– Не правду, – улыбнулась вежливо, – ты оглянись, сколько всего уж сделал-то – и стол, и стулья, и кровать мою.

Маг ответил улыбкою да и признался вдруг:

– Мне было в радость… хоть что-то сделать для тебя.

И на душе потеплело. От заботы его, что не словесной была, не показной, а такой вот, настоящей и ненавязчивой. И от улыбки едва заметной, теплой, человеческой. И видать, совсем я по человеческому общению соскучилась, вот и замерла как зачарованная, на охранябушку взирая.

И тут со дна постучали.

Я блюдце серебряное из сумы достала, с досадой некоторой на яблочко наливное самовосстанавливающееся взглянула, испытала сильное желание им закусить, еще на сутки всяческое сообщение со мной прерывая.

– И кто там? – вопросил охранябушка, взявшись за крупного рака и начав с хрустом ломать его.

– Лесопильщики, – пробурчала нехотя.

Тяжело вздохнув, охранябушка извлек белое мясо, протянув, без спросу мне в тарелку положил да и начал говорить размеренно, обстоятельно, остальных раков методично разделывая:

– Послушай меня, ведьмочка. Эту печать тебе не снять. А сам я снимать не стану, слишком велик риск, что закончится все полыхнувшим неистовым пламенем и от твоего уютного леса ничего не останется. Кроме того, ты по доброте сердечной, глупости наивной, веры в справедливость, юности свойственной, влезла туда, куда влезать не следовало.

Надо же, суровый какой.

– Ну влезла и влезла, с кем не бывает, – отмахнулась я, потягивая чай.

– С умными лесными ведуньями! – вынес вердикт… между прочим, раб.

– Кто бы говорил, – съязвила я.

У мага дернулась щека, но он, видимо, считал ниже своего достоинства обсуждать собственные ошибки, поэтому вновь перешел на мои.

– Но сейчас наниматели Саврана рубят не мой, а твой лес.

Пожав плечами, беззаботно ответила:

– Пусть рубят.

Маг вопросительно поднял бровь. Я все так же беззаботно ответила:

– Они рубят Заповедную чащу.

– Это намеренная повторная оговорка или ты хотела сказать – лес? – уточнил он.

Отрицательно покачав головой, от чего на лицо упали мои пряди нечесаные, заправлять за уши пришлось, пояснила:

– Я сказала то, что хотела сказать. Видишь ли, лес – это лес. Он добрый, проходимый, светлый и беззлобный. А есть чаща, охранябушка. Это как у волка – есть шерсть, приятная, гладкая, нежная на ощупь… а есть клыки и когти.

Несколько секунд архимаг мрачно смотрел на меня, затем все же снизошел до краткого:

– И?

Коварно улыбнувшись, не менее коварно сообщила:

– И я бы не советовала лезть руками в пасть к волку. Ох, и не советовала бы. Особенно к злому. А они разозлили.

– Волка?

Отвела взгляд и молвила тихо:

– Меня.

И тут со дна постучали снова. Настойчиво очень да столь яростно, что я гнев наставницы бывшей, даже не принимая вызов, явственно почувствовала.

– Охранябушка, – позвала я, досадливо на суму с блюдцем поглядев, – а знамо ли тебе, кто тебя из темницы королевской выкрал?

И на мага посмотрела вопросительно.

– Отчасти, – уклончиво ответил он.

– А побеседовать с похитителями желаешь? Али слово сказать недоброе?

Промолчал.

– Ну нет так нет.

Я на охраняба выразительно посмотрела, палец к губам приложила, призывая к молчанию, и расположила блюдце серебряное так, чтобы видно было только меня да стену темную за моей спиной. И лишь опосля пустила выросшее за ночь наливное яблочко, отвечая на вызов.

Поговорить жаждала, как я и чувствовала, Славастена. На сей раз на ведьме иллюзия была да и грим нужный – от того взглянули на меня зеленые глаза, щедро сурьмой подведенные, ярко выделяющиеся на фоне бело-фарфоровой кожи лица в обрамлении черных прямых волос. И зла была бывшая наставница неимоверно – по темным волосам искры зеленые пробегали, мерцающие очи колдовские подчеркивая.

– Значит, в силу вошла, да? – прошипела Славастена.

И охраняб мой от звука ее голоса напрягся так, что даже дышать перестал. Да, знал он, кто руку к его похищению приложил, определенно знал.

– Ну вошла, дальше что? – спросила нагло и зевнула невольно, оттого, что спать хотелось очень, перетрудилась я с расширением территории леса Заповедного.

Поспать бы мне еще…

Да тут Славастена зарычала, почитай, что зверь лесной раненый:

– Где архимаг, тварь?!

