Когда Герел опомнился, нас уже ограждали взрывы. Лошади вставали на дыбы, ржали, сбрасывали с себя седоков. А одну печать я успел кинуть прямо перед самим Гелером. Точнее, перед его конём, которому жутко не понравилось жгучая громкая вспышка пламени.

Алексей и Батур оказались смышлёнее, даже чем я мог предположить, и выплеснули перед собой эффектные техники, от которых было больше шуму, чем проку.

Кхазары закопошились. Раздавались крики, ругань, хруст ломающихся костей. В темноте, заглядевшись на наши костры и вспышки, они ненадолго ослепли. Возможно, даже думали, что мы начали всерьёз атаковать, потому что среди общего гомона раздавался лязг металла.

— Всем стоять на месте! Оружие в ножны! — закричал Герел так громко, как только мог, чтобы перебить шум.

И очень вовремя. Часть всадников не поддались панике и уже повели скакунов в нашу сторону, но теперь были вынуждены резко тормозить и клясть судьбу за то, что мы встретились у них на пути.

Потому что Герел из рода Томор теперь находился у меня в заложниках с кинжалом у горла.

— Знаешь, чем я разрушил башню Салхи? — прорычал я ему на ухо, чуть скребнув кромкой по коже у кадыка. — Клинком, что заберёт твою жизнь, если номад сей же час не уберётся с глаз моих.

Герел был сильнее меня. Его Источник наверняка достиг хотя бы Серебряного Воина, если переводить на нашу меру. Но даже будь он Золотым, не успел бы избежать смерти.

Он отлично это понимал. Правда, без оговорки насчёт разницы в силе.

И наверняка поверил моим словам, хотя поверить было чрезвычайно трудно. Даже я бы не стал, не проделай это собственными руками.

Орда наконец-то затихла, уставившись на нас с дикой яростью. Кое-кто не мог сдержаться и даже порывался вперёд, но его останавливали соседи.

— Мы не хотим сражаться с вами! — воскликнул я. — Мы убьём вас всех, но и сами можем погибнуть, а это слишком высокая цена. Никто не узнает о такой славной битве!

Герел нервно сглотнул, из-за чего шевельнулась гортань, и на лезвии проступила тонкая полоса крови.

Я сжимал обмотанную кожаным жгутом рукоять, балансируя между жизнью и смертью. Своей и Гереловой, разумееется.

— Прикажи им убираться сглаз моих, — прорычал я ему. — Или сдохнешь.

— Уходите! — с хрипотцой крикнул Герел. — Живо!

Не сразу, но кхазары послушались. Номад с витающим над ними недовольством и жаждой крови поскакал прочь, оставляя за собой клубы пыли. Которые, правда, быстро скрылись в темноте.

Но определить, насколько отдалились кхазары, не составляло труда по звуку. Но тут я положился на Батура. И только когда он кивнул, подал знак ему с Алексеем собирать вещи и гасить костёр.

Они сделали всё очень быстро, и уже совсем скоро мы мчались в противоположном от орды направлении.

Задора вёл Алексей. Я всё ещё находился в седле Герела и держал у его глотки кинжал. Кхазарский вождь держался молча, хмуро. Но злился так, что скрип зубов был слышан даже мне.

— Хватит, — сказал я, когда мы удалились примерно на полторы-две версты от башни.

Алексей с Батуром придержали коней и навострили уши — не преследуют ли нас степняки. Они преследовали, конечно, но делали это тихо, чтобы не попасться. Правда, ветер нам благоволил и нёс в нашу сторону звуки, что наверняка их замедлило.

— Ты получил что хотел, Лют Безродный, — прошипел Герел. — Теперь отпусти меня.

— И ты клянёшься, что не станешь искать мести? — хмыкнул я. — Не попытаешься убить нас?

Он дышал сдавленно, неровно. Ярость кипела в груди и требовала вырваться наружу. От него исходил смрад конского пота и старой дублёной кожи. Тело всё дрожало, но не от страха или холода, а от злобы.

— Не стану, — процедил кхазарин. — Клянусь Ветром и Небом.

Серьёзное заявление. Такая клятва многого стоит.

Её следует сдержать любыми способами.

Поэтому я перерезал Герелу глотку.

━─━────༺༻────━─━

Мчались так быстро как только могли. Конь Герела почуял кровь хозяина и начал было брыкаться, но я покрепче сжал бёдра, сдавив ему рёбра, схватил за гриву и прошептал на ухо пару ругательств, которым обучил меня когда-то Кхазар.

И конь стал послушным.

Задор немного ревновал, поэтому держался близко и норовил цапнуть беднягу то за бок, то за ухо. Но пусть пока скачет налегке — медленнее устанет. Когда конь Герела запыхается, я пересяду на своего.

Алексей и Батур не проронили ни слова с того момента, когда я скинул кхазарского вождя на землю. Наверное, им не очень понравился мой поступок. Он был довольно нечестным и шёл вразрез с моралью варгийцев, которые, несмотря на свою холодную суровость имели дурную привычку относиться к врагам с излишним милосердием. И явно не вписывался в мировоззрение кхазар, для которых Степь сродни богам. Видит всё и запоминает. И может наказать.

Герел ведь клятву дал не искать мести и не убивать. Клятву перед наивысшими богами — Ветром и Небом, что покрывали не только Степь, но и весь мир.

Однако богов в нынешнее время не сыскать, и некому спросить за нарушение клятвы. К тому же, под рукой Герела находились сотни всадников, которые никаких обещаний не давали. А сам Герел не был обязан своих воинов сдерживать от совершения этой самой мести.

Можно было, конечно, составить целый словесный договор, учесть все нюансы и подводные камни… Но пока мы бы закончили, кхазары уже настигли нас и прикончили.

Да и богов-то нет, опять же. Некому следить за соблюдением клятвы. А Степь — она… сущность отходчивая. Для своих, конечно.

Остановились мы только утром. Даже ближе к полудню. К тому моменту я уже успел загнать Задора, а Алексей с Батуром — вьючных лошадей, с которых перекинули груз на своих основных скакунов.

К тому же, вышло довольно удачно. Мы добрались до широкой реки, с которой Батур познакомился во время охоты на Бар-Могоя и помнил, где её можно пересечь. Оставалось надеяться, что преследователи — а они наверняка были — здешний брод не знали. Поэтому мы замели следы и перешли на противоположный берег. Добрались до холма, с которого удобно наблюдать за округой и за которым можно спрятаться от вражеского взора, и остановились передохнуть.

Костёр, естественно, разводить не стали. Перекусили вяленым мясом из запасов Батура.