двенадцать красных роз с длинными стеблями в стеклянной вазе, которая возвышается на ее тележке. – Молли, мы их оставили. Так жаль было выбрасывать. Мы хотели тебя спросить: ничего, если мы…

Я сразу же проникаюсь переживаниями из-за дилеммы, с которой столкнулись мои благонамеренные горничные. С одной стороны, в «Руководстве и справочнике горничной по уборке, обслуживанию и поддержанию номеров в безупречном состоянии» (это официальная книга правил, которую я сама составила и написала) говорится, что вещи, забытые постояльцами, должны быть доставлены в бюро находок на ресепшен. Однако есть также подпункт, где говорится: если вещи, оставленные постояльцами, относятся к выброшенным, а не забытым, горничная имеет право забрать их в личное пользование.

– Цветы можешь оставить себе, – говорю я. – Мотовство до нужды доведет.

– А как насчет номера мистера Гримторпа? – спрашивает Старк. – Внутри что-нибудь осталось?

Сунита качает головой.

– В мусорной корзине?

– В номере вообще шаром покати, – сообщает Солнышко. – Ни чемодана, ни мусора, ничего. Только постель не заправлена.

Детектив щурится:

– Значит, ее босс внезапно умирает, а она просто берет и скрывается?

Она складывает добытую из мусорного мешка записку и кладет ее в блокнот, затем подходит к тележке выбросить мешок в мусорное ведро. Резиновые перчатки она тоже выбрасывает, говорит: «Вот и все» – и направляется по коридору.

– Куда вы? – Я следую за ней.

– В участок.

– Итак, ваше расследование подошло к концу?

Старк вдруг поворачивается, и я почти врезаюсь в нее.

– Еще даже не близко. Ради себя и ради вашей маленькой горничной молитесь, чтобы в чайной не нашлось никакой грязи.

– О, грязи вы не найдете, – говорю я. – Когда я закончу, вам не на что будет жаловаться.

– Я имею в виду не уборку, Молли, а отчеты по токсикологии. И чай с той тележки.

– Я прекрасно поняла, что вы имели в виду, детектив. А поняли ли вы, что имела в виду я?

Детектив Старк кладет руки на бедра:

– Дайте-ка я спрошу об этом напрямик: вам известно, имелись ли у кого-то из горничных и других служащих отеля, будь то вы или кто угодно еще, причины ненавидеть мистера Гримторпа?

Я колеблюсь, поскольку не знаю, что ответить. Правда в том, что я знаю горничную, у которой была причина ненавидеть мистера Гримторпа. Но также я знаю, что эта горничная мертва.

Глава 7

Ранее

Вызвав в памяти те события, я могу пережить их снова, как если бы это было вчера. Настает ночь после первого дня работы вместе с бабушкой в поместье Гримторпов. Я снова в нашей квартире. Бабушка уложила меня, как обычно пожелав мне крепкого сна и никаких клопов. Я закрываю глаза и погружаюсь в самый глубокий и восхитительный сон в своей жизни.

Впервые за долгое время меня не мучают кошмары о пытках, которые ждали бы меня назавтра на школьном дворе. Вместо этого мои сны сверкают и вспыхивают, в голове танцуют видения, сотканные из серебра и яиц Фаберже. Утром я просыпаюсь отдохнувшей и с нетерпением жду возможности провести еще один день в поместье Гримторпов.

Мы с бабушкой выехали без четверти восемь. Сегодня мы не заказываем дорогого такси. Вместо этого мы топаем на собственных ногах, затем едем на городском автобусе, сменив его вскоре на еще один автобус. Во время долгой поездки на работу я рассказываю бабушке о большом откровении, которое снизошло на меня накануне перед сном.

– Я решила. Я знаю, кем хочу стать, когда вырасту.

– Кем же? – спрашивает бабушка.

– Горничной, такой же, как ты.

– О, я бы не советовала. Такая работа таит в себе много опасностей. И я думаю, с твоим острым умом ты должна целиться выше.

– Что значит «целиться выше»? Я хочу быть горничной.

Бабушка вздыхает и похлопывает меня по руке.

– Ну хорошо. А пока ты можешь быть моей горничной в поместье. Ты счастлива?

– Счастлива, словно в раю! – отвечаю я.

Через час мы подходим к воротам поместья. Бабушка звонит по скрытому интеркому, сообщая о нашем прибытии, и незримый привратник в башне открывает ворота. Мы идем по мощеной дорожке в окружении ароматных розовых кустов. Над входом в поместье нас встречает искаженная физиономия, которую я не заметила вчера.

– Бабушка, это мистер Гримторп?

– Нет, – отвечает она, посмеиваясь. – Это каменная горгулья, хотя я признаю, что сходство поразительное.

Я подхожу к двери, хватаюсь за тяжелую львиную челюсть и трижды сильно стучу. Ручка поворачивается, появляется миссис Гримторп в бежевой блузке и серой юбке. Ее губы вытянуты в нитку.

– Доброе утро, миссис Гримторп. Я готова чистить и полировать! – говорю я, гордая своим новым званием официальной бабушкиной горничной.

Миссис Гримторп не отвечает, а отходит в сторону, позволяя нам войти. Пока мы стоим в холле, она смотрит на нас, скрестив руки на груди. В передней бабушка берет тряпку и велит мне снять туфли, энергично вытирает подошвы наших пар обуви, прежде чем поставить их в шкаф, в сторонке от всей остальной модной обуви.

Миссис Гримторп фыркает, затем ведет нас по главному коридору, мимо «буржуазных клякс», в глубины поместья. Мы заворачиваем в прекрасную, залитую солнцем кухню, где пахнет лимонами и свежим весенним ветерком.

– Сегодня мне нужно отправиться в город по магазинам и для других дел, – объявляет миссис Гримторп. – Привратник отвезет нас. Флора, ты сопроводишь меня и понесешь мои сумки. Девочка останется работать.

– Мэм, я не могу оставить Молли, – говорит бабушка. – Кто же присмотрит за ней?

– Разумеется, она сама за собой присмотрит. Кроме того, мистер Гримторп сейчас наверху, в своем кабинете, зато Дженкинс здесь, в саду.

Я смотрю в панорамные окна и замечаю румяного мужчину с глазами навыкате и прямой как палка спиной. Он наблюдает за нами, подрезая живую изгородь бритвенно-острыми ножницами.

Миссис Гримторп смотрит на часы и говорит:

– Пошевеливайся, Флора. Помести девочку в кладовой для серебра, а я пока схожу за своими вещами. – Затем она – цок-цок-цок – спешит по коридору и скрывается из виду.

Сразу после ее ухода руки бабушки опускаются на мои маленькие плечи.

– Молли, я не хочу оставлять тебя здесь одну.

– Я не против, – говорю я. – Все будет хорошо.

– Точно? Иногда я просто не знаю, что и делать, – сокрушается бабушка, и ее глаза так морщатся, что я ощущаю укол в животе.

Случается порой между мной и бабушкой, что я чувствую то же, что и она; ее эмоции проникают сквозь мою кожу в самое мое существо. Я мысленно отмечаю, что нужно поискать этот эффект в анатомическом справочнике из библиотеки; даже если в