Конвоир избавил Барбару от наручников и запер тяжёлую решётчатую дверь.

– Быстрее! – раздражённо бросила врач. – Если не в состоянии сама раздеться, тебе помогут.

Барбара понимала, что полицейским плевать, как она выглядит в нижнем белье, но всё равно ей пришлось перешагнуть через себя, чтобы стянуть джинсы и футболку. Кровь успела засохнуть, склеив верхнюю одежду с бельём. Отдирая футболку, она случайно расстегнула застёжку лифчика. Всё это было настолько унизительно, что из глаз Барбары в очередной раз брызнули слёзы. Брошенная на кушетку одежда смотрелась так, словно её только что сняли с человека, попавшего в ДТП.

Раздетая до нижнего белья, Барбара напоминала не убийцу, а жертву маньяка. Из-под корки запёкшейся крови проглядывали ушибы, синяки, кровоподтёки и царапины. Врач надела очки в роговой оправе и подошла к вольеру, который вполне сгодился бы для содержания дикой гориллы. Именно так Барбара и чувствовала себя в данный момент – опасным животным, к которому в целях безопасности лучше не приближаться.

– На кушетке лежит пакет, всю одежду положите туда, – сказала врач, разглядывая подозреваемую, как энтомолог разглядывает редкого, но неприятного на вид жука.

Пока Барбара запихивала одежду в пакет, к вольеру приблизилась медсестра с планшетом в одной руке и авторучкой в другой.

– Подойдите ближе и встаньте ровно, – сказала врач. – Итак… На голове с правой стороны, два сантиметра над бровью, ушибленная рана углообразной формы, два на три сантиметра, края осаднённые, наличие признаков лёгкого кровотечения. В области туловища множественные ссадины и кровоподтёки по передней подмышечной линии. В области конечностей ссадины и кровоподтёки правого плеча, правого коленного сустава…

Медсестра записывала всё, что ей диктовали.

– Откуда у вас эти ушибы? – спросила врач, сделав небольшую паузу в осмотре.

– Упала с лестницы.

Это была чистая правда, но Барбара понимала, что каждое её слово будет подвергаться сомнению.

– Покажите зубы. – Врач сама сомкнула зубы и оскалилась, демонстрируя, как Барбара должна это сделать. Девушка повторила движение. – Широко положите руки на решётку, подойдите ближе и откройте рот.

Барбара сделала то, что ей велели. Она понимала, что, если будет чётко выполнять указания, процедура быстрей закончится. Словно из ниоткуда в руках доктора возникла пара стоматологических зондов, которыми она бесцеремонно полезла Барбаре в рот. Оттянув ей щеку (и явно не заботясь о том, чтобы процедура прошла безболезненно), она принялась ковырять зондом между зубами.

– Зубы относительно чистые, – констатировала она спустя пару минут.

Этого следовало ожидать – когда жизнь летит под откос, становится не до еды. Девушка старалась не задумываться, зачем ей на самом деле осматривали рот.

Закончив с зубами, врач проверила ногти Барбары, острым инструментом вытащив из-под них грязь и засохшую кровь. Образцы отправились в плоскую стеклянную чашку.

– Как давно у вас эти татуировки? – спросила она, возвращаясь к общему осмотру.

– Лет с шести… или семи. Они добавлялись постепенно.

Бровь врача поползла вверх – кажется, даже для человека, видавшего всякое, это оказалось чересчур.

– Моя мама – известная гадалка, – попыталась объяснить девушка. – Была… известной гадалкой. И это просто защитные символы. Ничего особенного.

Барбара с детства привыкла прятать татуировки. Носила длинные рукава и зимой и летом. Говоря «ничего особенного», она оправдывала мать и сейчас делала это вполне искренне. Ещё позавчера Барбара считала, что принудительно татуировать ребёнка станет только психически неуравновешенный человек, и собиралась со временем свести эти художества. Но теперь символы на руках служили её единственной защитой от нечистой силы и связью с мамой, которая пожертвовала собой, чтобы Барбара могла жить.

– С этим уже будет разбираться психиатр, – сказала врач, на что её помощница кивнула и сделала очередную запись. – Так… а теперь повернитесь спиной и встаньте ровно.

Когда общий осмотр завершился, медсестра протянула Барбаре пакет с чистой одеждой. Внутри оказалось нечто похожее на пижаму мышиного цвета. Ещё не тюремная роба, но нечто очень близкое к тому.

«Привыкай, больше никаких джинсов и футболок с клёвыми принтами», – подумала Барбара, натягивая мешковатые штаны. От этой мысли ей снова захотелось плакать. Да, жизнь под опекой фрау Вернер казалась странной и порой сложной, но не настолько плохой, чтобы с радостью променять её на тюремную камеру.

Тем временем медсестра достала из шкафа прозрачную пластиковую бутылку с широким горлышком. Ёмкость выглядела немаленькой – литра на полтора. Барбара уже облачилась в казённую пижаму и теперь с тревогой наблюдала, как медсестра наполняет бутылку из кулера и что-то насыпает в тёплую воду.

– Взболтайте и выпейте залпом, – сказала медсестра, просунув между прутьями бутылку и несколько салфеток. – Под кушеткой стоит ведро – вам придётся вызвать у себя рвоту.

Барбара прекрасно понимала, для чего это нужно, и не стала задавать лишних вопросов. Подняв бутылку повыше, она увидела кристаллики, осевшие на дно, – похоже, это была самая обыкновенная соль. Вытащив пластиковое ведро, Барбара села на кушетку. Процедура предстояла неприятная. Оставалось надеяться, что не придётся совершать дополнительных манипуляций и благодаря противно-тёплой воде всё произойдёт естественным образом.

Барбара поставила ведро на колени, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и припала губами к горлышку. Она старалась пить быстро, крупными глотками, чтобы успеть обмануть желудок, прежде чем он сообразит, что здесь что-то не так. Осушив таким образом половину бутылки, девушка не выдержала. Её желудок, а потом и горло сжал мучительный спазм. Выпитая вода мгновенно оказалась в ведре, но внутренности продолжали сокращаться, заставляя Барбару кланяться, словно праведницу во время богослужения.

Горло саднило, во рту стояла мерзкая горечь. Последним, что она съела, был хот-дог, купленный возле собора Святого Вита. Это случилось так давно, что в треклятом ведре, кроме солёной воды, плескалась лишь желчь и слизь.

Промежутки между рефлекторными спазмами становились всё длиннее. Когда организм успокоился, Барбара вытерла салфетками рот, поставила ведро на пол и ногой подвинула его к решётке:

– Вот.

Врач подошла и мельком взглянула на содержимое.

– Чисто. Ну, хоть так. Сдаст анализы на алкоголь и наркотики, и можете её забирать. – Последнюю фразу врач адресовала охране.

Медсестра распечатала шприц и приблизилась к решётке. Желая покончить с этим как можно скорее, Барбара закатала рукав и просунула правую руку между прутьями.

– ВИЧ есть? – спросила медсестра, отработанными движениями накладывая жгут и вгоняя иголку между скандинавскими рунами и буквами еврейского алфавита.

– Нет, – устало выдохнула Барбара.

– Гепатит?

– Я ничем не болею.

Набрав полный шприц крови, медсестра вытащила иголку и произнесла:

– Согните руку в локте.

Барбара последовала совету, хотя знала, что через минуту на неё снова нацепят наручники и поведут на очередной допрос. Утешало одно: теперь ей придётся