Мы шагнули вперёд, уставившись в нос черепахе.

– И… что нужно делать? – уточнил я.

– Нужно, чтобы она приняла вас, – похлопал её по чешуйке Джант. – Прикоснитесь к ней. И вы получите благословение. И вместе с ним то самое знание.

Переглянувшись, мы с Мирой кивнули друг другу. Что же за чудо должно произойти, благодаря которому мы всё узнаем?..

Одновременно мы протянули руки. Дрожащими пальцами я коснулся черепахи, на мгновение ощутив твёрдость и шершавость её чешуи.

Но дальше всё изменилось. Устремилось вперёд, вытягивая моё сознание далеко-далеко, разворачивая его и раскручивая, выбрасывая, отпуская и ловя. Глаза черепахи вспыхнули передо мной видением, распахиваясь и вбирая в себя, проводя…

Прямо как тогда. Как тогда феникс пронзил меня.

Я вырвался. Меня потянуло, маня и обнимая. И мои глаза наконец-то открылись свету.

Зазеркалье. Руки Создательницы над эпохами. Народами, землями, городами, правителями. От холодов ледяных гор до жара бесконечной пустыни. От вздымающихся шпилей дворцов до куполов церквей и шаманских хижин.

От непонимания и растерянности до расцвета. Праздники, рынки, торжества. Милостивые государи, тираны, первооткрыватели.

Зависть, злоба, жадность, алчность. Руки хватают мешки с золотом, рассыпая его. Народ, склоняющийся то к одной стороне, то к другой. Победоносные шествия и кровь.

Война. Война за Земли, вскапывающая почву топтанием ног воинов, погибающих миг за мигом. Война за Воды, окропляющая кровавыми пятнами моря и океаны. Война за Небеса, вызвавшая алый дождь.

И разруха. Пустота. Забвение. Долгое, дольше войны. Мне казалось, я потерялся или и вовсе умер, но…

Искра. Черепаха вдохнула в меня надежду.

И я открыл глаза. Она всё ещё передо мной. Величественная и будто нисколько не изменившаяся.

– Что… Что это было? – пролепетала Мира, и я заметил, как та не смела отвести взгляд от глаз черепахи.

– Принятие, – гордо возвестил Джант, улыбаясь. – Она поделилась с вами всем, что имела. Памятью.

– То есть она всё это видела? Страны, времена? – ошеломлённо спрашивал я, пока Джант медленно отвечал.

– Да, Проводник Феникс. Она намного моложе других государств, но она помнит о них всё, что увидела с самого рождения. Она наблюдает за нами и хранит знания лучше любой книги.

– Но как она побывала везде и сразу? – задавалась вопросами Мира. – Она такая огромная, что, кажется, она не смогла бы просто ходить по округе, тем более незаметно.

– Однажды она родилась совсем маленькой, – продолжил Джант, отвечая на её вопрос и одновременно игнорируя его. – Но у неё, как и у вас, был дар. Магия, которая не под силу ни одному существу в Зазеркалье. Магия перемещения в пространстве. Мы называем её телепортацией.

Мы с Мирой переглянулись. Я и впрямь о таком никогда не слышал… Удивительно! Это место удивительно!

– Мой отец нашёл её тогда крохотной, но особенной. Силами моего отца она выросла и окрепла. – Лёгкая печаль коснулась губ Джанта. – И многое время изучала Зазеркалье. Пока не случились войны… И её сила пропала.

Причину этого мы не знаем до сих пор. Но, возможно, нашими общими силами она вновь сможет перемещаться?

Вздох. Видимо, дальше Джант не был готов продолжать.

– Твой отец… так же долго жил, как ты? Как он смог вырастить её? – перешёл к другой теме я.

– Да, он жил, наверное, даже дольше меня. Но… не будем об этом. Сейчас это совсем неважно.

Вновь силуэт в тумане. Но на этот раз я совсем не разглядел его очертаний – лишь то, что это парящий человек в чудной одежде.

Я впервые почувствовал, что… понимаю. Такого не было с другими наследниками. Я их ощущал, я узнавал их изнутри и приходил к пониманию, но здесь… Чувство, будто изначально, совсем не зная Джанта, я уже стоял рядом с ним, готовый узнать, уже понимая.

– А тепе-е-ерь! – оживился вдруг тот, раскидывая руки. – По-настоящему, искренне добро пожаловать в Черепаховую Академию! Самый волшебный и самый свободный город Зазеркалья!

