– Но если это было ради романа, почему он повесился?

Дягилев пожал плечами:

– Испугался, наверное. Он же ненормальный был. Подумал, что за ним теперь придут. Да уже и не важно.

– Значит, так, – спустя минуты две, подумав, сказал Мелешко. – Сегодня пишешь рапорт об увольнении. Иначе всем расскажу.

Роман посмотрел на него и вдруг легко, даже весело рассмеялся:

– Что расскажешь, дядь Гриш? Что ты спятил от нагрузки, ерунды напридумывал, а я над тобой подшутил? – Дягилев сплюнул в реку. – Руку надо пожать тому, кто его повеситься заставил, – продолжал он. – Люди хоть бояться перестанут. Одна скотина запугала весь район, а найти не могут – все, нашли, радуйтесь. Не занимайтесь ерундой, дядь Гриш.

– Но убийства будут продолжаться.

– Ну и ловите. Поймаете – закроете!

– Рома, ты не понимаешь. – Мелешко даже не насторожило «ловите». – Никто не свалит на покойника вину только потому, что он что-то там рассказал. Нужна целая совокупность доказательств.

– Слух все равно уже пущен.

…Роман Дягилев ушел, а участковый Мелешко остался стоять, задумчиво глядя на перила. Кто-то из них, сотрудников с погонами, сейчас был преступно не прав…

В суете, в победах и провалах, рутине и светлых днях пролетели почти два года.

Терещенко ушел в Управление, его место занял симпатичный, но немного неповоротливый Кошелев, сразу вошедший в историю розыска как самый обстоятельный и занудный сотрудник десятилетия. Березяк плотно засел на группе «А», Шинкаренко действительно перевелся в другой райотдел, на повышение, и забрал с собой Рому Дягилева. Еще двое новеньких – Джалимов и Ковтуновский – пришли только после университета; Джалимов на общественных началах, подзабив на учебу, два последних года не вылезал из угро своего района и был, по сути, готовым опером, а Ковтуновский очень напоминал Постовенцеву Березяка в худший его период. Демьяненко стал заместителем начальника угро и пока из отдела не уходил, но собирался. Кадровые перестановки не влияли на количество работы, поэтому все шло в штатном режиме…

Вечер августовского вторника исключением не стал. Оперативники занимались своими делами, благо планерки не предвиделось. Кошелев печатал запросы, дублируя себе под нос каждое слово, от чего казалось, что в кабинете работает генератор, Постовенцев подшивал бумаги к ДОУ, Джалимов наводил порядок в своих записях.

Замначальника сразу никто не заметил.

– Макс. – Выражение лица Демьяненко было странным; он зашел в кабинет и стал, облокотившись плечом о шкаф; Кошелев продолжил печатать под свое «бу-бу-бу», а Постовенцев и Джалимов уставились на коллегу.

– Ну? – спросил Максим.

Демьяненко улыбнулся еще шире:

– Труп девушки нашли в лесополосе. Возле Темного.

У Постовенцева неприятно заныло в желудке. Алексей мог не продолжать. С сообщением об обычном трупе он бы с такой миной не пришел.

– Похоже?

– Один в один. Только снова с бутылкой.

– Да мать его так…

– Мать не мать, а мы в первых рядах. Поехали смотреть, что там. Еще и Мелешко в командировке, уехал в Екатеринбург… Собирайся, вперед. Эдуард с нами поедет. Эдик! Руслан, пни его.

Джалимов исполнил указание в лучшем виде: швырнул в Кошелева наспех спрессованным комком бумаги. Комок приземлился аккурат на клавиатуру.

– А? – прервал «бу-бу-бу» Кошелев. – Чего?

– Едем, у нас труп криминальный.

– Сейчас, полчасика еще, и поедем.

– Эдик, все оставляй, и едем.

– Чего? Да, еще полчасика, и поедем.

– Эдик! – заорали хором Постовенцев и Демьяненко.

Кошелев снова отвлекся от документации:

– А? Чего?

Даже Газиев иногда выходил из себя на планерках от этого «а, чего» и неторопливости нового опера. Но Кошелев был настолько наивным и так свято верящим в то, что справедливость восторжествует, если он лично приложит к этому все усилия, что язык не поворачивался сказать ему что-то неприятное, даже если высказывание было адекватным. Все, кому не лень, отправляли Эдика на беседы с самыми неприятными гражданами, беззастенчиво пользуясь его безотказностью. И больше чем в половине случаев Кошелев своим «бу-бу-бу» решал то, что долгое время не могли решить опытные сотрудники угро. Поэтому его очередное «чего» только разрядило атмосферу.

– Бумажки – в сторону, сам – на выход! – уже спокойно отдал команду Демьяненко. – Получаса у нас нет.

