– Ваше величество, у вас такой изысканный вкус! Как красиво обставлены ваши покои!

– Благодарю вас.

– А платье, дом госпожи Эртех, если я не ошибаюсь?

– О! Вы знаете толк в моде? – и снова взгляд на мои туфли.

Она продолжала лепетать о моде, я же потянулась силой к её разуму, искренне, всей душой, подстёгиваемая страхом, желая стереть этот разговор из её памяти.

Глава 16

– Мамочка! Папочка! – в прыжке Эстер запрыгнула к Крису на руки, – папа, а где твои стёклышки? – маленькие пальчики потянулись к отцовским глазам, прощупать.

Крис лопотал с Эстер, пока я передала Змею происходящее на высочайшей аудиенции.

– И? Что ты хочешь от меня? Я никогда и не говорил, что Кэтрин высокого ума, но зла в ней тоже нет.

– Нет, как и эмпатии. Но я не хочу сейчас об этом говорить, – вообще ни с кем. С Крисом мы тоже не обсуждали происходящее. Пусть сам анализирует. – Котёнок иди ко мне?

Усадила Эстер на коленки, взъерошила кудряшки.

– Дай-ка, солнышко, мама проверит твои глазки, – сняла очки и потянулась к Эстер, минутная диагностика показала, что зрение стало лучше, пусть и не идеальным, – как тебе видно без стёклышек?

– Как в стёклышках, только лучше! – малышка просияла. – Мамочка! Тепель можно без стёклышек?

– Можно, – расцеловала сладкие щёчки. – Змей, прикажи, чтобы подготовили мой мобиль. Моя куколка хочет новые туфельки?

Эстер захохотала и захлопала в ладоши.

– Таша, зачем ты придаёшь этому столько значения? – снова завёл он. – Подумаешь, разовая оплошность, сколько комплиментов тебе нужно услышать, чтобы ты поверила? Меня-то устраиваешь ты в любых туфлях и без них!

Я одарила его нарочито-удивлённым взглядом.

– Почему ты думаешь, что я одеваюсь для тебя? – попыталась улыбнуться. Вышло не очень. – Мне, конечно приятно, что тебе нравится то, что ты видишь, но поверь, одеваю я только то, что хочется мне самой. Дей цена той женщине, как женщине, что одевается для мужчины.

И это чистая правда. К сожалению, я поняла это не сразу. Ну и самомнение у этих ондолийских лордов!

– Ты не в себе.

– Немножко, – не стала скрывать очевидное. – И мне срочно нужно это исправить!

– Я сам вас отвезу. Тебе нельзя за руль в таком состоянии!

– Мать-Земля! …

Минут двадцать мы переругивались, как две собаки. Я, не в силах сдерживать плотину, выплеснула всё своё унижение, всю ярость после королевского приёма. Это её подчёркнутое пренебрежение, попытка выставить меня девкой второго сорта, которой ничего не остаётся, кроме как идти на площадь… То, что сама я знаю, как обстоит всё на самом деле, странным образом от унижения не избавляет. Маленькая, глупая, ленивая, избалованная сучка! Которой повезло родиться принцесской! Готова мириться со всем, что угодно, лишь бы не потерять сытую, удобную жизнь в королевском дворце!

Крис, стоит отдать должное, бурно реагировал только когда я на жаргончике отца костерила королевскую семейку. Благо, нащупала я это сразу и у меня был оппонент на уровне. Орать на молчащего мужчину всё же не комильфо.

– Поехали, – подвела черту, когда кончился запал.

– Машина готова, – протянул мне стакан воды.

– Спасибо, – сделала несколько хороших глотков и пошла к зеркалу, чтобы поправить причёску. – По правде, я хотела переодеться и поехать инкогнито в новый модный дом, переругаться там к демонам, с персоналом… но так даже лучше. Поедем не в новый – в лучший и просто закажем новых платьев и туфель! – управилась с причёской и подошла к нему, тыкаясь носом в шею, – спасибо!

– Было б за что, – усмехнулся, сместив руки мне на ягодицы, – ночью поблагодаришь. Уверена, что не хочешь взять компаньонку?

– Абсолютно. Я сейчас не в силах деликатничать с кем бы то ни было. А зря обижать никого не хочется. Зачем просить прощения за то, чего можно просто не совершать?

– Осознаёшь, что завтра будешь во всех газетах? И Эстер с тобой.

– О ней всё равно будут говорить. И ей будут говорить о нас. Её родители – первые люди, что развелись. Давай попытаемся подать ей эту славу интересно? Так, чтобы она научилась с этим справляться, а не чтобы это стало ударом по нежной фиалке?

Когда мы спустились, нежная фиалка уже сама обулась в туфли с разных пар, и обе были левые, и подвинув банкетку, пыталась дотянуться до огромных оленьих рогов, висящих на стене.

– Фиалка, говоришь?

– Всё твоя кровь, – смех не маскировала и перед поездкой мы хохотали все вместе добрых несколько минут.

Стоит ли говорить, что хороший скандал меня изрядно опустошил и весь остаток дня и ночи я была паинькой? Ладно, не только скандал, немного добавило уважение и благодарность. Пусть я визжала и не на него лично, но выдержать всё это, дать мне проораться…

Стоило уйти агрессии, пришло сомнение. А если всё это и правда никому не нужно? Свобода, независимость… просто сильные слова, а большинству женщин нужна сытая безопасность?

Эти сомнения я развеивала себе сама – выходила на улицы, где видела сотни женщин в аптеках и бакалейных лавках, в модных и обычных магазинах. Я со странной, затаённой ненавистью слушала донесения наших девушек, внедрённых на фабрики и заводы. Считывала их воспоминания и своими глазами видела тяжёлый, рабский труд женщин, чьи деньги получали мужчины.

Люси не любила рассказывать о своём прошлом, но ей пришлось. И стоило только ей начать, однажды ночью, сидя на веранде загородного поместья Прасгал, в котором мы собрались, её уже было не остановить.

Десятки девушек, на ком общество давно поставило крест, каждый день боролись за жизнь и своё будущее. Они выбрали бордель с его защитой в виде стен и крыши, вместо жизни на улице, и я не могу их винить. Сломанные судьбы под обёрткой умасленных тел…

Мои… подруги в тот вечер изрядно набрались. Будь мы в Итвозе, на жаре, это случилось бы быстрее, но прохладная ночь в предместье Келса несколько бодрила и не давала быстро опьянеть.

Выдумка про непереносимость алкоголя уже надоела, но признаться им о беременности не хватает духу. Беременная женщина – слабая и уязвимая. Они сами станут меня защищать и оберегать, а это моя прерогатива.

– Ну как? – спросила у Криса, что закончил возиться с моим мобилем и приближался к нам, вытирая на ходу руки.

– Как часы.

– Так же медленно? – подтруниваю, подставляя губы для поцелуя.

– Тебе сейчас быстро и не надо, – меня куснули за нижнюю губу.

– Ай, больно!

– Это не больно. А вот если врежешься в кого-то, или не дай создатель, собьёшь – будет больно, – ещё