Большой зал официальных приемов (Золотой зал)

Бесчисленное множество свечей стояло в канделябрах на карнизах. Люстры лучились переливчатым блеском граненого хрусталя, отбрасывая цветастые блики. Льющиеся потоки света наполняли теплым волшебством громадную залу, но – будто бы этого было мало – на полу стояло еще четыре специальных пирамиды для свечей, добавлявших яркости.

Золотое убранство стен и колонн, золотая лепнина на потолке и карнизах, златотканные шторы и ламбрекены с гербами и узорами на окнах и нишах, мозаики из золотой и лазурной смальты в таком освещении производили ошеломляюще впечатление.

Это была не вызывающая роскошь – а роскошь императорская, за рамками моды и вкусов!

От всего этого в зале было довольно жарко.

Да и за окнами осень лишь едва-едва напоминала о себе узкой порыжевшей каймой на еще свеже-зеленых листьях сада.

Опытные придворные дамы и кавалеры, всю жизнь обретавшиеся вокруг императорской семьи, называли промеж себя первый в сезоне дворцовый прием «купальным» - подразумевая, что искупаться за этот долгий вечер придется в собственном поту.

Поэтому придворные туалеты дам на первом осеннем приеме поражали открытыми плечами, руками, спинами и максимально обнаженными бюстами. Все исключительно из-за жары в парадном зале.

Пристойно обнаженные тела были покрыты обычно совершенно непристойным количеством драгоценностей.

Юбки и корсеты шились из муслина, батиста и других, максимально легких тканей. И все равно, бывало, что по ходу приема до двух дюжин нежных созданий лишалось чувств из-за жары и духоты, и бережно выносилось на свежий воздух галантными кавалерами.

Кавалерам приходилось тяжелее – мужская полуобнаженность этикетом не допускалась. Только для шутов и приглашенных акробатов.

Мужчинам же благородных сословий приходилось терпеть в цветных камзолах и штанах. Шелка, конечно, слегка спасали, но совсем слегка...

***

Когда Больц зашел в парадный зал, у него в первый момент перехватило дух.

В самом прямом смысле слова.

За те полгода, что прошли с момента их возвращения в Империю и цивилизацию, он уже понял, что «одичал», а чувства обострились, как у дикого зверя.

Один из лучших лекарей Инквизиции – а именно Инквизиция занималась Больцем и его спутниками – высказал предположение, что это связано не с длительным пребыванием на свежем воздухе и в диких условиях, а со съеденной печенью горного великана, который в тех немногих книгах, где упоминался, описывался как существу магическое.

Тем более, что телесно окрепли и чувственно усилились все четыре участника той трапезы, пусть и в меньшей степени, чем Больц.

Хотя, если судить по физической силе, то ею в большей степени обогатился старшина Бэсиер, Карлу Лацису досталось проворство, а Оскару Дра - неутомимость.

Стоило Больцу перешагнуть порог яркого зала, как на нем скрестились взгляды десятков глаз.

Еще бы!

Четверть века императорский прием не назначался в честь конкретных свершений и побед – с момента окончания Северной войны.

Да и тогда парадный прием не назначался в честь одного конкретного человека.

Адалард Стребен по прозвищу «Больц» мог вполне гордиться собой – впервые на памяти трех поколений Император назначал героем парадного приема всего одного человека. И эту гордость разделял шагавший рядом отец - легендарный герой Пограничной стражи, «Сотник» Абелард Стребен, ныне полный генерал и ректор столичной Академии Имперского Спокойствия.

Но дух у Больца перехватило вовсе не от гордости за себя или от восхищения дамами и интерьерами.

Хотя и те и другие того однозначно заслуживали...

***

Сделав шаг в распахнувшиеся двери зала, Больц ощутил себя на псарне, заполненной исключительно течными суками.

От момента их возвращения в Империю прошло почти полгода и более двух месяцев – от прибытия в Мохоло.

Точный отчет о путешествии четырех разведчиков был засекречен, но слухи расползались по столице, один невероятнее другого, и лихой уланский лейтенант моментально стал объектом разговоров и влажных мечтаний дам всех возрастов и сословий.

Молодой, холостой, привлекательный, Герой без всяких скидок и оговорок.

Ах, дамам надо порой куда меньше мужских достоинств, чтобы потерять покой и разум...

Больц шел к предназначенному ему церемониймейстером месту, ловил обостренным слухом обрывки фраз и запахов разгоряченных дам, которые совсем разволновались при виде спрятанного Инквизицией властителя ночных мечтаний и радовался.

Радовался тому, что парадный уланский мундир, в котором он был обязан явиться на прием, комплектуется лосинами из тугой лосиной кожи. И хотя по его ляжкам сейчас струился пот, он хотя бы был уверен в том, что штаны не будут вызывающе топорщиться.

Потому что посмотреть вокруг было на что, куда не кинь взгляд. А уж если послушать....

Даже идеальные герои не могут совсем игнорировать лесть.

Воздух был наполнен запахом яростного призыва, раскален страстными взглядами и еще больше подогревался перешептываниями...

***

- А ты слыхала, как он зарубил горного великана? Ох, когда я впервые услышала эту историю, чуть не упала в обморок от одного описания этого чудовища...

- ...съев его печень, стал неутомим в бою. И не только в бою...

- А он и внешне хоть куда! Это так мужественно - наголо бритая голова...

- ...в одиночку вырезал всех бандитов на борту пиратского корабля...

- Поймал на лету стрелу из арбалета...

- Освободил тысячу имперских мореходов...

- ...прошел насквозь Степь...