Как же я соскучилась! Смотрю, не в силах отвести взгляд. Тяжёлый, упрямый подбородок, большой нос, характерный для всех членов ондолийского королевского дома, яркие, пронзительные глаза, смотрящие сейчас с таким голодом. В них уже нет и следа прошлой ссоры.

Задрал подол, оставил его над животом и принялся медленно целовать мой живот. Один поцелуй, второй…

– Родная моя, любимая… как я испугался…

Как была, села на колени, чтобы лицом к лицу.

– Я просто хотела тебя защитить, уберечь от волнений, – взяла его руки в свои, поцеловала открытые ладони. Вдохнула привычный запах мобиля, – я знаю, что ты стал бы переживать, извёл бы себя. Я… просто я сама не поняла, в какой момент стала заботиться о твоих нервах, – улыбнулась, поцеловала в кончик носа.

– Это я, как твой будущий муж должен заботиться о твоих нервах.

– Значит… придётся заботиться обоюдно. Тебе о моих, мне о твоих?

– Идёт.

– А теперь… – нежно коснулась губами губ, – я в жизни не скучала так сильно, как эти пол дня.

Пальцами начала расстёгивать пуговки на рубашке.

Руки Криса дрогнули на моей талии.

Всё так же, стоя на коленях, друг напротив друга. Я растрёпанная, в чужой сорочке, и он – запыленный, уставший…

– Опять гнал, что есть дури?

– А дури в Таше ого-го!

И оба расхохотались абсолютно заезженой шутке.

Распахнула полы рубашки, приникая губами прямо к косточкам под шеей.

– Родная… – сквозь выдох позвал Крис, – Таша, тебе ведь нельзя?

Моргнула. Не помогло, моргнула ещё раз.

– Что именно?

– Близость… я слышал, что беременным нельзя, что можно навредить малышу…

– Ваша светлость! Что беременным нельзя: так это курить и пить. А ещё тосковать по пол дня по отцу малыша… Можешь мне поверить!

Тусклое солнце над Келсом, которое вечно закутано в туман, нам вовсе не помеха.

Да и что вообще нам может помешать…?

Ласковые, тягучие поцелуи… кожа, пропахшая машинным маслом, спутанные волосы, горящие глаза и моё в них отражение.

Освободились от раздражающей одежды уже в постели, и, недолго думая, взобралась на Криса сама, не дожидаясь его инициативы.

Внутри всё сладко затрепетало от такой желанной наполненности. Вот, чего мне не хватало… Приподнялась и снова опустилась, не в силах больше держать его взгляд, зажмурилась, и продолжила плавные, неспешные движения. Вверх-вниз, вздох-стон… руки сами потянулись к груди, чтобы скрутить, занывшие соски…

Перехватил мои руки, сам сжал грудь, приласкал оба полушария, мазнул ладонями по соскам и резко подобрался, сел, опершись на изголовье. Член вошёл глубже, так, что я невольно застонала… Кристофер сам принялся задавать темп, мне, уже порядком обессиленной, только и осталось, что поддаться.

Сама потянулась за поцелуем, нет сил просто плыть, так хочется взять, впитать чуточку больше его, Криса…

Внутри всё сводит от удовольствия, от чувства единения… схватила за поджарые плечи, царапнула… моё! Только моё! Весь мой и только мой!

Кажется, что ближе некуда, но я попыталась, постаралась опуститься глубже, на что получила мужской стон прямо в губы.

– Я люблю тебя, – глаза в глаза. Так, чтобы точно запомнил и услышал, – всегда любила и буду любить. Очень люблю… – признание, такое долгожданное для нас обоих, оборвал мой стон.

Крис, услышав то, что я никогда и никому не говорила, то, что он сам произносил мне… словно озверел.

– Открой глаза, – я послушалась…

Словно заведённый, приподнимает и опускает меня, не закрывая глаз.

– Смотри, Таша… смотри…

Как пьяная от него, от его тела, что принадлежит мне… от единения. Не жадного и торопливого, как бывало раньше, а такого… смакующего… Каждый поцелуй, каждый толчок, стон. Будто время никогда не закончится и навсегда принадлежит только нам…

Пальцы заплутали в по-светски длинной причёске… ловя каждый миг, запрокинула его голову, полностью встала с члена… скользнула языком по губам, не проникая внутрь, дразня.

Мою игру закончили быстро. Просто за секунду я очутилась на спине и Крис вошёл в меня сам. Не спрашивая, не советуясь, не беря своё, а словно решая за меня, ту, что не в силах сама закончить или продлить. Длинное проникновение и полная пустота… быстро, не переставая. Из одной крайности в другую.

Драть ногтями атлас покрывала и спину своего мужчины, стонать и помогать ему, приподнимаясь, обвить ногами тонкую талию и снова в бессилии опустить ноги…

И в тот миг, когда уже нет никакой связи с реальностью, когда не понимаешь, где заканчиваешься ты и начинается он… только тогда всё кончилось.

Облегчение пришло, выгнув меня дугой, оставив непроизвольные солёные дорожки на щеках и полностью опустошив…

– Где твои очки? – провела пальцем по пятнышкам, натёртым дужками артефакта для зрения.

– Разбил, когда доливал топливо в спешке, – ответил так просто, будто не становится новорождённым котёнком без них.

– Как же ты доехал?!

– Это, моя дорогая будущая жена, ещё одна странность. Я вижу так, как года три назад, пока не начались эти проблемы.

– Три года назад… Крис, три года назад родилась Эстер, когда она начала ползать, мы уже поняли, что она очень плохо видит…

– Это как-то связано… – принялся рассуждать, пододвинул, почти уложил меня на себя. – У нас с ней, выходит, тоже есть какая-то связь…

– Нужно будет проверить её зрение снова. А вообще, все эти выкрутасы просто ломают мой мозг! Ну почему нет ни одной книги, где внятно и понятно объяснили бы: что, как, зачем и почему… вот бы найти продолжение дневника. Уверена, там Элькерия всё объяснила для нас…

Я ещё посокрушалась. А он послушал, погоревал вместе со мной над необъяснимой ведьминской природой.

– Кстати, твой артефакт… кажется, он сломался… – вспомнила о кольце, что начало сбоить.

– Быть не может. Лет триста оно в нашей семье и работает безупречно. У него нет заряда, что может кончится…

– Тем не менее. Может оно не совместимо с ведьмовской силой? – я лениво приподняла голову.

– Рассказывай!

Я и рассказала. Хоть, особо и нечего. Просто сегодня утром, как только он уехал, я тут же бросилась в соседний дом, тот самый, который штаб-квартира. Там, перед началом акции мы контрольно тренировали зов и одна из наших девушек не смогла откликнуться на него, хоть и находилась с нами. Бедняжка так волновалась перед демонстрацией, места себе не находила, что утром поскользнулась в ванной комнате и ударилась головой. Что-то случилось с её силой, но самоотверженная ведьма не согласилась отсиживаться, пока остальные рискуют собой на дворцовой площади.

– Когда она говорила, кольцо засияло тьмой.

– Как её имя?

– Луине.

– Я подумаю над этим, но кольцо