Как по приказу, черепаха принялась открывать рот. Мы с Мирой невольно сцепили руки, инстинктивно ожидая чего-то страшного. У Миры даже шерсть дыбом встала.

Свет. Тот самый, проводивший Джанта. Он ослепил, но после мгновения рассеялся.

– Пойдём. Я вас проведу.

Мы шагнули вслед за Джантом. Сухой язык черепахи проваливался под нашими ногами. Я чувствовал, как кожа Миры покрывалась мурашками.

И наконец мы могли перестать щуриться. Черепаховая Академия предстала перед нами во всей красе.

Первое, что мы увидели, – звёзды. Совсем как настоящие, возможно даже повторяющие рисунок неба. Присмотревшись, я понял, что это панцирь, разукрашенный звёздами. Рассыпавшимися, как настоящие.

А посреди них – Орон. Ночное светило, кажется, излучало преломляющийся свет из-за купола наверху. Я видел, как он прекрасно венчал панцирь. Интересно, для чего он?

Под панцирем – вздымающиеся наверх колонны… или скорее разноцветные трубы? Они тоже блестели, но скорее глубоко и гладко, как кусочки драгоценных камней. Кажется, это… вертикальные ходы? Сквозь полупрозрачные стенки я видел, как платформы, кажется, летели наверх, а из труб выходили точки-силуэты.

И, наконец, на земле, рядом с нами, – волшебный город. Он жил, он светился, несмотря на ночь. Неужели он жил всегда, круглые сутки, без сна и отдыха?

Его здания – высокие и низкие, со шпилями и покатыми крышами, из красного кирпича, дерева и узорчатой мозаики – все сложились в разноцветную картину. Тут – лонгские пагоды, там – вондерландские колонны, где-то – ровные каменные стены та-аайских домов из Нехена. Сквозь начала улочек и на широкой площади я видел и людей, и зверолюдей, разодетых и в плотные шкурные доспехи Ледяного Севера, и в эллиадские платья, и в белоснежные хитоны Эдельгвирской империи.

Здесь будто собралось маленькое Зазеркалье, мир внутри мира, помещённый в панцирь огромной черепахи.

– Как… Как это возможно? – пролепетал я. – Все страны уместились здесь, живут без войны…

– Мы едины целью добывать знания, – ответил Джант, гордо оглядывая просторы города. – Черепаховая Академия – волшебный город учёных магов, где каждый свободен. У нас почти нет власти, даже я лишь тот, к кому приходят за помощью. У меня нет влияния ни на кого из них.

– Что же может быть не так в этом чудесном месте? – робко вскинула уши Мира.

– Я… покажу, – вновь сказал Джант и зашагал вперёд.

Мы двинулись следом. Улочки у города оказались совсем небольшими, но это и понятно: столько уместить под панцирем – это ещё надо суметь. Но улочки эти… пустые.

Та площадь, видно, была главной. Да и на ней не было толпы. Улочки же совсем поредели – я радовался каждому прохожему. А те то без дела слонялись по округе, то опустошённо сидели на лавках, то торопились скрыться дома. Будто прекрасный город снаружи, но заброшенный изнутри.

– А… где все? – растерялся я.

– Я же сказал, я покажу, – напрягся вдруг Джант.

Я не стал переспрашивать. Хочет показать – пусть показывает. Признаться, его манера говорить загадками временами раздражала. А во время прогулки по городу ещё и пугала.

И моему страху суждено было ожить на моих глазах.

Снова площадь. Поменьше, чем та, снаружи, но более людная. Здесь собрались небольшие семьи и компании. Часть – тут, часть – там, часть – в длинной очереди.

Я не впервые видел бедняков. В Авеме существуют целые улицы, где совсем опустившиеся плебеи дрались за кусок хлеба. Но здесь… Кажется, у них даже жить сил не было.

Они едва ковыряли ложкой водянистые похлёбки. Сбоку горожане выстроились один за другим: какое-то удивительное существо, похожее на смертного, сшитого по кускам, выдавало им небольшие кульки. В общей картине я даже не стал разглядывать странного слугу…

Худые. Холодные. Слабые. Они походили больше на бледных скелетов. Одежда их визуально увеличивала и красила вид, но, приглядевшись, можно было заметить впалые щёки женщин (и зверок, и змеелюдок – никого не обошло стороной) и тонкие запястья их детишек. Сгорбленные мужчины ухаживали за ними, но, кажется, сами нуждались в помощи не меньше. А стариков здесь и вовсе не было видно. Приходилось заглушить в голове мысли о том, что с ними стало.

Вдруг я почувствовал, как меня что-то кольнуло