с чужой можно остаться без какого-нибудь органа, ни в чем не виноватого. Плыть в Льян или Дильмун не было желания. Пока все нужные товары у меня есть. От скуки решил присоединиться к походу, посмотреть, как сейчас воюют, и заодно обзавестись смазливой пленницей.

Отряд из ста редумов (копейщиков в кожаных и/или бронзовых доспехах) и двухсот баирумов (по сто лучников и метателей дротиков) отправился налегке по суше вдоль правого берега реки, по которой волы тянули баржи с провиантом, щитами, шатрами… За ними топали около семидесяти добровольцев, количество которых постоянно менялось. Кто-то присоединялся, когда проходили через населенные пункты, кто-то исчезал. Как догадываюсь, последние просто добирались в безопасной компании до нужного места. Я тоже шел пешком и налегке, только кинжал висел на поясе. Было жарко и парко, поэтому каждый килограмм ноши казался тяжелее в разы. Половодье только закончилось, возле берега реки много досыхающих луж, наполнявших воздух влагой и запахом гнили. Мои доспехи, щит, оружие и провиант вез осел, которого вел на поводу Адад. Вот кому поход был в радость. Как и положено не шибко смелым пацанам, мой раб мечтал быть воином. Судьба распорядилась умнее.

Мы останавливались на ночь в Гирсу и Лагаше, где к нам присоединялись отряды этих городов. Оба показались мне незнакомыми. Они стали больше, обзавелись новыми крепостными стенами высотой метров шесть с девятиметровыми прямоугольными башнями. Свой дом в Лагаше я не нашел, хотя зиккурат был прежний, только подновленный обожженными, красновато-коричневыми кирпичами, благодаря которым казался недавно возведенным. Ни одного светловолосого горожанина, вероятного моего потомка, не обнаружил. В общем, зря я здесь старался в бытность лугалем.

В Умму не заходили. Ее отряд в составе армии царства Ларса ждал нас в месте впадения канала, идущего от города, в реку Тигр. Дальше пошли в составе армии в четыре с половиной тысячи профессиональных воинов и пяти сотен добровольцев под командованием полководца Циллишамаша, сорокадвухлетнего зятя шакканакку Римсины, который, как мне сказали, слишком стар для военных походов.

Если раньше профессионалы и добровольцы часто шли вперемешку, рядом с соседями, друзьями, родственниками, то теперь строго порознь. Мы плелись в хвосте позади обоза, который обязаны были защищать. При этом делиться провиантом с добровольцами перестали. Поскольку большая часть их была голодранцами, мечтающими разжиться на войне, при остановке на ночевку сразу разбредались по окрестностям в поисках съестного. Воровали все подряд. К командующему постоянно приходили жаловаться крестьяне. Он грозился наказать — и спускал на тормозах. Когда зашли на вражескую территорию, грабить начали все. Вечером в разные стороны отправлялись отряды с повозками, которые выгребали всё съестное и мало-мальски ценное подчистую.

Я ходил на охоту, чтобы обеспечить нас с Ададом ужином и завтраком. Если удавалось подстрелить подсвинка или газель, угощал добровольцев. Все равно недоеденное утром протухнет через два-три часа. В ответ нам время от времени подгоняли зерно, бобы, финики…

Город Шадуппум был взят вавилонской армией перед самым нашим приходом. За день пути до него мы встретили караван из повозок, нагруженных трофеями, и пленных, теперь уже рабов, около тысячи, в основном женщин и детей. Эти материальные и человеческие ресурсы теперь будут служить Хаммурапи.

В городе и возле него располагалась только вавилонская армия, довольно хорошо вооруженная, оснащенная и дисциплинированная по нынешним меркам. Костяк составляли шесть тысяч копейщиков, облаченных в доспехи, скажем так, разного ценового диапазона. Из легкой пехоты примерно половина лучники, а остальные пращники и метатели дротиков. Есть с полсотни колесниц, запряженных четверками ослов или онагров. Как по мне, вторые, хоть и относятся к лошадям, такие же тупые, как первые, только уши короче. Колеса у повозок сплошные деревянные. Экипаж — возница и метатель дротиков, которые находятся в кожаных мешках, висящих на обоих бортах. Как мне сказали, используют колесницы по большей части во время погони за развалившейся, удирающей армией.

Марийцы не прибыли. Их предводитель Зимрилим, занявший престол пять лет назад, благодаря военной поддержке Хаммурапи, забил на своего благодетеля, сославшись на ожидаемое нападение кочевников с юга. Или сообразил, что не надо мешать своим соседям ослаблять друг друга. Тогда у них будет меньше возможностей напасть на него.

Мы встали лагерем отдельно от союзников. Я и вовсе выбрал место для палатки в самом дальнем конце от них. Союзник — это понятие, склонное к переменам. Наш полководец Циллишамаш отправился в город засвидетельствовать свое почтение Хаммурапи, с которым три года назад сражался возле Урука. Видимо, встретили его отменно, потому что вернулся только утром с припухшей от пьянки физиономией. В этих краях и севернее выращивают виноград и делают вино, к которому обитатели Южной Месопотамии, где он не прижился, непривычны.

Через день отправились на юго-восток, навстречу эламитам, которые, по данным нашей разведки, шли на помощь своим союзникам-эшнуннам. Тут все дружат друг против друга.

28

Чем хороша Месопотамия в военном плане, так это наличием множества больших равнин, пригодных для сражений. Лесов нет, кустарники попадаются редко и занимают небольшие площади, рек и озер тоже мало. Разве что болота портят картину. Наша и эламитская армии встретились на одной из таких долин. Как предполагаю, противник ждал здесь подхода эшнуннской армии или сигнала от нее, где и когда атаковать. Только вот их союзник заперся в своей столице, боясь высунуть нос. В итоге им придется сражаться в одиночку. Впрочем, армии сопоставимы по количеству. Насчет качества не знаю. Гуабцы, воевавшие с эламитами, утверждают, что те трусы, но делают это как-то слишком эмоционально. О врагах принято говорить уничижительно и расчеловечивать, и чем сильнее они, тем больше оскорблений в их адрес. Издали эламиты не слишком отличались от аморейцев, разве что имели больше бронзовых доспехов, особенно шлемов, которые были самой разной формы, литые и клепанные, с наносниками или без, многие с перьями или метелками из волос на верхушке, но все надраенные до блеска. В солнечном свете горели ярко, создавая как бы ореол над кривыми шеренгами. Вооружение такое же. Пращников больше, чем лучников.

Армии выстроились каждая на своей стороне долины. Делали это неспешно, оттягивая начало предстоящего ужаса. Между передними шеренгами метров пятьсот. Впереди и у тех, и у других лучники и пращники. Метатели дротиков пока стоят на флангах, а позади них колесницы. Отряд ларсинцев на левом фланге, самом опасном. Обычно первым в атаку идет правое крыло на вражеское левое. Кто из этой пары одолеет, за тем и победа. Хотя возможны самые невероятные варианты.

Начала сражение легкая пехота, выдвинувшись вперед метров на двести и обстреляв врага. Точнее, схлестнулись