Я, спокойно себе пьющая чай, чуть не подавилась от такого. Не ждала, что вечно сдержанная да хладнокровная наставница до крика бешеного опустится. Может, покусал ее кто? А бешенство, между прочим, заразно, и мне такой заразы не надобно. Не забыть попросить лешего, чтобы всех лис проверил на всякий случай.

А ведьма продолжила:

– Тебе что было сказано, оборванка беспутная? Саврана пропустить! Пропустить!

– Так пропустила же, – делая вид, что не обидно ни разу, спокойно сказала я.

И пока Славастена воздух ртом хватала, издевательски добавила:

– Только сделала я это днем ранее, Славастена. Да на моих условиях.

И победно отсалютовав бывшей наставнице чашкой с чаем, сделала маленький глоток, ощущая непередаваемый вкус сделанной гадости. Если бы Славастена могла проклясть меня через серебряное блюдце, она бы это сделала, действительно сделала… но она не могла, ибо ведьмой не являлась, от того и оставалось ей лишь скрежетать зубами, и скрежет вышел славный.

– Где архимаг, тварюга? – повторила она, подуспокоившись.

– Вспоминаем твою первую фразу… – безмятежно протянула я.

А первой фразой ведьмы было: «Значит, в силу вошла, да?».

– То есть ты убила моего архимага?! – взревела ведьма.

– Ага, – абсолютно невозмутимо соврала я.

«Убитый» заметно сглотнул, напряженно глядя на меня.

– За артефакт, подчиняющий, спасибо отдельное, – мило улыбнулась, явственно издеваясь над бывшей наставницей.

И по лицу вечно молодой Славастены пошла рябь, от ярости неимоверной наставница и слова выговорить не могла, и ни вдохнуть, ни продохнуть. Видать, дорогой ценой ей мой архимаг достался, ох и дорогой.

– А то, знаешь ли, – продолжила рассудительно, – он бы без него и наземь бы не лег и сопротивлялся бы, а так вообще никаких проблем и целый архимаг – мой. Кстати…

Я сняла с шеи артефакт подчинения, разместила на раскрытой ладони и на глазах у потрясенной Славастены медленно подула на магическую вещь. Тяжелый серебряно-стальной предмет под дыханием полновластной ведуньи лесной медленно истаял и уже лишенными силы серебряными ручейками пролился на пол… точно так же поступил ошейник на моем охранябе, но к чести мужика он не издал ни звука. Молча стерпел.

А вот Славастена захрипела, выгнулась от боли, взвыла диким зверем, подтверждая, что артефакт был ее работой. Исключительно ее… и сейчас при гибели ее творения, она испытывала боль, причем отнюдь не моральную.

– Не люблю серебро, – стряхивая с руки последние капли, равнодушно произнесла.

Ведьма по ту сторону блюдца хрипела, отчаянно пытаясь не рухнуть на сыру землю-матушку.

– Знаешь, в чем проблема твоя? – глядя в ее наливающиеся неистовой ненавистью глаза, сказала я. – Ты не ведьма.

Это было самым страшным оскорблением в сторону любой из ведьм, но это же было истинной правдой в отношении Славастены… жаль, об этом знала только я.

– А кто поверит тебе, Валкирин? – прошипела моя бывшая наставница.

И осознание собственной безнаказанности придало ей сил. Выпрямилась Славастена – глаза горят, лицо белое, улыбка презрительная, во взгляде насмешка издевательская. И обиднее всего то, что… права она. Никто мне не поверит. Она-то всесильная ведьма-наставница со своей школой ведьм, как все думают – истинная, ученая, в силу полноценно вошедшая, а я… я дура наивная и ренегатка-отступница, позорно сбежавшая да еще и жизнь юного мага загубившая. И боль резанула по сердцу, вскрывая раны застарелые, не зажившие, те, про которые забыть пыталась всеми силами… И мне казалось, что забыла уже, да вот беда – напомнили.

– А ты права – никто, – с горечью признала я ситуацию.

Усмехнулась Славастена, подбородок горделиво вскинула, снисходительно на меня воззрилась да и молвила:

– Валкирин, девочка, ты послушайся совета мудрого да доброго – отдай силу. Отдай по-хорошему. И тогда цел твой убогий лес останется, слово даю.

– Убогий, говоришь? – медленно переспросила я.

– Убогий, – уверенно подтвердила Славастена. – Не знаю, ведаешь ли, но мы лесопилки со всех окрестных городов согнали. Хорошие лесопилки, качественные, магические – да сверх того Ингеборг их усилил, а ты его силы знаешь.

Усмехнулась я невесело. Вот значит как. Что ж, понять Славастену можно было – я раньше тоже не ведала, на что лес Заповедный способен-то. В нашем ведьминском восприятии он был чем-то вроде заповедника для нечисти да