Шрифт:
Закладка:
Я застонала. Застонала и с силой прижала его к груди: ещё! Больше!
– Мать-Земля… как же хорошо…
Снова поцелуй, на этот раз быстрый, совсем невинное касание языками, что приблизило финал.
– Хороший подарок… мне понравился, – он меня боднул, подтягивая, всё ещё не выходя. – Я… это. Тоже ведь с подарком. Считай, – прикрыл глаза, показывая готовность к моему ментальному вторжению… и я увидела.
Я увидела кусочек рая на земле!
Наш пляж, наша маленькая уютная бухта с пещерой… их больше не было. Остались скалы, что укрывали так же надёжно, но уже дом, которым стала пещера. Горная порода словно напала, наростилась и заполнила собой пустоту, оставила лишь ступени, что ведут наверх…
– Я поднял пол, чтобы мы могли там бывать и зимой, в сезон ветров… – услышала я сквозь чужие воспоминания. – Утеплил, там… очень тепло будет зимой. Пол двойной. Под верхним слоем укладывается уголь, он будет тлеть и циркулировать от пола тепло по всему помещению. Нам… у нас теперь есть свой тайный дом… наше место.
Дальше я увидела широкие окна, что кажутся голыми, без стекла, но почувствовала, что стоя там, Крис слушал ветер снаружи, беснующийся от невозможности проникнуть внутрь, показал мне огромную кровать, прямо подле окна, на полу… у меня не возникло ни единого сомнения в том, как удобно будет там выспаться, когда сбежим от забот.
– Я немного сомневаюсь… возможно, придётся поднять постель, поставить на ножки, не сходятся расчёты, не удалось ещё практически проверить температуру пола, скорость циркуля…
Пожалуй, это был наш самый солёный поцелуй. Потому что такие редкие, мои слёзы, они сами катились в рот и на язык. Они спешили ответить мне – как сильно он любит меня, что всё понял, ему – насколько мне понравился его подарок…
Это видение заставило меня забыть о том, что я сижу почти нагая на подоконнике, что мой мужчина без штанов, и всё ещё во мне… И что он никогда за всю нашу историю не остался равнодушен ни к одному моему поцелую, о чём мне напомнило шевеление внутри. Углубила поцелуй, начиная елозить, притягивая его за шею, чтобы не сбежал…
– Таша…
– Тшшш… быстренько… давай, мы скоро…
Да, вышло довольно скоро. Словно последний нырок в воду, прежде чем уйти с моря.
– Я рад, что тебе понравилось, – с этими словами он выскользнул из меня.
– Ты… постарался… – с ехидной, сытой улыбкой стала поправляться. – А твои стоны, пока я брала тебя в рот…
– Язва. Ты ведь поняла, что я о подарке, – в последний раз провёл по мне ладонями, с сожалением выдохнул, сделал шаг назад.
– Я не возьму в толк, как ты относишься к перспективе жизни в Итвозе? Я ходила вокруг тебя кругами, не зная, как начать разговор…
– Таша. Ты всё никак не поймёшь главного – наше венчание… через два часа, кстати, это… результат целенаправленных, чётко спланированных действий. План зрел годами, – Крис не смотрит на меня, застёгивает пуговки рубашки, а у меня от слуховой аномалии сейчас глаза лопнут, – претерпел некоторые поправки, каким бы профессионалом не был мой наблюдатель, он не знал тебя лично, кое-что пришлось изменить, ведь ты уже не маленькая, неискушённая девочка… пусть это и… ладно, без этого никак. К чему это я? Ах, да, – подошёл ко мне, схватил за обе руки и поцеловал вспотевшие ладошки, – я знаю тебя настоящую. И я хочу прожить с тобой долгую и демонски счастливую жизнь. Для этого и нужно лишь: настоящая ты, какая есть и чтобы эта самая ты была счастлива. Я вижу, когда ты несчастна. Я вижу, что как бы не поглощала тебя столица, душа твоя осталась в старом замке, – его руки уже выпустили мои и пальцы сами, незаметно побрели гулять по телу, – твои покои там утопают в зелени. Здесь ты не посадила ни одного цветка. Я купил тебе дом, а тебе не нужно здесь и кресло сдвинуть, хотя в Итвозе уже развеяла бы маньячку за пыль…
– Сам ты маньяк. Да ты бы слышал себя! Ты же одержим!
– Именно, – и это была поистине безумная улыбка. – И сделаю всё, чтобы это состояние меня не отпустило до старости. Так что, да. Для тебя это не дом, это просто место, где тебе приходится спать. Как только закончим дела, вернёмся… домой. Да и младшая, пусть лучше родится там…
Крис сам помог мне одеться. Сквозь ткань платья я кожей чувствовала подрагивающие на шнуровке пальцы, которые уже давно привыкли к работе горничной.
Сколько не хорохорься, как ни уговаривай себя, что это лишь дань традиции, что ничего не значит, сегодня мы станем мужем и женой, и я перестану нарочито тянуть шею на людях, убеждая себя, что права. Хотя бы в этом…
– Твои родители…?
– Мать во дворце, прибудет к церкви в свите королевы, отец с Эстер, – у высокого зеркала он защёлкнул ожерелье Прасгалов, с громким щелчком, оно легло идеально к белоснежному платью. Так же идеально застёгивается ошейник на молодой, породистой суке, что наметает будущую стаю. – Тадеуш с ними, он не даст её в обиду.
– Как они настроены?
– Тебя не должно это волновать. Я с ними разберусь…
Дверь распахнулась внезапно.
– Правда? – иссушенный, слишком худой, острый мужчина, распахнул дверь, смерил Кристофера презрительным взглядом. Он шёл бодро, скоро, целенаправленно. – Недавно научился? Раньше ты такими талантами не обладал.
– Отец! – Крис стал впереди меня. – А у тебя с манерами раньше было куда лучше.
Лицо старика, испещрённое морщинами не дрогнуло.
– Манеры нужны там, где их понимают. А не смотрят на меня, как на говорящее дерево. С людьми нужно говорить на их языке, Кристофер.
– Дипломатично… – позволила себе подытожить.
– А эта у тебя говорящая, значит? – он слегка наклонил голову, при этом оставаясь неподвижный телом. И ему этого даже хватило. – Что ж. Привыкайте. Я всегда говорю то, что думаю.
– К чему это? Разве у вас так кто-то делает?
– У вас… сообразительная. И фамильные побрякушки ей идут, – глаза лорда сверкнули на миг. – Возможно, мы поладим. Если ей хватит ума выучить мой распорядок и не попадаться на глаза.
Удивлённо глянула на Криса, едва сдерживая смех. Мать-Земля, что этот старик себе напридумывал?
Жених же, встретив мой взгляд, ощутимо расслабился. Переживал за меня? За отца?
– С удовольствием изучу ваше расписание, когда приедете погостить к нам, – о том, что удивительный старик славно проведёт
