этого мне выделили группу бойцов. При осмотре я обнаружил во дворе крепости и в домах десятков пять трупов немецких фашистов и поляков. Поручил своей команде организовать захоронение. В одном из крепостных подземных казематов обнаружил тех людей, которых привёз сюда. Подлецы-фрицы своих раненых вынесли и вывезли, когда покидали крепость, а этих бедолаг бросили на произвол судьбы без помощи, без пищи и без воды. Я выяснил, каким образом они очутились вместе с немцами.

Майор Кузнецов рассказал, что, получив сведения о приближении Красной армии, фашисты, отступая, всё трудоспособное мужское население угнали на Запад, оставив в городе стариков, женщин и детей. Они понимали, что Грауденц не удержат, и решили его так же разрушить, как Варшаву и другие города, но сделать этого не успели: наступление Красной армии было слишком стремительным. Тогда их командование, уведя основные силы, оставило в крепости города гарнизон из четырёх тысяч человек, чтобы создать опорный пункт и задержать продвижение частей Красной армии, но и этого не получилось. Через два дня после отступления основных сил гарнизон Грауденца, как и весь город, оказался окружённым и отрезанным от фашистских войск.

Гарнизон в основном состоял из эсэсовцев, они приняли решение обороняться до конца. Для выполнения разного рода тяжёлых работ они взяли с собой двести поляков, обращались с ними, как с животными, почти не кормили, а раненых, не способных работать, пристреливали.

Пока генералы, сидевшие в крепости, имели радиосвязь со своими отступающими войсками, крепость держалась, а когда она прекратилась, и из сообщений, передаваемых по общему радио, стало понятно, что никто не спешит к ним на помощь, весь их боевой дух испарился. После безуспешных попыток и переговоров о почётной сдаче в плен, эсэсовцы капитулировали.

— По приказу нашего командования они вышли без оружия и вынесли своих раненых, а про этих даже и не сказали. Когда я их нашёл, то хотел взять в свой медсанбат, но генерал Комаров указал на ваш госпиталь, который, по его словам, назначен для оказания медпомощи полякам, поэтому я и привёз их сюда. Все они нуждаются в срочной хирургической помощи.

Выслушав рассказ Кузнецова, Борис дал распоряжение о немедленном приёме прибывших раненых. Они действительно находились в ужасном состоянии. Истощённые, с нагноившимися загрязнёнными ранами, перевязанные грязными тряпками, они выглядели прямо-таки страшно.

После хирургической обработки Алёшкин приказал поместить их в тот лазарет, который был организован в бывшем бомбоубежище. К счастью, у всех этих людей ранения были не особенно тяжёлыми, хотя и запущенными. Хирурги госпиталя сделали всё, что могли. Именно с прибытием этих раненых Борис и Павловский поняли, почему в госпиталь попадали в основном старики, женщины и дети.

* * *

Более 20 дней провёл госпиталь № 27 в Грауденце. За это время удалось разыскать 18 поляков-врачей и достаточное количество среднего медперсонала. В городе уже организовалась польская власть, появились военный комендант и бургомистр.

Части Красной армии, осаждавшие крепость, одна за другой двинулись по направлению к линии фронта.

В этом городке госпиталь оказал медпомощь более чем двум тысячам раненых поляков. Алёшкин решил, что госпиталь свою задачу выполнил, о чём и направил донесение начальнику сануправления 2-го Белорусского фронта генерал-майору медслужбы Жукову.

Через два дня в Груденц приехали четыре грузовых машины ЗИС-5. На двух из них находилось имущество госпиталя, оставленное на хранение в Бромберге, и люди, охранявшие его. В приказе, привезённом лейтенантом, командовавшим колонной, говорилось о необходимости срочной передислокации госпиталя в город Шлохау, где и следовало ждать дальнейших распоряжений.

Передав по акту оставляемое трофейное имущество (медикаменты, продовольствие) Янковскому, назначенному бургомистром города заведующим Грауденцкой больницей, Алёшкин приказал грузиться. Когда весь личный состав занял свои места, новая колонна госпиталя направилась к указанному пункту.

Конечно, Захаров и Гольдберг постарались захватить с собой столько трофейных медикаментов, продовольствия и белья, сколько смогли вместить имевшиеся в их распоряжении транспортные средства, а вместить они могли много, ведь палатки, щиты, вагонку и остальное, что было необходимым во время пребывания в лесу, начальник эвакопункта оставил у себя, заявив, что всё это теперь госпиталю не понадобится, отныне он будет развёртываться только в населённых пунктах, в подходящих помещениях. На всё это имущество был составлен акт, один экземпляр которого Борису вручил кладовщик, остававшийся в Бромберге за старшего.

Глава шестая

На следующий день Алёшкин и Захаров в сопровождении Джека отправились пешком по пустым улицам, чтобы осмотреть Шлохау. Передав командование госпиталем Павловскому, Борис перед уходом предупредил его, чтобы он запретил персоналу отлучаться, пока он не вернётся.

Естественно, что начальник госпиталя и его помощник по хозяйственной части, кроме пистолетов, вооружились автоматами. Они обошли несколько кварталов, но так и не встретили ни одного немца — ни женщины, ни ребёнка. Город словно вымер, хотя трупов они нигде не видели. Осмотр занял часа два. За это время наши «разведчики» установили, что, хотя город и имел много разрушений, но это был, пожалуй, первый из виденных ими в течение последних лет городов, оставленных фашистами, где имелись разрушения, полученные только в результате артобстрела, бомбёжки и ружейных пуль. Такого тотального разрушения домов, какое им пришлось видеть в городах Ленинградской, Новгородской, Псковской и других областей Советского Союза, а также в городах Польши, здесь не было. Очевидно, немцы на территории своей страны, в населённых пунктах, которые они вынуждены были оставлять, тактику «выжженной земли» не применяли. Непонятно было только, куда исчезли все жители.

Во дворе одного из довольно красивых двухэтажных особняков Борис и Захаров обнаружили небольшие новенькие мотоциклы. Конечно, обоим страшно захотелось взять себе по машине, но обращаться с ними они не умели. К счастью, мотоциклы легко слушались руля и катились так же свободно, как обыкновенные велосипеды. Вот их и привели во двор госпиталя.

У шофёров автороты глаза загорелись. Лагунцов сказал, что это самый лёгкий тип мотоцикла, они заводятся на ходу, после того, как проедешь несколько метров, как на обыкновенном велосипеде. Открыв бак одной из машин, он убедился, что тот полон горючего, сел в седло и выехал за ворота. Вскоре, с треском, как от настоящего большого мотоцикла, он уже мчался по пустынной улице, разбрасывая из-под колёс осколки стекла, попадавшиеся ему на пути. Не удержался от соблазна и ещё один лейтенант-автомобилист. Он попросил разрешения опробовать второй мотоцикл и вскоре так же, как и Лагунцов, скрылся из глаз.

Теперь такие машины не редкость, обыкновенные мопеды, в то время они встречались единично, Борис и Захаров вообще видели их впервые. Естественно, обладание такими трофеями и, главное, овладение техникой езды на