Что-то закралось в мысли… Но во время торопливых сборов вылетело из головы. Особенно когда Джант дал нечто получше еды – скакуна.

Раньше нам приходилось путешествовать на своих двоих: лошадь найти трудно и дорого, как и поддерживать её существование в пути. Уж не говоря о ручных драконах и прочих четвероногих…

Поэтому предложение Джанта оседлать пегасов показалось идеальной затеей. Тяжело было уговорить Гили сесть на лошадь, ведь «копыта на копыта не лезут». Посему Захария решил вести пегаса сам, а Гили держалась за спину друга. Естественно, не без обоюдного смущения.

И вот они, дождавшись конца грозы, с сумками, полными провизии, стояли у послушного скакуна. Из-за его худощавого и слабого вида мне не верилось, что он способен выдержать не только всадников, но и поклажу…

– Мирочка, не забывай меня! – восклицала Гили, вешаясь той на шею. – И не влипай в неприятности, а то меня же не будет, чтобы тебя защитить.

– Конечно, конечно, обязательно постараюсь, – едва не смеясь, гладила ту по спине Мира.

– И Феникса защити. И на него полагайся. Вы же вместе, в конце концов! – ошарашила меня Гили, и я, сморгнув удивление, спросил:

– Гили, ты что, стала мне доверять?

– А ты что, не заметил? – изогнула бровь та. – Мира же тебе почему-то доверилась, значит, ты не такой уж и плохой. Более того, она в тебе нашла любовничка…

К лицу прилил жар, и я остолбенел.

– Так-так, это уже перебор, – спас меня Захария. – Гили, ты, конечно, зверица, но обойдись, пожалуйста, без этих ваших «тили-тесто»…

– Я просто… это… констатирую факты! – оживилась она, выговорив.

Захария иронично усмехнулся.

– Это ты так говоришь, не я!

– Ну ладно, ладно, – похлопал ту между ушей Захария, на что Гили насупилась, но отвечать не стала. – Соглашусь, опирайтесь друг на друга. А то я этому… «наследнику» не доверяю.

Он с подозрением покосился на Джанта, раздающего приказы конюхам.

– Ага, больно взрослый дядька… – пробурчала Гили. – Я слежу за тобой… Джонк.

– Джант, – поправил я.

– Джинг, – передразнила она.

– Ты это нарочно, да?

– Это и вправду странно, – согласилась Мира. – Он лет на восемь-десять старше нас…

– И всё ещё молодой, – заметил я. – Пламенное сердце не может ошибаться. И вообще, раньше принцы и княжичи вступали на престол в свои сорок, когда умирал их предшественник…

– Да-да, спасибо за историческую справку, – отмахнулся Захария. – Давайте уже прощаться.

– Не прощаться, а досвиданькаться! – поправила его Гили, вновь обняв Миру. – Мы будем ждать вас в Вондерландии! Уж будь добр, сбереги её, Феникс.

– Непременно! – улыбнулся я, гордо краснея.

– Пока, Гили, мы постараемся быть побыстрее, – отвлекла от моего смущения Мира.

– Давайте, не умрите там, – очень «дружелюбно» отвесил мне удар в бок Захария. – Увидимся на Родине, Феникс. Покажешь Мире свою семью…

Мира уже вскинула уши, а я похолодел.

– Не будем об этом, – предупредительно прервал я.

– Когда-нибудь я узнаю, что ты скрываешь, – лукаво усмехнулась Мира.

В конце концов Захария не без труда усадил Гили на пегаса, а сам расположился позади. Обхваченная руками Захарии, Гили пригнулась, смотря то на белоснежные крылья пегаса, то на собственные копыта. Двое будто пытались сохранить место между друг другом, при этом касаясь животом и спиной. Я едва сдерживал смех от их робости.

И в последний миг, после которого мы ещё долго не увидимся, они взмыли верхом на пегасе. Гили напоследок звонко закричала, а Захария покрепче усадил её. Мы провожали их взглядами, пока они не улетели в закат.

* * *

– Та, что предстала перед вами, наша подруга и наш дом, – рассказывал Джант, стоя напротив черепахи. Он держал руки в карманах и, едва не падая назад, с улыбкой смотрел наверх. – Её породили силы, случайно отпущенные в Зазеркалье. Или, возможно, неслучайно, раз мы здесь собрались.

Он выжидающе посмотрел на нас, сверкая искрами пламенных волос. Близились сумерки, и в подступающей темноте он казался особенно похожим на звезду.

