Аполлион, снова принявший гуманоидный облик, поймал конец веревки и потянул к себе.

Аидас метал вспышки черного света, не давая порталу закрыться. Наверное, это противоречило воле Урды. Хант находился уже близко и видел напряженные лица принцев. Аполлион даже открыл рот и, сверкая зубами, тянул за огненную веревку, одолевая дюйм за дюймом. Ближе, еще ближе. Аидас весь вспотел и тяжело дышал, по-прежнему не давая порталу закрыться.

Около принцев оказался Рунн. Сверкнул луч звездного света. Он тоже удерживал край портала. Рядом стояла Лидия, окруженная потрескивающим пламенем.

Подошли Тарион, Холстром, Флинн, Дек. С ними была огненная спрайта, чье тело ярко светилось. Появились Исайя и Наоми.

Столько рук, столько сил. Вокруг портала собрались обитатели почти всех Домов.

Главное, всех их объединяла дружба. Былая вражда исчезла.

«Все возможно посредством любви».

Любовь всех, кто здесь собрался, не давала порталу закрыться… пока Хант и Брайс не прошли через него и не рухнули на землю Мидгарда. Глаза Ханта погрузились в синеву неба, а легкие наполнились великолепным воздухом.

И тогда портал закрылся, запечатав черную дыру и все, что лежало за ней.

Мидгард освободился от астериев.

Хант выбрался из механокостюма и подбежал к Брайс. Наклонился над ней. Она не шевелилась и не дышала.

Наконец он позволил Маске произнести слова, которые старательно игнорировал с того момента, как в пустоте руки механокостюма обхватили талию Брайс.

«Она мертва».

99

– Прошло слишком много времени, – в который раз повторил Деклан, глядя как Хант трудится над сердцем Брайс, снова и снова ударяя туда молниями. – Даже по ванирским меркам она очень долго пробыла без кислорода. Моя целительская магия бессильна, если она уже…

Хант направил очередную молнию в грудь Брайс. Удар приподнял тело над землей, однако сердце не забилось.

Их друзья стояли вокруг, искренне горюя, но их горе было тенью его горя, его неутолимой душевной боли.

«Поднимайся, – мысленно твердил он, приказывая Маске и Брайс. – Поднимайся же наконец».

Но Маска не отвечала и, словно в насмешку, вообще упала с его лица. Те крупицы Сотворенности, что передались ему от Брайс, с ее смертью исчезли.

– Брайс… – дрожащим голосом позвал он.

Этого не могло быть. Такого попросту не могло с ним случиться, особенно сейчас, когда они оказались столь близки к…

– Благословенная Луна, ярко сияющая на небесах, – прошептал Флинн. – Пощади дочь свою.

– Не надо молитв, – прорычал Хант. – Никаких гребаных молитв.

Брайс не могла умереть. Она так стойко сражалась, так много сделала…

Хант снова направил молнию ей в сердце.

Весной, во время атаки демонов на город, это сработало. Тогда он вернул ее к жизни.

Сегодня ее сердце не откликалось.

Но смог же Ригелус, заимствовав силу его молний, воскресить Гарпию. Почему у него это не получается? Что такое Ригелус знал о силе Ханта, чего не знал сам Хант?

– Сделайте что-нибудь! – рявкнул Хант, обращаясь к Аполлиону и Аидасу. – У тебя же черная дыра во рту. Тебе принадлежит вся сила галактики, – с упреком бросил он принцу Ямы. – Спаси ее.

– Не могу, – признался Аполлион. – Мы не наделены такими дарованиями.

Ничто не вызывало у Ханта такую ненависть, как выражение искреннего горя в глазах принца. Как слезы на лице Аидаса.

– Тогда разыщите Танатоса, – приказал им Рунн. – Он же недавно называл себя Принцем Душ или кем-то в этом роде. Найдите его и…

– Он тоже не сумеет ее спасти, – тихо ответил Аидас. – Никто из нас.

Хант смотрел на свою истинную пару, неподвижную, похолодевшую, безжизненную.

Крик, вырвавшийся из его горла, потряс весь мир.

Не было ничего, кроме этого крика и ощущения жуткой пустоты там, где сейчас должна была бы находиться Брайс и их дальнейшая совместная жизнь. И когда его голос охрип, когда ему перестало хватать воздуха на крик, он затих. У него ничего не осталось. Какой смысл был во всем этом, если…

Чья-то рука осторожно коснулась его плеча.

– Я попробую что-нибудь сделать, – произнес женский голос.

Хант поднял голову. Рядом с ним стояла Гипаксия Энадор. На ее сверкающих черных волосах он увидел костяную корону Дома Пламени и Тени.

* * *

У него больше не было сестры. Рунн смотрел на лицо Брайс и сознавал, что она мертва. Она оказалась за чертой, откуда не возвращаются.

Разум Рунна был пуст. Лидия держала его за руку. Чуть поодаль стояли ее сыновья. Мальчики и убедили его вернуться. Заявили, что никуда не пойдут, пока хоть чем-то не помогут взрослым.

Благие, но безрезультатные порывы. Даже молнии Аталара не могли оживить Брайс.

Затем вперед вышла Гипаксия с костяной короной на голове. Она каким-то образом стала главой Дома Пламени и Тени. И предлагала свою помощь.

– Она ни за что мне не простит, если после воскрешения будет лишь отчасти похожа на прежнюю себя, – сказал Хант охрипшим от крика голосом.

Он едва сдерживал слезы.

– Я не предлагаю воскресить ее, – заверила его Гипаксия.

Хант запустил руки в спутанные волосы.

– У нее нет души… В смысле, есть, но она продала душу Королю Подземья. Так что если тебе нужна ее душа… сама понимаешь.

– Короля Подземья больше нет, – сообщила Гипаксия. – Все договоры, которые он заключал с живыми и мертвыми, полностью аннулированы. Душа Брайс принадлежит ей, и она вольна делать со своей душой что пожелает.

У Рунна подогнулись колени.

– Пожалуйста, помоги ей, – в отчаянии выпалил он. – Если можешь, помоги.

Гипаксия посмотрела на него, затем на Лидию и их соединенные руки. Ведьма улыбнулась.

– Я отдам тебе все, – прошептал Аталар. – Ничего не пожалею.

Ведьма посмотрела на неподвижную Брайс и сказала Аталару:

– Здесь нужна не жертва, а договор.

Она сделала призывный жест себе за спину, где стояла Джезиба Рога.

* * *

Хант уставился на колдунью, но Рога смотрела только на Брайс.

– Ах, Куинлан, – произнесла Джезиба, и на ее ресницах заблестели слезы.

– Жрица, – прошипел Аполлион.

Рога с презрением и даже отвращением взглянула на принца Ямы.

– По-прежнему гадаешь, что я намерена сделать с теми книгами? – резко спросила она у Аполлиона, затем указала на мертвую Брайс. – Неужели ты думаешь, что, если бы они обладали хоть какой-то силой, я не воспользовалась бы ею сейчас, чтобы спасти эту девчонку?

– А ты, жрица, прирожденная врунья, – бросил ей Аполлион, награждая сердитым взглядом.

– Времени у нас немного, – перебила их Гипаксия, и властность ее тона заставила умолкнуть даже принца Ямы. – Надо действовать, пока в ее теле не начались необратимые процессы.

– Поясни свои слова, –