– Согласен, – тяжело вздохнул Плечов, сражённый печальной новостью. – Как полагаешь, чекисты дадут нам свою тачку на часок-другой?

– А куда они денутся? Если я попрошу, конечно! – не преминул возможностью повысить себе цену «адъютант дьявола» (так называл про себя Автандила профессор, мысленно раздающий клички налево и направо).

– Значит, так… – к Яре быстро возвращались врождённая решимость и трезвость мышления. – Дуй быстро в райотдел, и без автомобиля с шофёром не возвращайся.

– Зачем нам водила? – резонно заметил горец, привыкший, как и многие его собратья, отчаянно лихачить за рулём без всякой оглядки на правила дорожного движения. – Я и без него с управлюсь!

– Не сомневаюсь. Только кто потом вернёт машину несвижским товарищам, а?

– Мы.

– Нам с тобой придётся остаться в Сейловичах, как минимум, ещё на пару дней…

– Понял, – пробурчал Лежава (как он сам сразу не догадался?). – Но выполнить поручение не могу.

– Это почему же?

– Мне велено ни на миг не оставлять тебя без присмотра.

– А как же «прибыл в ваше распоряжение, о мой повелитель?»

– Затрудняюсь ответить. Налицо явное противоречие одного приказа другому.

– Отставить словоблудие! – громко рявкнул секретный сотрудник.

– Есть, – неохотно выдавил Автандил.

– Кругом!

(Несмотря на свои крупные габариты, кавказец ловко развернулся и замер, ожидая дальнейший указаний.)

– Шагом марш! – не стал томить его и свою душу секретный сотрудник.

6

– Ты ничего не хочешь рассказать, а ещё лучше – показать? – удобно расположившись напротив краеведа в просторной деревянной беседке, Плечов закинул ногу на ногу и уставился в его беспросветно-тёмные глазки.

– Нет, – ощетинился Яша, но взгляд не отвёл.

– Может, всё-таки немного пошаришь у себя в карманах?

– Зачем?

– Чтобы найти интересующий меня клочок бумаги… Может быть, записку, может, вырванную страничку из какой-то церковной (что совсем не обязательно!) книги, но скорее всего – обычную сигаретную пачку.

– Какую?

– Тебе назвать марку?

– Да. Угадаете с одного раза – тогда подумаю.

– Слышь, парень! – скорчил устрашающую мину профессор, давно осознавший, что с такими ненадёжными людьми, вечно сомневающимися и определяющими в качестве конечной цели любого мероприятия не интересы родного государства и улучшение благосостояния его граждан, а исключительно личную материальную выгоду, но при этом мнящими себя великими умниками, нужно быть предельно жёстким и требовательным, иначе они сядут тебе на голову. – Я с тобой шутить не буду, потому как времени у нас в обрез. «Экштайн № 5», быстро!

– Так бы сразу и сказали… – Пекун запустил в карман потрёпанного пиджачка задрожавшую вдруг руку и спустя мгновение извлёк на свет именно тот предмет, который хотел увидеть его мучитель.

– Вот! Берите…

– С этой секунды всецело поступаешь в моё распоряжение! – разглаживая тренированной ладонью, словно утюгом, основательно измятую зелёную фирменную упаковку, вместо благодарности требовательно пробасил Ярослав. – До конца войны!

– У вас нет таких полномо…

– Молчать! – прикрикнул Плечов, пресекая первую и не самую настойчивую попытку неповиновения. – Приказы не обсуждают, а выполняют!

– Слушаюсь! – обречённо обронил Айзенштадт.

– Отвечай по уставу, будь добр…

– А как надо?

– «Есть!»

– Кушать?

– Ой, что мне с тобой делать? Ладно, давай, как хочешь!

– Есть!

– О, дошло… Значит, так, за обнаружение вещественного доказательства – выношу благодарность, а за его сокрытие – выговор без занесения в личное дело. Но в дальнейшем никакой самодеятельности терпеть не стану. Замечу малейшие признаки двойной игры, пристрелю, как собаку, понял?

