собрать только какую-то горстку совершенно неизвестных людей! Единодушие деятелей культуры в этом смысле вполне объяснимо: достаточно лишь немного разобраться в духовных основаниях и в целях национал-социализма. Не устаешь удивляться какому-то фундаментальному презрению национал-социалистов к духу, какой-то бесконечной напраслине, ими на дух возводимой.

Эрнст Роберт Курциус (ординарный профессор, преподаватель романских языков; раньше он работал в Гейдельберге, а теперь – в Бонне) тоже совсем недавно издал свое пылкое воззвание к немецкому народу: в первую очередь он указывает на чудовищную опасность, которую правый радикализм представляет для всей немецкой духовной культуры. В книге своей, которой предпослано характерное название – «Немецкий дух в опасности», – автор отталкивается от образцов «национального» и «социального», привлекая особенно яркие примеры из знаменитого журнала Die Tat. Один из фрагментов звучит так: «Интеллект – вот опасность при воспитании характера»352. Курциус вполне справедливо указывает, что подобные апелляции к голой чувственности и против разума – это оружие обоюдоострое, ведь таким образом можно пробудить не только то, что превыше всякого разума, но также и все бессознательное, несознательное. Курциус, большой знаток всех романских культур, очень глубоко и убедительно демонстрирует, как распад структур разума, как упадок традиционных ценностей лишает нас внутренних преимуществ в духовном соревновании наций: все те, кто в современной Германии выступает против духа, никоим образом не содействуют делу подлинного национального величия.

Первым делом Курциус обращается к нашим праворадикалам с их сознательным противодействием традиции. Вот какое высказывание он считает особенно характерным для их круга: «Традиции, программы, мировоззрения и привязанности, фантазии и сомнения – все это будет уничтожено водоворотом исторического развития». Здесь автор как выдающийся знаток гуманитарных наук указывает, что культурное осмысление просто невозможно без эмпирической взаимосвязи с прошлым; а такая взаимосвязь, в свою очередь, немыслима без полноценного знания о прошлом – о тех культурных течениях, которые так или иначе обогащали немецкий дух. В этой связи Курциус делает очень верное замечание: немецкая культура не может существовать сама по себе, на одном своем настоящем – немецкому духу совершенно необходимо вечное движение и соприкосновение с другими культурами, а в первую очередь – с Античностью и с гуманизмом.

Вполне естественно, что книга Курциуса увенчивается песнью песней во имя гуманизма как такового: неотъемлемой, если не самой существенной части подлинно немецкой культурной мысли. Курциус – пламенный энтузиаст, и под гуманизмом у него, конечно же, понимается не просто ученое восприятие классической древности; речь скорее идет о постоянно обновляющемся, живом взаимодействии с вечным духовным содержанием этого ушедшего времени. Гуманизм посвящает себя вечному вопросу: что такое человечность и как человеку раскрыть глубочайшее содержание своей жизни?

Невозможно не согласиться с автором, когда он говорит, что сейчас гуманизм – именно в таком понимании – находится под угрозой. Мало того что подлинное знание Античности отходит в прошлое, так еще и сама гуманистическая идея постоянно сталкивается теперь с противодействием. А идея эта, коротко говоря, заключается в том, чтобы к любому человеку относиться как к человеку. У национал-социалистов вместо этого есть только представление о вожде и о массе, которая должна вождю подчиниться. Индивид более не заслуживает внимания, о нем уже не думают как о личности: он целиком превращается в составную часть массы. Да, личность уже не имеет значения, и поэтому национал-социалисты, как следует из их программы, намерены лишить евреев – к которым, вообще-то, понятие «человек» тоже относится – тех базовых гражданских прав, которыми они пользуются во всех странах мира и без которых невозможны ни воспитание в культуре, ни духовная свобода.

Не зря и Курциус в некоторых фрагментах своего сочинения самым решительным образом высказывается против антисемитизма, господствующего теперь в праворадикальных кругах. В первую очередь он обращается против излюбленного нынче противопоставления еврейства всему немецкому; здесь, говорит Курциус, не учитывается одно важнейшее обстоятельство: существование немецкого еврейства. Курциус, впрочем, оппонирует тем евреям, которые противостоят немецким культурным ценностям, и говорит, что они отпали от идеи еврейства как таковой, от убеждений избранного народа. Здесь нужно отметить, что число таких антинемецких евреев крайне мало, и Курциус, скорее всего, переоценивает их количество. Дело в том, что рассматривать здесь нужно не отдельных знаменитостей, а все немецкое еврейство как таковое. В этом отношении мы бы возразили Курциусу, что подавляющее большинство немецких евреев определенно и осознанно дорожат немецкой культурой и – прямо или косвенно – воспринимают идейные ценности немецкого прошлого; всю свою жизнь они проживают внутри немецкого духа. Так что пожелание Курциуса – чтобы немецкоговорящие евреи приобщались к немецкой культурной мысли – уже и так давно воплотилось. Курциус отмечает, что в этом смысле для всех нас особенно важен выдающийся пример Гундольфа: он как никто любил немецкую историю духа и сумел, проникнув в идею Античности, прозреть и немецкое начало в его типичном виде и особой ценности. Мы, немецкие евреи, знаем точно, что пример этого великого человека нам забывать нельзя.

Этот отзыв, написанный читателем, а не профессиональными филологом, отмечен той чистотой восприятия, о которой Курциус много писал в послевоенные годы353; он представляется значимым для ведения любой дискуссии, касающейся рассмотренных здесь проблемных вопросов. Э. Дж. Ричардс также отмечает особое значение рецензии Штрауса: немецкий еврей-современник, говорит он354, интерпретировал «Немецкий дух в опасности» не как антисемитскую и даже не как нейтральную, а скорее как филосемитскую книгу.

Гуманистический посыл, отмеченный Штраусом и заложенный во всех главах курциусовской книги, свое окончательное и наиболее полное выражение находит в пятой главе: «Гуманизм как инициатива». Глава эта написана специально для книги (как и третья, посвященная университетам), и, соответственно, текст ее до января 1932 года не публиковался355. «Гуманизм как инициатива» – это в определенном смысле точка схода всех главных идей Курциуса: к представлению о реставрационном гуманистическом движении неизменно вели все повороты курциусовской мысли начиная с 1918 года; концепция нового медиевализма как конспиративной формы гуманистической мысли ведет так же далеко в противоположном направлении, из 1932 года – в будущее, как минимум в 1947‑й.

Подробно о пятой главе и ее идейно-историческом содержании мы уже говорили356. Здесь же сконцентрируемся на идейно-контекстуальной преемственности, на предпосылках и следствиях, которые просматриваются в более ранних и более поздних работах Курциуса.

Первым и наиболее показательным примером отношения раннего Курциуса к проблемам гуманизма в XX веке является его малоизвестная статья «Die Krisis des Humanismus», опубликованная в Norddeutsche Allgemeine Zeitung от 22 января 1918 года. Удивительно, но в этой статье просматриваются – что касается вопросов современного гуманизма – едва ли