– И?

– «Как дела, Мия?» – проговорила она низким голосом.

Бакстер рассмеялся.

– Какая проницательность!

Мия повернула нижний ярус пирамидки.

– Да ты всегда спрашиваешь одно и то же. «Ты как? Как дела, моя маленькая принцесса? Ничего не беспокоит, солнышко?»

Он подошел к ней.

– По-моему, это нормально интересоваться, как у тебя дела. Ты хочешь, чтобы я задавал другой вопрос?

– Где твоя фантазия, папочка? Приветствую тебя, о дочь земли, как прошел твой благословенный день? – Последнюю фразу она произнесла милейшим голосом андроида. А потом добавила самым низким голосом, на какой только была способна: – Или… как делишки, чика?

– Хм. «Как делишки, чика?» я тебе точно никогда не скажу. А вот если скажет кто-то другой, сразу сообщи мне. Договорились?

– Почему? – Мия крутила ярусы пирамидки.

– Потому что, – он не стал ей рассказывать, какие страшные картины только что нарисовало его воображение. Это участь всех тревожных родителей. Беседа о мальчиках была еще впереди, но Бакстер ни секунды не сомневался уже сейчас, что не позволит ей с ними общаться даже по телефону до окончания школы. А про свидания они поговорят, когда Мии исполнится хотя бы лет тридцать.

– Вообще-то, «потому что» – это не ответ.

Мия пожала плечами с какой-то особой, появившейся вдруг из ниоткуда дерзостью, которую он раньше видел только в Софии.

Бакстер сел на кровать и мягко взял у нее из рук пирамидку.

– Я правда не шучу. Тебе нравится здесь? Я понимаю, что нужно время.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Все хорошо.

Как же трудно понять, что у восьмилетних на уме. Иногда она была готова часами говорить о своих чувствах и переживаниях, точно заправский психотерапевт, а иногда и слова из нее было не вытянуть. «Хорошо», «Да, пап», «Не знаю, почему я так поступила», «Ну не знаю я» – максимум, что он мог услышать.

Бакстер положил пирамидку на прикроватный столик.

– Если не хочешь оставаться здесь на ночь, мы можем уехать в любой момент.

Мия помотала головой.

– Мне здесь нравится.

– Правда?

– Сам посмотри. Они все здесь такие хорошие.

– Согласен полностью. Просто, если передумаешь, сразу мне скажи. Нам необязательно жить здесь все десять дней. Мы можем уехать и раньше.

Она сделала такое лицо, словно он сморозил какую-то глупость.

– Если хочешь, спи сегодня в моей комнате.

Она опять помотала головой.

– Нет, спасибо. Просто зайди и поцелуй меня в щечку перед сном. Йайа обещала почитать мне на ночь.

– Что?! Ты мне уже замену нашла?

Мия пожала плечами.

Почитать ей на ночь? В целом ничего из ряда вон в этом нет, но как-то уж очень рьяно Эстер взялась выполнять роль бабушки. Преграды рушились одна за другой. Только они не знают, с кем связались. Бакстер Шоу умеет возводить стены. Он этим зарабатывает на жизнь.

Надежда на крепкий сон после длительного перелета рухнула в два часа ночи, когда он широко открыл глаза и больше не смог уснуть. Альма так и не нашла пароль от вайфая. Бакстер разобрался с делами, для которых сеть была не нужна: сформировал счета, написал и сохранил несколько писем, чтобы отправить их, как только появится возможность. Срочно нужно найти жилье с интернетом. Без горячей воды он проживет, а вот без доступа к сети – никак.

В голове хаотично крутились мысли. Который раз он задавал себе один и тот же вопрос: не зря ли он согласился на путешествие? Перед сном Бакстер зашел к Мии посмотреть, как Эстер читает ей книжку на ночь. Вместо этого Эстер расспрашивала о Софии, выясняла, какие сказки мама читала ей по вечерам. Все-таки нарушила свое обещание не лезть к ребенку с расспросами о маме! Расстроенной Мия совсем не выглядела, но Бакстер скомандовал:

– Все, свет выключаем, пора спать!

Не спал Бакстер, не спал и сам дом. В полной тишине казалось, что особняк, неподвижно простоявший сотни лет, решил устроиться поудобнее, что-то бормоча себе под нос и поскрипывая, как старый йог, у которого онемели конечности. Понимая, что, скорее всего, больше не уснет, Бакстер уже подумывал о том, чтобы спуститься вниз. Делать все равно было нечего. Если не шуметь, никто не проснется. Останавливала только мысль, что в любой момент его может позвать Мия. Хотя накопившаяся за день усталость наверняка сделает свое дело и ребенок проспит всю ночь напролет.

Надежда быстро растаяла.

Крик дочери пронзил тишину дома и заглушил его шорохи. Залаял Пако. Бакстер вскочил с постели и побежал в комнату Мии. Сердце бешено стучало. Малышка сидела, обняв колени, и плакала.

– Солнышко, все хорошо, – сказал Бакстер и сел с ней рядом, прислонившись спиной к изголовью кровати. Он притянул Мию к себе и сжал в объятиях, словно она была младенцем. Девочка плакала так сильно, что казалось, ничто не сможет остановить слезы. Он провел ладонью по щекам дочки и посмотрел на нее внимательно – хотел убедиться, что она полностью проснулась. Чувство вины и ощущение беспомощности вцепились в Бакстера когтями и принялись рвать его на куски.

Мия вытерла глаза о рукав пижамы.

– Я к маме хочу…

– Знаю, милая. – Он тоже хотел. И в этом вся загвоздка. Уехав далеко от всего, что напоминало о Софии, ее детстве в Калифорнии и жизни в Чарльстоне, которая так трагически оборвалась, они продолжали ворошить прошлое, воскрешая воспоминания и чувства, от которых Бакстер, не жалея сил, вот уже три года пытался защитить их обоих.

Кошмары могут усилиться, и только что его опасения подтвердились. Он уже обдумывал, как сделать так, чтобы уехать через пару дней и при этом не расстроить Мию. Ему было все равно, что подумает семейство Арройо. Благополучие дочки превыше всего.

– Знаешь, я уверен, мама рада, что ты сейчас здесь, среди ее родных. Будь она рядом, крепко обняла бы тебя и сказала «спасибо». – Бакстер не знал, что еще можно сказать ребенку.

– Нечестно, что она умерла, – все еще всхлипывая, пробормотала Мия. – Она познакомилась бы сейчас с мамой, сестрой, братом… со всеми. Она была бы очень счастлива. Почему одни люди могут забирать жизнь у других? Я не понимаю.

Бакстер не заметил, как начал качать дочь на руках.

– Иногда убивают без причины. Просто так.

Он вернулся мысленно на три года назад. Массовые расстрелы в стране стали происходить чаще. Журналисты научились описывать события так, чтобы не превращать трагедию в шоу. И хотя они восстановили подробности того дня до мельчайших деталей, опубликована была всего лишь одна фотография убийцы.

Эрик Мендеки. Двадцать восемь лет. Родом из Таллахасси. Ни детей, ни