слова в нашем и без того странном разговоре, но мистер Престон в последнее время не в своей тарелке. Он продолжает настаивать на ужине со мной, и это заставляет меня задуматься о том, как он себя чувствует. Он еще и более рассеянный, более усталый, чем обычно. В последнее время швейцар часто просит помощи у портье и прерывается на отдых.

– Не беспокойтесь обо мне, мистер Престон, – говорю я. – Все будет хорошо. Если что, побеспокойтесь лучше о себе.

Он кивает и начинает спускаться по лестнице. Я направляюсь в другую сторону, прохожу через вращающиеся двери в потрясающее лобби отеля «Ридженси гранд». Все уже гудит, как разбуженный улей, хотя нет еще девяти. Постояльцы разбились на тесные кучки и заняли все изумрудные диваны. В воздухе витают ароматы утреннего кофе и лимонной мастики.

Очередь из новых постояльцев ждет на ресепшене, а коридорные перекрикиваются тут и там, пытаясь справиться с внезапным потоком чемоданов, которые заполонили лобби. Конечно, я уже видела подобную картину раньше – на следующий день после гибели печально известного мистера Блэка. Вот он умер, а уже с утра наш отель был заполнен до отказа. Все городские зеваки вдруг решили заселиться к нам, чтобы почувствовать себя частью большой истории, и все они задавали один и тот же вопрос: умер ли мистер Блэк естественной смертью, или в «Ридженси гранд» случилось что-то более зловещее? Все то же самое происходит и сейчас. Вчера всемирно известный писатель умер на полу чайной комнаты, а сегодня в лобби наблюдается разгул конспирологии, постояльцы и сотрудники обмениваются сплетнями о том, кто что знает. Все эти пересуды среди служащих о возможных подозреваемых и обвиняемых вызывают особенное беспокойство.

Я сразу же покидаю лобби и мчусь вниз, в помещения для прислуги, где моя свеженькая униформа – только что из химчистки – уже висит в полиэтиленовом чехле на дверце шкафчика; вот и новое начало. Я быстро одеваюсь, прикрепляю над сердцем значок старшей горничной, а потом что-то в углу раздевалки заставляет меня подпрыгнуть аж до потолка.

– Лили! – восклицаю я: та неподвижно стоит в тени возле своего шкафчика. – Ты напугала меня до полусмерти. Моя дорогая девочка, зачем ты здесь сегодня? Я не ждала тебя после вчерашнего переполоха. Почему ты не сказалась больной?

– Потому что я не больна, – шепчет она. – И мне нужно еще кое-что сде…

В этот момент к нам вразвалочку входит Шерил, волоча ноги так, что мне хочется их отрубить.

– Вот ты где, мой цветочек, – бормочет Шерил, заметив прячущуюся в углу Лили. – Вся сияешь и цветешь. Ты сегодня убираешь весь второй этаж, потому что Молли вызвали куда-то еще.

– О чем это ты? – спрашиваю я.

– О, разве мистер Сноу тебе не сказал? Ты нужна ему в «Сошиале». Кажется, насчет сбежавших официантов. Получается, сегодня я над тобой начальница, Лили. Это приказ мистера Сноу. – И она указывает на криво пристегнутый значок на своей внушительной груди. – Взгляните-ка, кто тут снова стал старшей горничной!

Я в смятении, внутри меня все бурлит. Не могу определиться, поправить ли значок Шерил или просто дать ей пощечину.

– Я уверена, что это какое-то недоразумение, – уверяю я Лили. – Сейчас поговорю с мистером Сноу о том, сколь поспешно его решение.

– Чтоб тебя, – бормочет Шерил.

Бабушка всегда говорила: «Сражаться с глупыми нет никакого смысла». Поэтому я просто отстегиваю значок старшей горничной и аккуратно кладу его в свой шкафчик.

– Хорошего дня тебе, Лили, – говорю я ей и покидаю раздевалку, ни словом не удостоив Шерил.

Но, поднимаясь по лестнице, я закипаю, словно чайник.

Я направляюсь в лобби, где на ресепшене стоит мистер Сноу в бархатном черном жилете и аккуратном галстуке с узором из турецких огурцов. Рядом с ним – взъерошенная Анджела.

Направляюсь прямо к ним.

– Я старшая горничная этого отеля или нет? – спрашиваю я мистера Сноу.

Он вздыхает и поправляет галстук.

– Это всего на день, Молли. У Анджелы не вышли на смену три официанта, так что мы в затруднительном положении. Нам нужна твоя помощь в ресторане. А поскольку ты не сможешь приглядеть за уборкой номеров, мне пришлось перепоручить твоих горничных кое-кому.

– И вы выбрали Шерил. Почему вы не посоветовались со мной на предмет управления моим собственным отделом? Мир окончательно сошел с ума? А с официантами что приключилось? Все взяли больничный?

– Больше похоже, что взяли денек успокоить нервишки, – отвечает Анджела. – Похоже, их не на шутку тревожит, что на свободе, прямо в нашем отеле разгуливает убийца.

– Это абсурд! – возмущается мистер Сноу. – Сущая нелепость.

– Да неужели? – отвечает ему Анджела. – Если подкасты меня чему и научили, так это тому, что все самое худшее случается в самых безопасных местах.

Губы мистера Сноу сжимаются, будто он сосет лимон.

– А еще, – продолжает Анджела, – вам не кажется немного странным, что личный секретарь Гримторпа сбежала отсюда вчера, сразу после того, как ее босс сыграл в ящик? Нет, я, конечно, рада, что сегодня она возвращается, но это же… брехня какая-то.

– Откуда тебе известно, что мисс Шарп сегодня вернется? – спрашивает мистер Сноу.

– М-да уж… – качает головой Анджела. – Позади вас коробка, подписанная ее именем.

Мистер Сноу долго поправляет очки, пытаясь выровнять их на переносице.

– Кстати, вы сегодня весь из себя стиляга, мистер Сноу. Молли, он ведь стиляга?

– Несомненно, – соглашаюсь я. – В отеле намечается богатая свадьба? Банкет? Мистер Сноу, почему вы так одеты? – (Мистер Сноу снова окидывает взглядом лобби, уж не знаю, кого или что он там высматривает.) – Мистер Сноу?

– Так что в коробке? – наседает Анджела, и он смотрит на нее боязливо.

– Да так, пара мелочей. После вчерашней суматохи много мелочей осталось… – И он кладет ладонь на крышку коробки, стоящей у него за спиной.

– Круто. Люблю мелочи, – говорит Анджела, затем одним махом снимает крышку, резко скидывая при этом руку мистера Сноу, и заглядывает внутрь. – Молли, ты только глянь!

Внутри обнаруживается очень старое издание одного из бестселлеров Гримторпа – «Горничной в поместье», которая, в отличие от вчерашних книг, может похвастать оригинальной обложкой с культовой дверью поместья и замочной скважиной, сквозь которую виден чей-то глаз. Рядом с книгой лежит перьевая ручка мистера Гримторпа, которую я помню по автограф-сессии, а также черный блокнот «молескин» с монограммой и запечатанный конверт «Ридженси гранд» с надписью: «Серене».

– Записка Серене – это от меня, – торопится объяснить мистер Сноу. – В ней я благодарю ее за честь, оказанную нашему отелю.

– Серене? Вы наверняка имеете в виду мисс Шарп. – Я собираюсь разразиться обличительной речью о процедуре должного обращения к постояльцам,