И вот, казалось бы, о чем тут еще говорить-то? Да, всем было известно то, что рассказала Славастена, вот и сейчас так же будет. Абсолютно точно так же. И меня всегда вот что поражало – никому и в голову не пришло поразмыслить над мотивом побега. Сбежала с любовником, и точка. Каждый видит лишь то, что желает увидеть, и в этой истории все увидели то, что желали. Никто даже не подумал о том, что безумно влюбленная в своего жениха девушка сбегать бы не стала. Зачем ей это?

Но оказалось, что я была не права, потому что, пристально глядя на меня, архимаг тихо спросил:

– А был ли любовник?

Надо же, охранябушка заподозрил неладное. Единственный из всех.

Я вздохнула тяжело и едва слышно ответила:

– Был друг.

И больше я не смогла сказать ни слова. Даже если бы хотела – не смогла бы. Просто не смогла бы. О таком не говорят, о таком горько плачут в тишине своего сердца. Только плачут, потому что сожалеть уже поздно.

– Это расследование закрыл я, – вдруг произнес охранябушка. – Я подтвердил тот факт, что Кевин сбежал с тобой по своей воле. По своей воле отдал тебе свою жизнь. Я даже нашел то место, где его поглотил лес. Но… чем больше я тебя узнаю, тем меньше верю в то, что ты убила этого наивного мальчишку.

Медленно опустилась я обратно на стул, молча на мага посмотрела.

Проблема была в том, что я… убила.

– Не хочешь говорить об этом? – понял он.

– Не хочу… – лгать не стала.

Маг, сидящий напротив меня, смотрел синими, пугающе синими глазами и наконец произнес то, о чем, видимо, хотел спросить с самого начала:

– Почему лес поглотил его тело?

Как много было в этом вопросе… недосказанного. Я улыбнулась невольно, пожала плечами да и спросила:

– А почему ты не сдался и не принял смерть после наложения печати?

Теперь умолк охранябушка.

Так и сидели мы друг напротив друга молча.

И может, дольше просидели бы, да дел еще было невпроворот, и я поднялась, начав убирать со стола.

– Оставь, сам уберу, – хрипло сказал мужчина.

Не отреагировав, продолжила складывать тарелки и услышала вопрос:

– Сколько умерло?

– Трое, – ответила.

– Что делать с остальными будешь?

Спокойно пояснила:

– Отпущу, как и всегда. Это Заповедный лес, он всех принимает, всем помогает, но никого не держит. За женой с ребятишками Савран вернется через два денька, думаю, покинут они королевство. К мужикам сама схожу сейчас, подниму на ноги кого смогу да Саврану дам знать, где искать обережников. Если захочет – пойдет к ним. А нет… так я ему не судья.

– Ты ему не судья? – эхом отозвался архимаг. И гнева не скрывая, высказал: – По его вине люди погибли, а ты ему не судья?!

Остановилась у печи, повернулась и спокойно сказала:

– Это наемники, охранябушка. Знали, на что шли, знали, за что деньги берут. Не Савран бы тебя повез, так другому поручили бы – это ясно как день. Это понимаю даже я, и они тоже поймут. От Саврана зависит лишь одно – заплатит он им сверх меры али нет. Но у него теперь жена с детьми, а возвращаться им некуда, жизнь придется строить заново, так что раскошеливаться ли – ему решать, он мужчина, он глава семейства.

И я начала собирать еду, ту, что отнесу жене Саврана. В избах рыбацких многое есть – чайник да чай, сахар кусковой, соль, перец, крупы – за тем строго следят. Что взял – назад должен положить, а коли нет возможности, деньги кладут, так что я опосля докупаю. Охотничьи домики вот запустила совсем, ну да и к лучшему, не хочу, чтобы зверье мое стреляли, волкам и так впритык хватает, увеличилось поголовье волчьей стаи в последние годы… Много чего увеличилось в этом лесу за последние годы, сегодня вот и лес ко всему прочему увеличился.

* * *

Собравшись, я надела плащ, взяла корзинку с едой, клюку подхватила и попыталась набросить на себя иллюзию… Вот именно, что попыталась! На руку свою посмотрела – тонкую, с белым запястьем, на пальцы с ногтями, коротко стриженными, снова магию призвала… А она возьми да и утеки! Вся как есть! Вот только что была между пальцами, а тут оп – нет ее! Ни капли! Ничегошеньки! Вообще ничего!

