– И правильно сделали… Вот, знакомься, – нарком повернул раскрасневшееся после вчерашнего купания лицо в сторону Яры и пояснил:

– Твой новый подопечный. Плечов Ярослав Иванович – великий советский учёный. По специализации – философ. Головой за него отвечаешь, ясно?

– Так точно! – бодро отчеканил здоровяк.

– Будь рядом и днём, и ночью. Летят пули – закрой профессора грудью; падают камни с неба – превратись в птичку и перекрой им путь. Огонь, вода, медные трубы – сначала проходишь ты, затем – он. Чуть что – весь мир в твоём распоряжении: совпарторганы, районная ЧК, прокуратура, войска местного гарнизона, попы, музейщики и работники общественного питания.

– Да понял я, Лаврентий Фомич, понял, – улыбнулся гигант. – Разрешите приступать?

– Сразу после моего отъезда… Потерпи четверть часа.

* * *

– Ну что? Давай прощаться! – Цанава схватил руку Ярослава и принялся трясти её с таким усердием, азартом и, страшно даже подумать, – нежностью, будто для него и в самом деле настал печальный момент расставания с самым близким и по-настоящему дорогим партийцем-единомышленником.

– До свидания, товарищ комиссар третьего ранга, – тоже напустил грусти на обычно открытую, добродушную, никогда не унывающую физиономию секретный сотрудник.

– Держись Автандила… На него можно положиться! – по-отечески продолжал наставлял учёного на путь истинный нарком.

– Стоп… Это точно не Акакий? – наконец дошло до Плечова.

– Нет. Подтверждаю.

– А как похожи… Словно две капли воды!

– Специально такого выбирал. Сотни кандидатов, между прочим, отсеял.

– Кандидатов?

– Ну да… Он ведь у меня на официальном довольствии.

– В какой-такой ипостаси?

– Домашнего помощника, если хочешь, – бытового адъютанта.

– Хорошо живёте.

– Не жалуюсь.

– Он тоже ваш земляк?

– Да. И почти однофамилец – Лежава. Совсем близко, если учесть, что при рождении я был записан как… Джанджгава. Соответствующий документ имеется. Может, предъявить?

– Не надо. Хотя, если честно, удивлён, что вы надумали сменить фамилию. Как давно сие случилось, признаться не желаете-с?

– Легко! В тридцать восьмом. По личному настоянию батоно Лаврентия.

– Что его не устроило?

– Неблагозвучность. Сложность в произношении для русскоговорящих людей, коих в нашей стране, безусловное большинство.

– Понятно, – впечатлительный от природы Ярослав Иванович вдруг припомнил былые обиды и снова резко изменился в лице. – Этот ваш Автандил точно такой же отморозок, как и его предшественник?

– Кого ты имеешь в виду? – Лаврентий сделал вид, что не понимает, о чём идёт речь, использовав, по сути, любимый приём своего оппонента.

– Естественно, Акакия. Этот так же при первой возможности распускает руки? – уточнил Плечов.

– Тебя это не коснётся. Обещаю, – заверил Цанава.

– Понял. Заранее благодарствую.

– К тому же, если я не ошибаюсь, в твоём арсенале есть веский аргумент против любых проявлений рукоприкладства, – мысленно позволил себе совершить экскурс в недалёкое прошлое нарком.

– Есть такое дело, – бодренько согласился Яра.

– Да, кстати… Ещё в прошлый раз ты обещал мне мастер-класс по рукопашному бою. Проведёшь?

– Я слово своё держу. Всегда.

– Давай… Готовься. А то мои парни начитались методичек по ножевому бою для сотрудников НКВД и возомнили себя непобедимыми воинами. Ниндзя.

– Вы и такие слова знаете?

– А то! – хвастливо задрал подбородок гордый кавказец. – Я даже фильмы смотрел. «Легенда о чудовищной мыши», «Призрачный герой Ниндзюцу-Горо»…[36]

– И что в них поняли?

– Всё.

