Шрифт:
Закладка:
Барбара поняла, что будет дальше, секундой раньше, чем это случилось. Шарманщик в очередной раз сменил профессию и теперь пробовал себя в роли кукловода. А то, что когда-то являлось человеческими кишками, превратилось в нити, уходящие под потолок, в темноту. Рывок – и четыре трупа поднялись на ноги. Их движения были неловкими и угловатыми, из разодранных животов и вскрытых грудных клеток сочилась кровь. К ногам одного из полицейских упала его собственная печень.
– Держись за мной, – сказал Рудольф, поднимая пистолет.
Концы нитей крепились к запястьям, плечам, коленям и головам трупов. Барбара всё ждала, что сейчас из темноты зазвучит музыка, но это представление разворачивалось в гнетущей тишине. Подёргиваясь и раскачиваясь, марионетки двинулись на Рудольфа и Барбару. Раздался выстрел, и голова одной из них дёрнулась. Никакого эффекта – эти люди уже были мертвы.
Рудольф стрелял, и с каждым нажатием курка темноту разрывали короткие вспышки. Пули с чавканьем погружались в плоть, дробили кости, но марионетки продолжали приближаться. Они теснили Барбару и Рудольфа обратно в коридор, отрезая им путь на улицу. Когда в обойме закончились патроны, Рудольф отработанным движением перезарядил пистолет.
– Это бесполезно! – крикнула Барбара.
– Вижу! Назад, в коридор.
Марионетки двигались медленно. Кажется, они поднялись на ноги с одной лишь целью – не выпустить последних выживших из полицейского участка.
«Мне надо сдаться, – внезапно поняла Барбара. – Тогда, возможно, Шарманщик не тронет Рудольфа».
В том, что демона послал её отец, Барбара не сомневалась. А вот зачем – этот вопрос до сих пор оставался открытым. Иногда фрау Вернер говорила, что он хочет воспитать из дочери злую ведьму. Иногда, что принести её в жертву Дьяволу. Иногда звучали и более экзотические версии, например, что отец мечтает отдать её замуж за демона и получить в результате этого союза внуков-полубесов. «Половой член у чертей холодный как ледышка! – рассказывала фрау Вернер маленькой Барбаре. – А во время полового акта они кусаются, царапаются, пускают сопли и мерзко хрюкают. Вот что готовит для тебя твой папочка!» Возможно, она говорила правду. А может, и нет. Сейчас Барбара могла поверить во что угодно. Но из-за неё и так погибло слишком много невиновных людей, и если список жертв пополнит Рудольф, это будет уже слишком…
Прежде чем Барбара успела крикнуть «Я сдаюсь!», Рудольф сунул ей в руку фонарик.
– Свети на мертвецов!
– Зачем? Что ты задумал?
Рудольф подошёл к стене, сорвал с крепления тяжёлый огнетушитель и бросил его на пол. От удара плитка хрустнула и покрылась трещинами, как сухое печенье. Барбара отпрянула, уверенная, что сейчас их окатит пеной, но корпус огнетушителя выдержал. Рудольф упёрся в него подошвой и толкнул в сторону вестибюля. Красный металлический цилиндр покатился навстречу марионеткам. Три выстрела, один за другим – и огнетушитель взорвался с глухим хлопком. Когда вестибюль заволокло густым белым дымом, Рудольф сорвал с себя форменный пиджак и бросил его Барбаре:
– Накрой этим голову. Зажмурься и не дыши!
– А ты?
– За меня не беспокойся!
«Надеюсь, он знает, что делает», – подумала девушка, набрасывая пиджак на голову. Она никогда не интересовалась, что будет, если пена от огнетушителя попадёт в лёгкие или глаза, но подозревала, что химический ожог. Когда Рудольф схватил её за руку и потянул за собой, Барбара зажмурилась и задержала дыхание.
Впереди слышалось рассерженное шипение – пена под давлением выходила из пробоин в огнетушителе. Через несколько секунд звук переместился вправо, а после начал удаляться. Барбара уже поверила, что всё обойдётся, когда рядом послышался булькающий хрип. Рудольф выпустил её руку, и кошмарное сипение заглушил звук выстрелов. Девушка замерла, не зная, что делать, оставаться на месте или бежать вслепую. Прозвучал ещё один выстрел, и что-то неуклюже-тяжёлое толкнуло её в спину. Сделав пару неловких шагов, она упёрлась коленями и бёдрами в какое-то препятствие. Стянув с головы пиджак, Барбара открыла глаза. Она по-прежнему сжимала включённый фонарик, и его луч выхватил из темноты металлическую трубу. Турникет! До входной двери оставался какой-то метр.
Барбара обернулась, и тонкий луч заплясал по клубам дыма. Непроницаемая для фонарика завеса расползалась по вестибюлю, стремительно подбираясь к турникету. Девушка помахала перед собой пиджаком, как хозяйка, у которой пригорел ужин, машет кухонным полотенцем над сковородой. Белое марево скрывало ходячих мертвецов, и когда из него возник Рудольф, Барбара вскрикнула и едва не выронила фонарик. Рудольф прятал лицо в сгибе локтя, а в другой руке сжимал пистолет. Его рубашку, брюки и волосы словно присыпали тальком. Барбара поняла, что выглядит точно так же, – порошок из огнетушителя осел на одежде, перекрасив серую робу в белый цвет.
Рудольф не видел, куда идёт, и Барбара двинулась ему навстречу. В этот момент за его спиной выросла тень. Мертвец шёл, покачиваясь и слепо шаря в пространстве раскинутыми руками.
– Сзади! – крикнула Барбара.
Времени на раздумья не было, и, пока Рудольф поворачивался, она сделала единственное, что пришло ей в голову, – швырнула в марионетку пиджак. Покрытый порошком, он пролетел над детективом, как летучая мышь-альбинос. Белая, в красных потёках фигура нависла над Рудольфом, и в этот момент пиджак накрыл её, словно фата – невесту. Загрохотали выстрелы, пули одна за другой прошили ткань. Мертвец остановился, а Рудольф метнулся к Барбаре.
Турникет повернулся, дверь открылась, и в лёгкие ворвался чистый прохладный воздух. На улице было пусто и тихо. Барбара сама не поняла, как оказалась возле металлического ограждения, отделявшего тротуар от проезжей части. Она поймала себя на том, что не отрываясь смотрит на дверь полицейского участка, а в её поясницу врезается верхняя планка ограждения. Никто не пытался выйти на улицу, мертвецы остались внутри здания.
– Который час? – спросила Барбара, слегка дрожащим голосом.
– Что? – Кажется, это было последнее, что ожидал услышать Рудольф сразу после схватки с ожившими мертвецами.
– Который час? Мне надо знать.
Он подтянул рукав рубашки и посмотрел на часы.
– Половина седьмого.
Кошмарная ночь осталась позади. Небо из чёрного сделалось серым, скоро над башнями, шпилями и черепичными крышами Праги взойдёт солнце.
– Утро, – выдохнула Барбара. – Пока светит солнце, Шарманщик будет прятаться.
Это было общее