– Понял, – спокойно ответил Кошелев, аккуратно сложил бумаги в сейф, поднялся и взял из-под стола свой чемоданчик, где неизменно наличествовала бумага, три ручки и две упаковки леденцов. – Я готов.

Второй участковый, замещающий Мелешко, был совсем молодым мальчишкой – ровесник Ковтуновского, года двадцать два на вид, и то максимум. Он бестолково суетился, пытаясь что-то объяснить и постоянно роняя то протоколы, то ручку; в ТПМ опера были уже пять минут, но так ничего внятного от него не услышали.

– Ладно, едем, – махнул рукой Демьяненко, – на месте посмотрим. Машина есть у тебя?

– Да-да, конечно…

– Давай вперед, мы за тобой. Руслан, – помимо прочих качеств, Джалимов обладал еще и собственной «Тойотой», – на твоей, не против?

– Не против.

Разговор о «серии» продолжился в машине.

– Если там опять бензин и удушение, то что делать-то будем? А кстати, – спохватился Постовенцев, – комитетский едет?

– У него обыск, закончит – и сразу к нам.

– А кто, Карпов?

– Нет, он на аттестации. Желин.

– У-у-у, не-е-ет… – Желин был самым неторопливым, скрупулезным и занудным из всех следователей комитета, которых они встречали. Однажды Дягилев, выехавший с ним в обед на пустяковый ОМП, вернулся около одиннадцати вечера – только протокол ОМП Желин составлял больше трех с половиной часов, при этом оперативника он не отпускал «на всякий случай». – Он же нам всю душу вынет.

– В этом даже не сомневайся.

Сотрудники переглянулись, одновременно подумав: «Натравим на него Кошелева». По степени занудства эти двое могли вполне успешно соперничать.

«Уазик» участкового замигал «аварийкой», останавливаясь. Джалимов аккуратно притормозил рядом. Хлопанье дверцами, беглый взгляд вокруг – почти то же самое место, мать его, почти то же самое… Метрах в двадцати – темно-зеленые заросли, сквозь них видно троих, женщину и двух мужчин. Один курит.

– Вы бы не курили тут, – сказал Демьяненко, подходя к ним. – Сейчас набросаете окурков, а потом крайним будете.

– Я в па-пачку ск-кладываю, – закивал мужчина. Руки у него тряслись. – З-знаю, у м-меня брат в прок-куратуре р-работал.

– Хорошо. Кто обнаружил?

– Йя-я.

– Мы из «СлавГеодез», – пояснила женщина. – Замеряем расстояние для участков. Почувствовали запах странный. Филипп пошел, ну и… Можно, мы не будем туда второй раз ходить?

– Нужно, – сказал Кошелев. – Место происшествия затаптывать нельзя. Даже если дожди прошли. Потому что…

Оставив Эдика посвящать непосвященных, оперативники прошли вперед, на этот самый запах.

Постовенцев понял, что такое дежавю.

Убийца снова ничего не взял, кроме документов. И все, как прежде: полусгоревший женский труп, изуродованное лицо, лохмотья, прилипшие к телу, разложение – такая жара… вбитая бутылка между ног; над ней снова будет колдовать криминалист – и снова, голову об заклад, не получит ни отпечатков, ни потожировых следов. Земля плотная, сбитая, отпечатков протектора шин и своего-то автомобиля не видно в пыли, а уж тех, кто приезжал двумя неделями, тремя, месяцем раньше… Не говоря о следах обуви…

– И? – все же прервал молчание Максим. – «Серия»?

– Может, подражает кто. История прогремела на весь край, мало ли ненормальных. А может, совпадение.

Подошедший к ним Кошелев попросил, чтобы его посвятили в «прогремевшую историю»; Демьяненко коротко изложил события прошлых лет. Старлей глубоко задумался.

– Мы Желина ждать будем? – уточнил Постовенцев. – Или сразу в ТМП поедем?

– Дождемся. Иначе опять начнется.

– Тут такое дело. – Молоденький участковый, хоть и очень бледный, все же поперся следом за Кошелевым и старательно отворачивался от трупа. – У нас тут девчонка пропала дня три назад. Вроде бы на моря уехала, но вот только все документы дома остались. И телефон не отвечает. Заявления не было, но на хуторе все знают…

– Она лежит минимум три недели, а не три дня.

– Да я вот просто… на всякий случай…

– Так. Кошелев, давай по-быстрому опрашивай женщину, ты… как тебя?

– Костя… Свазон фамилия.

– Константин, опроси заику и второго, тоже в десять слов, пока следака нет, мы пока поразмышляем. Поопрашивай еще… есть рядом какие-то домики, может, что-то вроде сторожек? Или хоть сортиры на худой конец?

– Все на трассе…

– Толку с той