– Вы, Лаврентий Фомич, свободно владеете японским языком? – усомнился в таких способностях наркома Ярослав.

– Зачем он мне? – хитро прищурил и без того плутовские глаза Цанава. – То кино – немое.

– Тогда – пардонирую; прошу прощения, если по-нашему.

– Ничего. Гуляй… Пока… Найдёшь истуканов – сразу звони; я всегда на связи.

– Слушаюсь, товарищ комиссар третьего ранга! – И решил напомнить: – Вы случайно ничего не забыли?

– Нет. Лупа у меня в машине. Так что, залезай в салон и спокойно трудись, профессор… Только, смотри, по-честному, без обмана.

– А как по-другому?

– Я тебя знаю…

– Зря вы так, – сотворил на лице самое честное выражение Ярослав.

Агент развернул бумажку, в которую был завёрнут окурок, и принялся внимательно рассматривать маленькие буковки.

Собственно, что именно там написано, – он понял ещё в прошлый раз.

Знак «№ 5» имелся только у одной марки табачных изделий – «Экштайн», производимой одноимённым Дрезденским концерном.

Дешёвка. Одна пачка из двенадцати штук (две дневные нормы!) – около трети рейхспфеннинга. Посчитайте сами, сколько мог купить солдат на месячную зарплату в 30 рейхсмарок.

Об этом Плечов и сказал Цанаве, который реквизировал вещдок.

Пройдёт совсем немного времени, и нарком вернётся в Минск, где подотчётные ему эксперты НКГБ расскажут о немецких сигаретах гораздо больше, чем о них было известно нашему главному герою – Яре!

26

Наркомовская машина фыркнула, завелась, как обычно, с полуоборота, и усердно побежала вперёд по узенькой просёлочной дороге, поднимая за собою клубы пыли вперемешку с дымом выхлопной трубы.

Плечов ещё махал рукой вслед главному белорусскому чекисту, когда над ним нависла огромная чёрная тень.

Конечно же это был Лежава.

На устах гиганта сияла довольная улыбка.

– Прибыл в ваше распоряжение, о мой повелитель!

(Голос, приятный, бархатный ничуть не соответствовал его словно бы вырубленной из камня роже.)

– Вы что же, c товарищем наркомом перед сном вместе читаете сказки?

– Какие ещё сказки?

(И без того огромные чёрные глаза, казалось, выскочили со своих законных мест и закрыли собою чуть ли не половину широкой смуглой физиономии.)

– Например, «Старик Хоттабыч».

– О, да! Эту книгу Лаврентию Фомичу я лично посоветовал. Он ведь наш, витебский.

– Кто? Джинн? – удивлённо и в то же время с явным раздражением в обычно спокойном голосе, вызванным (как ему показалось), недостаточной осведомлённостью собеседника, пробурчал Яра. – По-моему, сосуд, в котором он находился, выловили не в Немане, не в Днепре и даже не в Припяти, а в Москва-реке.

Автандил смерил учёного ответным презрительным взглядом, мол, ты хоть и профессор, но в элементарных вещах не разбираешься:

– Нет, не джинн, а товарищ Гинзбург – автор этого чудесного произведения.

Х-м… Оказывается, у него есть не только бицепсы, но и мозги! И этот малый постоянно общается с Цанавой. Вот откуда у бешеного наркома редкие приступы обострения интеллекта!

– Постой, но ведь на обложке значится совсем другая фамилия. Лагин, кажется, – несмело возразил Ярослав.

– Псевдоним. А имя автора – Лазарь Иосифович. Кстати, наши специалисты отследили его творчество и смогли установить немало противоречивых фактов. Иногда – с явной антисоветской окраской.

– Каких именно? – недоумённо протянул Плечов.

(Интересно, за что можно придраться к детскому писателю, да ещё и работающему в жанре научной фантастики?)

– Частое обращение к библейским сюжетам и беспочвенное восхваление Аллаха – раз. Чего только стоят, к примеру, такие строки, – Лежава надул щёки и продекламировал