А после вечернего чая сразу отправилась к себе в коморку. Спать! В семье, где все храпят, засыпать необходимо было первой.

На следующее утро в город мы выкатили сразу после завтрака, но не поехали обычным маршрутом, а свернули на проселочную дорогу, ведущую к деревеньке, где проживала Топтыгина. Старушка-медведица уже ждала нас на крыльце, готовая и нарядная: в кружевном накрахмаленном чепце, в цветастой шали и атласном платье в горошек. Еще бы! Ей предстоял очень насыщенный день – званый обед, посещение храма и возможно пары магазинчиков. А она с прошлого года не была в городе.

В особняке Бодур нас приняли радушно. Мужчины перед обедом отправились отведать редкого коньячку в салон, а нас Анабэль пригласила на прогулку в сад. Сташа и ее матушка были в восторге от теплицы и оранжереи, а я заметила сильные перемены за эти две недели.

Изменилась сама хозяйка дома, стала более спокойной и рассудительной. Чувствовалось, что больше она не пойдет на поводу у чужого мнения, а будет стараться сама устраивать свою жизнь. И ее выбор был очевиден.

Бенедикт все еще держался с ней немного отстраненно, но было заметно, что он готов к диалогу. Эмоции схлынули – сейчас пора для действий.

Анабэль делилась с нами своими планами по обустройству сада и дома, хоть мне и казалось, что все здесь идеально, но хозяйке виднее. Тему герцога мы намеренно не поднимали.

После обеда мужчины занялись делами, Сташа поехала в городской особняк Потапчуков, а по дороге завезла свою матушку в храм.

Храм был почти рядом с их домом, поэтому Сташа оплатила услуги жрецов и оставила нас в храме.

- На пару часиков. – предупредила она меня. – У меня дел много в городе, а это так мило, что ты решила побыть здесь с матушкой.

- Мне это лишь в удовольствие. Я никогда раньше не была в храме Великой Проматери.

Сташа спокойно отправилась по делам, пожилые жрецы взяли под руки госпожу Топтыгину и повели в специальное помещение для проведения обряда, а я осталась в огромном зале с алтарем, высеченным из цельного куска горного хрусталя.

Здесь было интересно. Я медленно брела вдоль стен, рассматривая фрески. На православную иконопись они походили мало, больше напоминая фрески итальянских живописцев эпохи возрождения, только без слащавых пухлых ангелочков.

- Правильней начинать смотреть от алтаря. – раздался за моей спиной спокойный голос.

Я повернулась. Передо мной стоял молодой служитель храма с наголо обритой головой и серыми живыми глазами.

- От алтаря фрески идут в прямом хронологическом порядке, начиная с первого призыва. Простите, я не представился, дзан Орелий.

- Мария Медведева.

Дзан слегка поклонился, но я успела заметить, как чуть-чуть приподнялись уголки его губ. Он знал кто я.

- Вы конечно же знаете историю сотворения мира… - мы прошли вдоль стены к алтарю.

Орелий кивнул на фреску справа от прозрачной глыбы (слева стояла статуя Великой Проматери в два человеческих роста). Фреску я описала бы, как ледяную глыбу на черном фоне, вокруг которой возлегли в разных позах три полунагих атлета.

- Я бы хотела услышать вашу версию. – я не могла оторвать глаз от изображения глыбы, даже на фреске она завораживала.

- О! Вы тоже попали под чары первозданного Ливрониума. Занимательно, но для прорисовки фрески первозданного Ливрониума несколько тысяч лет назад использовали именно размолотый в пыль первозданный Ливролиум, привезенный с изнанки Мира.

- Продолжайте! – теперь я завороженно глядела на самого Орелия, готовая внимать каждому слову.

- Как все мы знаем, сначала не было ничего, кроме Великого кристалла первозданного Ливрониума, висевшего в великом Ничто – темном и холодном. Ливрониума, способного призывать разум и силу из любых закоулков бытия… Так явились в Ничто Гинезы (тут он указал на мужиков вокруг глыбы), им не понравилась пустота, тогда они притянули к Ливрониуму светила других миров, дали ему яркое солнце, в чьих лучах Ливрониум заиграл новыми красками и луну, которую мы видим ночью до сих пор, хоть старые хроники и утверждают, что раньше она была ближе и крупнее.

