиться до звонка. На диктанте нужно было сидеть криво, чтобы ему удобно было списывать.

Когда его спрашивали устно, она, не дожидаясь его взгляда, открывала учебник на нужной странице и тыкала пальцем, где читать. Он перестал получать двойки, стал хорошистом с редкими троечками. Сама Даша теперь тоже училась на четверки. Раньше была отличницей, с первого класса. Каждое утро она настраивала себя, что ничего страшного, всё кому-то дают списать, это можно считать благотворительностью. Но едва переступив порог класса, она видела его взгляд с прищуром, насмешливые зрачки, и сердце обрушивалось в живот, а к горлу подступало отчаяние.

Про себя она так и называла его новеньким. У него были, конечно, имя и фамилия, но Даша чувствовала, что это вынужденная маскировка, всё ненастоящее, суть его не в этом. Имя ему было ни к чему. Она ненавидела его так остро и холодно, как люди ненавидят змей и пауков, причём почему-то привычную людскую ненависть к этой мерзости принято было называть страхом.

Девочки думали, что она влюбилась, шептались и подсмеивались над ней – всё, даже Лиза, с которой раньше было нечто вроде дружбы. Что думали мальчики, Даша не знала, но щекой ощущала взгляды Саши Короткова. С Сашей не было ничего серьёзного, всего лишь несколько незначительных разговоров и улыбок, из которых, однако, возникло ощущение неявной связи. Оба они ходили на баскетбол, Саша в мальчишечью команду, а Даша, понятно, к девочкам, и иногда после тренировки вместе шли домой. Даша думала, что, может, в этом году что-то станет ясно, но ясно теперь было только то, что ничего хорошего не будет.

Однажды на большой перемене новенький сказал:

– Пошли в столовую.

– Я не питаюсь, – ответила Даша, чувствуя недоброе.

– Пошли.

В столовой была толпа: кто-то получал бесплатное питание, кто-то топтался в очереди за булочкой. Недавно поставили автомат с горячим шоколадом, и перед ним тоже вечно стояла небольшая очередь. Благодаря многодетности своей семьи новенький был бесплатником, и ему полагался завтрак: каша, чай и хлеб с маслом.

Он уселся за стол с другими ребятами из класса, а Даша хотела пойти и купить булку, раз уж пришла. Но тут он окликнул ее:

– Э!

Все замолчали, Даша замерла. Он вынул из кармана свернутую сторублёвку и протянул ей:

– Горячий шоколад принеси мне.

Даша стояла, чувствуя, как горячеет лицо. Всё смотрели на неё – всё, кто это слышал, и Саша тоже. Вокруг громко говорили, звенели посудой и стучали подносами, а на их небольшом пятачке было тихо. Даша подумала, что не может быть, чтоб это происходило на самом деле, это уже чересчур. Новенький чуть наклонил голову набок. Она, помедлив секунду, протянула руку за деньгами.

– Мама, пожалуйста. В другой класс или другую