– Не знаю. По одежде вроде нет.

– Вроде или нет?

Постовенцев заставил себя повернуться. Из одежды мало что осталось: сгоревшая, влипшая в тело ткань. Обуви не было. Он снова отвернулся.

– Драгоценностей нет, – информировал его Демьяненко. – Ладно, ждем эксперта со следаком, что они скажут…

– И все убийства были, как я понял, возле этого хутора? – вдруг подал голос Кошелев. – Именно девушек, именно летом?

– Да.

– А вы что, не могли тут патруль наладить? С июня по август? Пусть бы катались, высматривали.

– Катались уже. Они в одном месте катаются, а кто-то километрах в трех девушку душит.

– Но ведь заметно же было бы, что огонь.

– Эдик, у нас семь трупов точно таких же. Ни один свидетель не сказал, что видел огонь, а ведь после четвертого убоя мы все хутора и МТФ рядом вверх ногами поставили. Никто не видел ничего.

– Так не бывает. Плохо спрашивали.

– Вот сегодня у тебя есть шанс спросить лучше. Только жаль, не у кого.

– Все равно, – упорно стоял на своем Кошелев, – надо всех обойти. Вдруг кто-то на машине ехал и видел. Надо объявления расклеить. Чтобы свидетели явились. Просто так никто не придет.

– А они и так не придут. И как ты себе представляешь эти объявления? – криво усмехнулся Постовенцев. – «Кто видел в таком-то поле огонь с июля по середину августа, отзовитесь».

– А хотя бы и так. Я займусь.

– Пока иди и опроси женщину!

После обнаружения трупа неизвестной с признаками «серии» угро и комитет пребывали в состоянии лихорадки. Желин категорически отказался связывать это убийство с убийствами прошлых лет. В Управлении СК думали по-другому, но колебались. В розыске сложилось однозначное мнение, что убийца – тот же, но во избежание конфликтов свои мысли держали при себе, пытаясь зацепиться хоть за что-то. Урод был неуловим. Такими беспомощными опера себя еще не чувствовали.

Постовенцев вместе с участковым Костей опрашивал округу, параллельно ожидая ответов на направленные запросы, – хотя текст: «женщина, рост 162–164, крепкого телосложения, зубной аппарат такой-то, особых примет нет» мог дать совпадение только по зубному аппарату, и то при условии, что обращавшиеся с заявлением о пропавшей без вести особенности этого «аппарата» помнили.

Джалимов помогал по мере возможности. Эдик Кошелев подошел к делу, как всегда, капитально. Разложив перед собой все папки с документами, относящимися к убийствам, он под свое извечное «бу-бу-бу», задерживаясь до поздней ночи, что-то выписывал, потом что-то вычеркивал, составлял схемы…

«Чем он занимается?» – на вторые сутки поинтересовался Газиев и услышал в ответ: «Думает». Думать ему не мешали.

Через три дня Кошелев сунул под нос Постовенцеву исписанную тетрадь:

– Анализ.

– Чей? – Максиму было не до веселья, но тут он улыбнулся.

– Ситуации с трупами. Тут недочеты есть. Надо устранять.

– Вперед. С Демьяном согласуй и устраняй.

– Насколько следует из материалов, за этого Мышина ухватились просто так: авось убийств больше не будет. Прямых доказательств его вины не нашли, только косвенные, если вообще искали. Это не явка, а роман с элементами криминальной хроники. И не до конца отработаны Фирко О. О.; у меня, например, к последнему возникло очень много вопросов в ходе чтения. Мать Фирко вовсе не допрашивали, а ведь она могла быть соучастницей – девушки куда охотнее садятся в автомобиль, если там есть женщина…

– Еще раз говорю – иди к Демьяну, он тебя благословит, и начинай собственное расследование. Прости, работы – вал, не могу отвлекаться. Вечером расскажешь.

– За один день я не успею.

– Когда соберешь материалы, тогда и иди.

Кошелев кивнул и убрал тетрадь в сейф.

– Неужели опять?

Эксперт сокрушенно вздохнул, оглядывая полуразложившиеся останки – тут к бабке не ходи – очередной труп из «серии». Проработав бо́льшую часть жизни в Борисовском районе, эксперт Степанов если и не помнил все свои трупы, то уж заключения по криминальным мог отбарабанить наизусть и даже примерные даты обнаружения тел назвать – с точностью плюс-минус неделька.