Оторопело на руки уставилась, еще более оторопело на мага… да так и застыла. Потому что ведьму наколдовать я наколдовала. Хорошо так наколдовала. Так что и морда вся зеленая, и нос ого-го, и бородавка на носу с поганку размером, и зубы желтые редкие страшные, и подбородок острый, и все как полагается… одна проблема – плечи излишне широкие, руки на груди сложились мрачненько, выражение наколдованной морды – зверское.

– Ой, – только и сказала я, глядя на своего оведьмившегося охранябушку.

– Хорош? – скептически поинтересовался он.

– Да загляденье просто, – мгновенно соврала я.

И взмахнула рукой, убирая иллюзию. Хорошо, что на нем убирала – на нем и сработало.

– Ты всю мою магию начал поглощать ускоренно. Видимо, когда людей Саврана лечил, печать повредилась. Не колдуй больше пока, – попросила, раздраженно направившись за маской и перчатками.

Не люблю я их, с иллюзией удобнее, ну да как есть, так есть.

И под взглядом, явно неодобрительным, натянула да закрепила нос, пудрой зеленой обильно лицо покрыла, на голову парик с черной шляпой напялила, перчатки когтистые натянула да и направилась на выход.

– До моего возвращения сидеть в избе тихо, отсыпаться, сил набираться и ничего не мастерить, не строить! – скомандовала я охранябушке напоследок.

– Серьезно? – издевательски спросил он. – Ведьма, ты на моих глазах уничтожила амулет подавления воли.

Удивленно моргнула, вопросительно посмотрела на мужика.

Маг холодно пояснил:

– Меня здесь больше ничего не держит!

– А-а-а, – догадливо протянула я. Пожала плечами и посоветовала: – Еды возьми на дорогу. И у меня там шкаф за печкой – в нем где-то было несколько мужских рубашек и штанов, тоже возьми. Бывай, охранябушка.

И развернувшись, подхватила корзинку и вышла на двор.

За закрытой дверью, когда я уходила, оставалось тяжелое молчание. То ли осознал, что с печатью деваться ему некуда, то ли раздумывал, что с собой взять в дорогу. В любом случае – это Заповедный лес, против воли тут никого не держат. Лесная Сила, правда, вмешаться может, но делает он это редко, да и в целом вряд ли потребует кого-то конкретного для продолжения рода избрать, ну и вообще – там видно будет. С проблемами надобно разбираться по мере их поступления.

С этими мыслями я ударила клюкой оземь, открывая Заповедную тропу, и шагнула к рыбацким домикам.

* * *

Жена Саврана поселилась в первом из трех домов на реке, оттуда доносился надрывный детский плач, а на ступеньках сидел грустный мальчик лет семи. При виде меня мальчик на секунду застыл, а затем поднялся, спустился с лестницы и низко склонился до земли.

– Здравствуй, матушка ведунья лесная, – подражая размеренному тону и манерам отца, уважительно сказал он.

– И тебе не хворать, – весело, девичьим голосом отозвалась я.

И с огорчением поняла, что амулет, меняющий голос, дома забыла. Вот же напасть какая. Малыш, не поднимаясь полностью, удивленно на меня глянул – но нет, перед взором его была все та же жуткая старушенция с длинным носом и поганками на плаще. Глазам ребенок явно доверял больше, чем ушам.

– Идем, – стараясь сделать голос старчески дребезжащим, сказала я, – с маменькой поздороваемся.

А малыш вдруг возьми да и скажи:

– Не до нас мамке сейчас, Митятка гибнет.

И на лестницу я взбежала, даже клюку позабыв – та не обиделась, поскакала следом. А я ворвалась в избушку рыбацкую, глянула на девочку лет четырех, держащую таз с холодной водой, бледную, дрожащую, и только потом на вздрогнувшую при моем появлении жену Саврана – малыша она обтирала холодной водой, умница, от того и орал он. Но даже с порога видно было – жар не спадает.

– Умная ты мать, жена Саврана, – с порога начала я, торопливо сдергивая перчатки с когтями и фальшивой зеленой кожей.

Ибо осторожность осторожностью, но тут ребенок гибнет, не до маскировки сейчас.

– Матушка ведьма лесная… – только и прошептала потрясенная женщина.

А вот девочка с огромными зеленющими глазами проследила за падением моих