Но, сколь бы ни рвалось к нему пламенное сердце, я всё же оборачивался к гигантской черепахе. Настолько огромной, что она могла бы смести поселение в один прыжок… Но, кажется, это величественное животное вряд ли заинтересовано в прыжках. А умеют ли черепахи прыгать?

– Как же смертные столько веков не замечали этой красоты? – задала Мира вопрос, кажется безмолвно крутившийся на моём языке.

– Так, что простым смертным не положено её видеть, – повёл плечом Джант. – Но вы, вероятно, особенные. Одни из малочисленных чудес, которые нам посылала Создательница.

Его речи звучали загадочно, пространно. Даже пламенное сердце едва проникало сквозь туман мыслей Джанта. Возможно, туман, вызванный самим Джантом.

– Нас всех назначили возродить Зазеркалье, – растерянно вскинула уши Мира. – Мы и впрямь особенные… наверное.

– Судя по выражениям лиц, вы всё-таки чувствуете в моих словах подвох, – слегка наклонился Джант, усмехаясь. – И правильно. Ничто нельзя рассматривать с одной стороны, у всего есть глубина. У каждого знания есть своя иная сторона.

Заинтригованный, я готов был последовать за Джантом куда угодно. В его речах крылись далеко не юность и наивность, а мудрость и опытность великовозрастного волшебника.

– Боюсь, простые рассказы погоды не сделают, – загадочно отметил Джант. – Я покажу вам, что они значат. Заодно и провожу внутрь черепахи.

Он двинулся вперёд, и я, держа Миру за руку, шагнул следом. В отличие от меня, заворожённого пламенным сердцем, она никак не могла оторваться от невероятного создания, горой вставшего перед нами.

И оно становилось всё ближе. Всё ближе её голова, покрытая огромными чешуйками. Всё ближе рот с тонкими рептильими губами. Всё ближе глаза-озёра, глубокие, как само море.

– А у неё есть имя? – негромко спросила Мира.

– Конечно, – охотно кивнул Джант, но добавил: – У каждого своё.

– В смысле? – заинтересованно завиляла хвостиком Мира.

– Ну… Это связано с одним из смыслов Черепаховой Академии, – вновь загадочно поводил руками тот. – На то воля каждого – называть её по-своему. В конце концов, имя не влияет на её суть. У лучшего друга нет имени – только характер.

– Ого, – выдохнула Мира. – А как ты её называешь?

– Если я скажу, то это повлияет на ваше восприятие, – заумно покачал головой Джант. – Но вы любопытные подростки, поэтому как мне отвертеться от ответа? Я зову её Адалинда. Так звали мою мать.

Впервые в зелёном густом тумане промелькнул силуэт. Силуэт такого же ярко-голубого цвета, как волосы Джанта.

– Она тоже здесь? – поинтересовался я. – Или?..

– Она… давно умерла, – замялся Джант. – Конечно же, с начала войны ведь много веков прошло…

– То есть… ты родился до войны?!

– Да. Незадолго до, – пожал плечами Джант. – А разве это важно?

Он и впрямь вовсе не юноша. Такой древний наследник?..

– Не волнуйтесь, бодрость духа я сохранил, – гордо вскинул нос тот, и язычки огненных волос заволновались на ветру.

– Ты ведь столько можешь нам рассказать!.. – вновь опередила мои слова Мира.

– О, я не уверен, что это… моя история, чтобы её рассказывать, – вновь уклонился от ответа Джант. – Но ничего, если вам так интересно, то все ваши ответы здесь, перед вами.

Он обвёл рукой панцирь черепахи. Теперь за большой головой его было едва видно.

Из двух большущих ноздрей на нас повеял ветер. На мгновение он так усилился, что я побоялся не устоять на ногах, но вовремя схватившая меня Мира удержала нас. Джант же как ни в чём не бывало с любопытством наблюдал за нами.

– Какой удивительный дар… Медведи всегда слыли сильнейшим берским племенем, – отметил он, оглядывая Миру.

– Да… Я не всегда была такой, – смущённо прижав уши, ответила она.

– Что ж, я бы с удовольствием послушал об этом, но, – подойдя ближе, коснулся рукой большой чешуйки Джант, – чуть позже. Сейчас я хотел бы вам поведать иное знание… А точнее, не я. А она.

Он кивнул на черепаху, и мы с Мирой удивлённо переглянулись.

– Она… умеет разговаривать? – недоумевала Мира.

– О… Нет-нет! – рассмеялся Джант. – Это всего лишь метафора. Я хотел сказать, что Адалинда может кое-что показать. Возможно, то,