Кабул будет приветствовать создание послевоенного южноазиатского государства, простирающегося от афгано-индийской границы до реки Инд[210]. Немецкие дипломаты в Кабуле злорадно объявили, что «Гитлер будет в Лондоне к середине августа и <предложит> Афганистану восстановить Дурранийскую империю»[211]. Это можно назвать безответственной дипломатией, однако эти интриги способствовали подъему экономики за счет увеличения торговли с Германией и притока немецких инвестиций[212]. Забули, однако, сделал неправильный выбор. Когда в сентябре 1941 года началось англо-советское вторжение в Иран, энтузиазм по поводу прихода немцев сильно охладел, а окончательно мечты об афганской империи, простирающейся до берегов Инда, исчезли после Сталинградской битвы[213].

Важнейшим обстоятельством было то, что распадался британский Радж. Британские владения — Северо-западную пограничную провинцию (СЗПП), приграничные районы и индийские автономии — населяли пуштуны, имевшие давние связи со своими соплеменниками в Афганистане. Однако когда 20 февраля 1947 года Клемент Этли объявил, что Лондон намерен «передать всю полноту власти в руки индийцев», он ничего не сказал о пуштунском самоопределении. Кабульские газеты задавались вопросом о том, получат ли «пуштуны, живущие в районах между линией Дюранда и рекой Инд, возможность свободно выражать свое мнение?»[214] Лондон объявил, что между 7 и 16 июля 1947 года пройдет референдум в СЗПП; племенные собрания проголосуют в доминионах и приграничных районах. Однако голосующим будет дано право выбирать только между Индией и Пакистаном, а не создавать «Пуштунистан». В результате бойкота явка упала до 50 %, однако результаты оказались однозначными: 99 % проголосовавших высказались за Пакистан и только один процент — в пользу Индии[215]. Многие страны поспешили признать Пакистан (в числе первых был Иран). В мае 1948 года Москва установила дипломатические отношения с Карачи.

Однако Кабул отверг результаты голосования. «До тех пор, пока афганцы, живущие между линией Дюранда и рекой Инд, не получат право свободного голоса, — провозглашали афганские газеты, — мы не признáем ни один референдум законным»[216]. В июне 1949 года Национальное собрание Афганистана единодушно одобрило политику обеспечения «независимости и процветания для всех афганцев по ту сторону линии Дюранда, предоставления им права самим решать свою судьбу»[217]. Газеты одобряли создание местного управления в доминионах и приграничных регионах в качестве шага «к созданию единого правления и независимого пуштунского государства»[218]. Это вызвало ярость Пакистана, который объявил Афганистану эмбарго. Воздействие этих санкций несколько облегчило подписание советско-афганского договора о бартере, однако позиция Карачи осталась однозначной. Более того, международное мнение склонялось не в пользу Кабула. Когда индийский журналист Шива Рао опубликовал в американском журнале Nation статью с критикой обращения Пакистана с пуштунами, пакистанское посольство тут же выступило с протестом и добилось извинений от издателей[219]. Однако, когда секретарь афганского посольства в Вашингтоне подверг Nation критике за упоминание «независимой территории между бывшей Британской Индией и Афганистаном», редакция отвергла вопрос о «Пуштунистане» как «слишком специальный, чтобы заинтересовать большинство наших читателей»[220]. Этот пример показывает предел, за который не заходила афганская внешняя политика. Пока в глобальном миропорядке не возникала некоторая нестабильность, Кабул не интересовал иностранцев настолько, чтобы они стали тратить на него деньги. Что касается «Пуштунистана», то эта идея вызывала недоумение, но не привлекала особого внимания извне.

Забули вернулся в Кабул в 1946 году и в дальнейшем стремился укрепить свою власть, сделав ее независимой от королевской семьи. Он основал и финансировал несколько политических партий, чтобы сплотить образованную часть населения[221]. Зная, что члены королевской семьи будут против его назначения премьер-министром, Забули создал четыре объединенных министерства, которые должны были ослабить власть его противников[222]. Один из докладов Министерства экономики в сентябре 1947 года описывает его политический план. Афганистану следовало расширять те отрасли, которые созрели для импортозамещения, и привлекать иностранные инвестиции в добывающую промышленность[223]. В то же время Кабул подписал пятилетний контракт с американской инженерной фирмой «Моррисон — Кнудсен» на строительство каналов, дамб и дорог в южном Афганистане, выплатив ей 20 миллионов долларов, накопленных за счет экономии во время войны[224]. Забули искал также и экономический modus vivendi с Карачи. В конце 1947 года ведущие афганские министры и руководители АНБ посетили Пакистан для того, чтобы скоординировать экономическую политику двух стран[225]. Летом 1948 года, находясь в Лондоне, Забули дал понять, что Афганистан сосредоточится только на кустарной и пищевой промышленности, в то время как в Пакистане будет проходить индустриализация. Он добавил, что Кабул положительно оценил бы советско-афганско-пакистанское соглашение о транзитной торговле[226].

Но замыслы Забули оказались слишком хитроумными. Чиновники в его Министерстве национальной экономики хорошо понимали, какие проблемы стоят перед правительством[227]. «Если мы примем во внимание тот факт, — отмечали они, — что наша страна является аграрной, и все ее потребности должны быть удовлетворены за счет импорта из‐за рубежа, а также то, что <Афганистан> расположен далеко от морских путей, то становится ясно, что в настоящий момент нам приходится платить в 3–4 раза больше за промышленные товары и их импорт, чем мы платили за них в довоенный период. Следует также добавить, что в последние годы сельскохозяйственное положение нашей страны резко ухудшилось». Доклад касался ключевой проблемы: «Достаточно указать, что Индия представляла для нас самый важный экспортно-импортный рынок; но после 15 августа <1947 г.> между Индией и Пакистаном были прекращены торговые связи и железнодорожное сообщение. В результате за последние восемь месяцев масштабы импортно-экспортной торговли нашей страны резко сократились». В южном Афганистане аналогичным образом удвоились расходы компании «Моррисон — Кнудсен», что заставило Забули взять кредит в размере 21 млн долларов США под 3,5 % годовых от Экспортно-импортного банка США[228]. То, что Забули приходилось унижаться перед иностранцами, радовало его соперников. Уже в 1949 году американские дипломаты заметили, что принцы Наим и Дауд с опаской относятся к стремлению Забули исподволь руководить страной с помощью того или иного премьер-министра[229]. Теперь у мусахибанской элиты появилась возможность полностью избавиться от Забули. В 1950 году премьер-министр Шах Махмуд-хан отправил Забули в отставку после скандала, связанного с обменом иностранной валюты. В результате был расчищен путь для племянника Махмуд-хана — Дауда, который смог стать премьер-министром[230]. Правительство лишило АНБ монопольных прав и создало Администрацию правительственных монополий[231]. АНБ остался крупнейшим в стране коммерческим банком и контролировал ключевые экспортные рынки, но после того, как в сентябре 1953 года кресло премьера занял Дауд, был провозглашен курс на