Но Гинезам показался скучным безжизненный мир Ливрониума. Тогда они разделили его на две части барьером силы, оставив с одной стороны первозданный Ливрониум (теперь мы называем эту часть изнанкой Мира), с другой же стороны создали землю, моря и горы. И населили их зверьем и птицами, растениями разными и разумными существами. А перед тем, как вернуться за грани мироздания, Гинезы наделили достойных магией, чтобы могли защищать молодой мир от всякой инородной нечисти, которую первозданный Ливрониум притягивал в великом множестве из других миров.

Ми прошли мимо фрески, изображающей планету, с одной стороны которой был голый прозрачный кристалл, а с другой кипела настоящая жизнь. Затем фреску, на которой было изображено жестокое сражение между «людьми» (так окрестила я всех человекоподобных существ, сражающихся на одной стороне) и бестиями – фантастическими монстрами, которые, увы, были очень даже реальны.

***

- Как вы уже знаете, первые тысячелетия после ухода Гинезов маги самостоятельно справлялись с нашествием нечисти и мерзких тварей, но с каждым веком бестий приходило все больше, они были все страшнее и живучей, а магов стало рождаться все меньше и меньше…  После последней жестокой битвы выжившие маги поняли, что следующего нашествия нечисти Мир не переживет, так было принято решение отправиться на изнанку Мира и совершить первый обряд Призыва. Призвать в этот мир божество, способное его спасти. Мы точно не знаем, чего стоило древним магам преодолеть барьер силы, но назад не вернулся ни один.

- Но ведь у них получилось провести обряд?

Орелий посмотрел на меня как на больную. Черт! У них, наверное, об этом даже пятилетние дети знают. Надо же так проколоться…

- Конечно. – дзан смотрел на меня снисходительно. – После этого в Мир явилась Великая Проматерь и создала первых двуликих – непобедимых воинов, способных выстоять против нечисти без магии. Так наш мир стал сильнее, и многие тысячелетия развивался и процветал, появились первые города, затем процветающие государства… Мы до сих пор почитаем Великую Проматерь, как нашу спасительницу и защитницу, хоть она давно уже покинула мир Ливрониума.

Мы дошли до следующей фрески, и я ахнула… Драконы! Огромные огнедышащие монстры выжигали города и села. Люди и нелюди спасались в подземных пещерах.

- Нашествие дагонеров. – Орелий замер у фрески, рассматривая, словно видит впервые. – Против этих летающих тварей двуликие были бессильны. Сперва их появлялось мало – пара за сотню лет и те в отдаленной местности. С ними справлялись отряды магов. Но однажды случился прорыв, и в наш мир хлынули стаи этих огнедышащих тварей. И если бы только огнедышащих! По сохранившимся летописям тех времен нам известно, что некоторые плевались жидкостью, способной разъедать металл и даже камень. Люди и нелюди ушли под землю, в огромные пещеры, но было понятно, что так долго продолжаться не может, ведь рано или поздно, припасы закончатся, а выращивать еду, овощи, скот можно только на поверхности. К тому же, стали появляться более мелкие бескрылые дагонеры, способные пробраться в подземелье. Тогда было принято решение отправиться на изнанку Мира и вновь совершить призыв. Вот только сделать это было сложно – все пути к барьеру пролегали на поверхности, где уже вовсю бесчинствовали драгонеры. Нам известно, что было отправлено пять отрядов, состоявших из нескольких магов и двуликих, с разницей в месяц. Каждый участник этих экспедиций капал кровью на алтарь из Ливрониума: пока он был жив – кровь была алой и свежей, если он погибал, не достигнув цели – капля крови чернела и засыхала. И только кровь шести участников пятой экспедиции однажды засияла на алтаре голубым светом, а затем поднялась вверх яркими искрами. Так стало известно, что призыв совершен.