На следующей фреске дагонеров теснили и крушили огромные черные птицелюди. Странные… аналогов в нашей мифологии я не знала. За спиной четыре мощных черных крыла с жестким оперением (даже по изображению на фреске я могла поклясться, что каждое перо как кинжал!), мощными вывернутыми когтистыми задними лапами, длинным гибким, как у змея, хвостом, заканчивающимся острым лезвием (просто встроенный меч!). А вот верхняя часть тел чудищ была схода с человеческой: руки с белой кожей, под которой виднелись черные вены, человеческие пальцы с длинными черными когтями, и человеческая голова, только из длинных черных волос торчат гребнем острые перья, а из сильно выдающихся вперед челюстей – острые, как у глубоководных рыб, зубы.

- Энфиры. – констатировал Орелий. – Они спустились со звезд, спасли этот Мир и остались жить среди нас и охранять. Самые сильные существа, которых когда-либо призывал Ливрониум. Ну, кроме Богов, разумеется!

Энфир! Лопни мои глаза! И это меня герцог называл чудовищем… Да как у него язык повернулся!

- Они сильнее любого человеческого мага во много раз, имеют две ипостаси, как двуликие, летают и сражаются, как драгонеры. Разве что огнем не дышат! С тех самых пор все земли признали их своими правителями, и до сих пор слово энфира – закон на его землях! С их правлением наступила пора процветания. – закончил свой рассказ Орелий.

- Привет, Красавица! – услышала я жизнерадостный оклик. – Неужто навестить решила?

Я обернулась и увидела улыбающуюся Лиру. Женщина подошла к нам ближе, в руках у нее был большой сверток. Орелий выглядел удивленным от того, что я знакома с простой храмовой служанкой.

- Берта на прошлой неделе поправилась. – продолжала как ни в чем не бывало болтать бывшая бродяжка. – Она теперь в приюте при храме помогает, любит с детьми нянчиться.

- Лира, не стоит докучать госпоже! – строго перебил ее Орелий.

- А чево нет? – Лира открыла рот, прикидываясь дурочкой. Похоже в храме еще велись на эту уловку. – Ежели у тебя есть пол часика - я мигом всё покажу!

Она незаметно для строгого дзана подмигнула мне, затем закинула сверток за спину, придерживая его одной рукой на манер вязанки с хворостом, свободной рукой подхватила меня под руку, как старую подружку и повела за собой, беспрестанно тараторя о своей жизни при храме.

- Лира, куда ты несешь покрывала? – ответственный дзан все никак не хотел от нас отставать. – Они для лечебницы?

- О да! – Лира остановилась на развилке коридора храмового комплекса и резко потащила меня вправо. – Заглянем в лечебницу. Оказывается, бесплатные лечебницы все-таки бывают! – она высказала неподдельное изумление. – Но только при храмах и только для душевнобольных.

Навещать психов мне совсем не хотелось. Даже очень спокойных душевнобольных – не хотелось. Меня до сих пор передергивало от воспоминаний о реабилитационном центре, в который меня поместила мать на несколько месяцев, и из которого меня выпустили спокойным ко всему равнодушным апатичным овощем. Но Лира неумолимо тянула меня вперед, а сзади подпирал неотстающий от нас дзан.

- Матушка Харем, вот одеяла! – Лира ввалилась в просторную палату, втянув за собой всю нашу компанию.

- Благодарствую. – полная немолодая женщина в одежде старшей храмовой прислужницы слегка склонила голову в знак приветствия. – Положи вон туда. С тобой посетители?

- Эта красавица – моя хорошая знакомая, Мария, я ей хочу приют показать. – простодушно выпалила женщина.

Матушка кивнула ей в знак согласия. Похоже, что она была главной в приюте и лечебнице.

- Сегодня у вас все спокойно? – дзан многозначительно смотрел на Матушку Харем.

- Спокойно. – вздохнула женщина, обводя усталым взглядом пациентов. – С этими-то что будет! А новых, слава Проматери, не поступало на этой неделе.

Я набралась смелости и взглянула из-под своего капюшона на «пациентов». В глубоких креслах сидели мужчины и женщины разного возраста. Совершенно неподвижные, с безжизненными глазами.

- Они только дышат сами… - тихо прошептала Лира мне на ухо. – Все остальное приходится делать нам, чтобы они продолжали жить. Если это жизнь… Посадишь в кресло – сидят, уложишь в постель – лежат. С открытыми глазами. Пока не подойдешь и рукой веки им не опустишь, как покойникам. Кормим их только жидкой однородной массой. Всю кашу или суп перетираем и в рот кладем, и под язык им надавливаем, чтоб сглатывали. Хорошо хоть, что ходят под себя строго по расписанию, так что успеваем на горшки усадить. Но все одновременно…

Это были живые оболочки людей. Не душевнобольные – бездушные.

- Что с ними? – я вопросительно уставилась на Орелия, так и не снимая капюшона. Почему-то мне казалось, что он сможет ответить на этот вопрос.

- До сих пор никто не знает. – бессильно вздохнул дзан. – Первый случай зафиксировали в Сореме чуть больше года назад. У нас первого больного обнаружили месяцев девять назад, а полгода назад началась эпидемия по всему миру. Только в нашем герцогстве уже больше трех десятков заболевших. Сперва болели простые люди, а три месяца назад болезнь распространилась на двуликих. Если людей просто находили в таком состоянии, то у двуликих все начиналось очень буйно, они словно пытались в страхе убежать, спрятаться от кого-то… А потом – хоп! И становились такими же безвольными куклами, словно у них душу украли.

Я нервно сглотнула. Это было куда страшней любой из депрессий. Я помнила кино о впавших в кому людях, которые годами были подключены к аппаратам жизнеобеспечения. Это было очень похоже. Необратимые повреждения головного мозга?

- Пойдем отсюда… - Лира подергала меня за рукав.

И мы пошли. Орелий на сей раз задержался в палате, по-видимому, решал какие-то хозяйственные вопросы.

- Детишек здесь немного. – на пути к приюту Лира начала оживать. – Только круглые сиротки. Все-таки, если у кого родственники есть, то они деток к себе забирают.

Лира хотела еще что-то добавить, но не успела. Ее оборвал громкий вопль, наполненный ужасом. Мы застыли посреди коридора, словно окаменев. Вопль перешел в стенания с всхлипываниями, потом к нему добавился в сопровождение многоголосый детский плач. Если бы горе и отчаяние могли пропитать воздух, то сейчас мы просто захлебывались ими.

Наконец-то отмерев, мы не сговариваясь ринулись вперед, к источнику плача.

В небольшом внутреннем дворике плакали дети. Не капризно, не от обиды или ссоры… Дети сбились в кучку в углу двора и были напуганы. В центре двора прямо на каменных плитах сидела грузная женщина в коричневом платье, что-то прижимала к груди и выла…

- Берта? – Лира первая пришла в себя и кинулась к товарке, опустилась рядом на колени и взяла в ладони лицо женщины. – Что случилось?

Берта перестала выть, посмотрела на подругу, но не могла сказать и пары слов из-за вырывающихся из груди рыданий.

- Да успокойся же! – Лира начала ее трясти, пытаясь привести в себя.