Шрифт:
Закладка:
– Ты помнишь какие‐нибудь произведения для лютни? – спрашивает Нелла.
– Произведения для лютни?
Нелла подавляет вздох. После бала у Саррагон всякий раз, как она спрашивает племянницу, о чем та думает и что за музыка звучит в ее голове вместо нот на странице у нее перед глазами, Тея отвечает, что ни о чем. Очевидная ложь. Нелла часто замечает, как Тея смотрит вдаль с мечтательной улыбкой, которую тут же стирает с лица, едва понимает, что за ней наблюдают. Она больше не упоминает о засаде, которую ей устроила Клара Саррагон, и это удивляет Неллу, ведь она ожидала гнева после событий того вечера. Однако ответы Теи на всякий вопрос расплывчаты. Истории, что таятся в ее глазах и танцуют на губах, теперь недосягаемы, у Неллы нет ни малейших догадок.
А в остальное время Тея непочтительна, самоуверенна, ее дерзость бьет через край. Не знаешь, где полыхнет. Все попытки Неллы завести разговор обречены на провал. Она забыла, как беседовать с этой загадочной молодой женщиной – или, скорее, еще не научилась говорить с ней по-новому. Не осталось и следа от ребенка, которому Нелла когда‐то читала вслух и которого учила читать. Держала малышку за пухленькую ручку на весенних и зимних престольных праздниках, та наблюдала за цветочницами и людьми на коньках, а тетя кормила ее с ладони горячими орехами в карамели.
– Тея, – стараясь быть мягкой, произносит Нелла. – Этот ужин очень важен.
– Важен для кого? Почему ты так цепляешься за этого мужчину, ведь меня у вас отнимут?
Нелла запинается:
– Это всего лишь ужин. Для знакомства.
– Но ты сказала, что он важен.
– Да, потому что…
– Может, он чудовище. Станет меня избивать, морить голодом.
– Он не такой, – возражает Нелла, слегка повышая голос. Несмотря на все усилия.
– Откуда ты знаешь?
– Он усадил меня на стул, – отвечает Нелла, чувствуя себя нелепо. – Чем не свидетельство его добродушия?
Тея бросает на нее недоверчивый взгляд.
– Отдашь меня замуж за первого встречного, который тебя на стул усадил?
Нелла глубоко вздыхает:
– Если так случится, что ты выйдешь замуж за человека, который, не приведи Господи, когда‐нибудь причинит тебе вред, Тея, тогда ты вернешься к нам домой, сядешь у сальной свечи, съешь хиленькую селедку и примешься оплакивать судьбу. Ты имеешь полное право развестись, но я советую сперва попробовать вступить в брак. У нашей семьи заканчиваются деньги, а ты можешь спастись.
– Как ты сурова. – На глаза Теи наворачиваются слезы.
Нелла обуздывает гнев.
– Если и сурова, то лишь потому, что ты упряма. Ты жаждешь свободы, я знаю. Я была такой же…
– Ты никогда не была такой, как я.
– Поверь, брак мог бы стать для тебя дорогой к свободе.
– Но ты так и не вышла замуж снова.
«Нет. Из-за тебя», – хочет сказать Нелла, но прикусывает язык.
Тея вздергивает подбородок. Вот она, ее надменная сторона.
– Насколько я могу судить, ты знаешь о мужчинах очень немногое.
Они обе понимают, что Тея переступила границу, но Якоб уже наверняка вот-вот покажется на пороге, и Нелла не позволит себя сломить.
– Я наслаждаюсь свободой иного рода, – сдержанно отвечает она. – Кроме того, я еще не встречала того, кто стал бы мне близок.
– Если ты не встречала того, кто стал бы тебе близок, почему же ты так стремишься спихнуть меня первому встречному?
– Выйти замуж – твой единственный выход! – рявкает Нелла, и в глазах Теи вспыхивает триумф, она привела тетушку в ярость. – Или пойдешь попросишься к Ханне Мааквреде подмастерьем в пекарню? Мы растили тебя не для того, чтоб ты вырезала фигурки из теста.
– Этот мужчина, который сюда придет, не проложит мне дорогу к свободе. Мне не нужны ни брак с ним, ни его деньги.
– Я бы сказала, что нужны. У тебя впереди, даст Бог, долгая жизнь, и если Якоб ван Лоос готов поделиться своим состоянием…
– Ты имеешь в виду, готов ли он закрыть глаза на мой цвет лица.
– Я этого не говорила.
Тея смеется:
– То ли еще будет.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего, – отвечает Тея, и лицо ее вновь становится непроницаемым.
* * *
Якоб прибывает на красивой барже, длинной и приземистой, выкрашенной в черный цвет с яркими фрагментами желтого – они поблескивают в льющемся из холла свете. Нелла и Отто встречают его, Тея стоит рядом. Сердце Неллы часто колотится. Она переминается с ноги на ногу, но Отто и Тея неподвижны, словно статуи, и сложно понять, о чем они думают. Гость входит в дом и, не глядя на Корнелию, протягивает ей шляпу.
– Сеньор Брандт. – Якоб низко кланяется. – Мадам Брандт. Тея.
– Сеньор ван Лоос, – отвечает Нелла. – Добро пожаловать.
Реверансы, поклоны, мгновения нервозной неловкости.
Корнелия, слегка сминая поля шляпы, закрывает дверь, и вечерний холод остается за порогом. Коридор наполняется золотистым светом. Горят все свечи из пчелиного воска, какие только семья смогла найти.
Нелла видит, что дом произвел на гостя впечатление. Да, плоть его усохла, но кости еще крепки. Якоб запрокидывает голову, чтобы полюбоваться тромплеем на потолке. Изучает гризайль на стене с таким же вниманием, с каким смотрел на Тею в прихожей Клары Саррагон. Затем достает из кармана плаща глиняную трубку с длинным чубуком.
– Не возражаете?
– Нет, конечно, – отвечает Нелла. – Перед ужином как раз есть время выкурить трубку.
– Благодарю. – Якоб снова запускает руку в карман. – Чуть не забыл: я принес вам подарок, госпожа Тея.
Он извлекает на свет тонкий томик в плотной бумаге. Тея подходит, забирает сверток из протянутой руки. Опускает на него взгляд, неподвижная. Корнелия наблюдает за воспитанницей из тени. «Лучше бы занялась чем‐нибудь другим», – думает Нелла.
– Не посмотришь? – подсказывает она Тее.
Девушка, мельком переглянувшись с отцом, разворачивает бумагу и снова замирает, читая название. Почти незаметно стискивает зубы, и у Неллы перехватывает дыхание. «Посмотри на гостя, – безмолвно взывает она к племяннице. – Поблагодари его. Ну же, говори!»
– «Критические рассуждения о театральных постановках», – зачитывает Тея, не повышая голоса и не поднимая глаз от книги. – Воеций [13].
Нелла уверена, что слышит доносящееся из тени цоканье языком, но Якоб, похоже, ничего не заметил.
– Сам не читал, – говорит он. – У меня не так много времени на