– Снова эта мразь вылезла, – сплюнул себе под ноги Газиев, отворачиваясь от трупа. – Мы уж надеялись, сдохнет от СПИДа, проклятый… Беляева же была больна СПИДом, помните, Виктор Викторович?

Эксперт помнил. Труп, о котором шла речь, был обнаружен неподалеку от железнодорожной станции станицы Глуховской. Почерк один и тот же – труп девушки на вид лет двадцати–двадцати трех, тело и одежда со следами поджога, удушение, на этот раз пояском от сумочки, что валялась рядом, перед смертью – нанесение телесных повреждений тупым тяжелым предметом, ударов было не менее пяти; три ребра сломаны, разорвана печень. На этот раз у преступника либо было мало бензина, либо его кто-то спугнул, потому что труп не был обезображен, одежда частями сохранилась, а ниже пояса и вовсе осталась цела: коротенькая лайковая юбочка, колготки в крупную сетку, разорванные в нескольких местах. Одна туфелька была на ноге, вторую найти не удалось.

Исходя из анализа места происшествия, девушка выскочила из машины (достаточно четкие следы от протекторов остались на земле) и попыталась убежать, но ее догнали, повалили на землю и стали бить, после чего преступник совершил с ней половой контакт в естественной форме, с семяизвержением, при этом девушка была либо без сознания, либо уже мертва, потому что повреждений на влагалище и бедрах не было. Произошло это не больше чем за двенадцать часов до обнаружения трупа.

При этом удалось найти свидетеля, который показал: примерно в это время с территории посадки возле вокзала выехал бежевый автомобиль отечественного производства, причем водитель явно спешил. На беду, свидетелем вновь оказалась уже другая пожилая бабуля, которая марку машины сказать затруднялась, как ни демонстрировали ей фотографии различных моделей «Жигулей», «Москвичей» и даже «Запорожцев». Бабуле в ту ночь не спалось из-за высокого давления, вот она и вышла на балкон подышать воздухом, а балкончик у нее аккурат напротив посадки. Машину увидела, цвет увидела, а что за авто и кто за рулем – простите, сынки, возраст не тот и глаза не те…

Весь уголовный розыск был поднят на ноги, на дорогах выстроились посты ГИБДД, тормозившие все бежевые автомобили отечественного производства.

Жертвой оказалась Беляева Анна Валерьевна, 1978 г. р., «ночная бабочка», проживающая попеременно то на сутенерской хате в Борисове, то у себя дома в Афанасьевской. Родственники, конечно, порыдали немного, но к такому исходу были готовы: у Беляевой, как оказалось из медицинской карты венерического диспансера, был целый букет сопровождающих профессию заболеваний – от генитального герпеса до запущенного сифилиса и обнаруженного буквально на днях ВИЧ, в связи с чем она и ездила в Борисов. Кроме того, проститутка была настолько бесшабашной, что ездила исключительно на попутках и расплачивалась исключительно интимом.

За ее короткую жизнь милая привычка привела к трем попыткам убийства – в пятнадцать Беляеву до полусмерти избил одноклассник, которому она по неопытности прикусила член, в восемнадцать ее всерьез пытался задушить знакомый паренек, который узнал о ее заболеваниях уже после того, как попрыгал на заднем сиденье без презерватива (Анна неделю не могла говорить, так он передавил ей горло, да еще и мигрени начались после этого – слишком долго была без кислорода).

А всего три месяца назад Беляеву угораздило подсесть в попутку к трем верзилам, которые завезли ее в перелесок, вытащили и не только изнасиловали во всех доступных формах, но еще и, испугавшись содеянного и возможных жалоб, решили прибить. Спасла проститутку недюжинная физическая сила, благодаря которой после отъезда мучителей она смогла выбраться на дорогу. Там ее заметил проезжавший мимо наряд ДПС, который и доставил потерпевшую в больницу. Полезных уроков, судя по всему, Беляева для себя не извлекла…

«Бабочка» не «бабочка», чем бы ни промышляла Анна Беляева, но она была погибшей девушкой, убийца которой разгуливал на свободе. Где-то по району бродил опасный маньяк. Сомнений в том, что это дело рук одного и того же человека, не было, хотя обычно признак серийности присваивают неохотно; маньяк оставался безнаказанным, а девушки год за годом обретали «дома» на кладбищах под могильными плитами. Во все направления были направлены ориентировки, с целью сравнения метода убийства; ответы приходили чаще всего неутешительные: либо в районе подобный способ убийства отсутствует, либо случалось, но убийца уже отбывает