– Так точно! – испуганно просипел Яков Семёнович.

7

Лежава сидел рядом с водителем и вместо него раз за разом нетерпеливо нажимал на клаксон.

– Ну, пошли, «Сусанин»! – подражая бешеному наркому, грубо распорядился Ярослав перед тем, как покинуть полюбившуюся альтанку. – Поедем в Сейловичи. Карта у тебя с собой?

– Естественно, нет! – презрительно фыркнул Пекун.

– Где ты живёшь?

– Напротив костёла Божьего Тела.

– О! Прекрасно. Именно туда и лежит наш путь, – констатировал профессор, продолжая раздавать указания. – Сколько времени тебе понадобится, чтобы собраться в дорогу – оперативно, по-военному, как говорят – по быстрячку?

– Две минуты.

– Ну… Тогда можешь особо не торопиться – у нас в запасе, как минимум четверть часа, ибо мне ещё в собор заскочить надобно. Но ненадолго.

– Понял…

– Покушать что-нибудь собери. Прихвати полотенце, зубную щётку – вдруг ночевать вне дома придётся. Запомни: теперь ты у нас главный кормилец.

– Я возьму термос для хербаты и зробе канапки… Для нас и для того мощного хлопака – Автандила. Он, наверное, за троих жрёт.

– Хербаты – это чай, а канапка – бутерброд. Я правильно понимаю? – сразу догадался учёный, имевший за плечами небольшой опыт проживания в Западной Украине, где язык, на котором общались местные жители, был предельно похож на здешний диалект – как-никак и то, и другое – сходни кресы.

– Так точно, пан Ярослав, – окончательно смирившись со своей уставной ролью, кивнул Яша.

– В дальнейшем старайся разговаривать исключительно по-русски. У тебя, между прочим, это неплохо получается!

– Знаю. Но ничего с собой поделать не могу. Как только начинаю нервничать, волноваться, сразу перехожу на польский.

– Это твой родной язык?

– Да.

– Пока я рядом, можешь не волноваться и не переживать за свою шкуру. «Ничего с тобой не случится – до самой смерти», – припомнил ещё одну философскую истину, которой он всю жизнь руководствовался с подачи своего учителя, Плечов.

Правда, высказывание пришлось немного видоизменить, подкорректировать.

Изменить «со мной» на «с тобой».

– Хорошо сказано. Надо бы запомнить, – выдал скупую похвалу задетый за живое Пекун-Айзенштадт.

– Ты лучше записывай. В моём арсенале ещё очень много чудесных афоризмов! – посоветовал Ярослав Иванович.

– Хорошо. Я возьму с собой карандаш, если найду, – всерьёз воспринял предложение учёного Яша.

– Иди… Прощайся с тёткой.

– Навсегда?

– Нет. Думаю – до завтра! – Профессор вдруг вспомнил, что сегодня ему ещё предстоит встреча с юродивым отпрыском профессора Фролушкина, обожающим всякую вкуснятину, и повелительно добавил: – Если можно, пусть бросит в котомку пару яблок и горстку черешен. Для Павлика, она знает, о ком речь.

– Хорошо. Я передам цьотке вашу просьбу. Надеюсь, она пойдёт нам навстречу…

* * *

Пан Колосовский не спеша покинул место за алтарём – закристия[49], где он обычно облачался в сутану, и только тогда обратил внимание на чью-то коренастую фигуру, выросшую в арке, разделяющей два церковных помещения…

Стоп! Это же он!

Человек, которого Гжегож не видел целых полтора года. Но всегда помнил о его существовании. Настолько сильное впечатления на Несвижского ксёндза произвела их прошлая встреча.

Да и как, скажите, можно забыть такую неординарную личность – блистательного спортсмена и одновременно – историка,