Шрифт:
Закладка:
— Да?
Сёдзо глубоко вздохнул и после некоторой паузы тихим Голосом сказал, что во всяком случае при современной международной обстановке это, видимо, неизбежно,
— О, я вижу, вы очень остепенились,
— Ты о чем?
— Да разве прежний Сёдзо отнесся бы к этому так просто?
Глаза у Тацуэ широко раскрылись, и в них мелькнула выразительная усмешка. Она отлично поняла Сёдзо. Прикрываясь словами «международная обстановка», он уклонился от прямого ответа, не желая сказать, что всю эту ложь и обман он считает неизбежным порождением капитализма. Шестерни капиталистической машины не могут вращаться без взаимного трения. Но Тацуэ не стала дальше преследовать Сёдзо своими вопросами. Легким движением она откинулась на спинку дивана и, заложив ногу на Ногу, обхватила колени руками в кольцах с голубыми камнями. Сбоку, чуть выше ее головы, горели лампы торшера под абажуром в виде глубокого цветочного горшка. Пробиваясь сквозь красный шелк, свет падал лишь на одну сторону ее лица, на котором только что играла улыбка; другая сторона казалась очень бледной. При этом повороте головы особенно выделялись ярко-красные губы и не только подчеркивалась раскосость ее глаз, но искажались все черты лица, как на женских портретах художников-сюрреалистов: казалось, будто у Тацуэ несколько глаз. Она долго молчала, думая о своем, и будь ее гостем не Сёдзо, а кто-нибудь другой, он мог бы счесть это молчание неучтивым. Загадочные уродливые глаза женщин на картинах сюрреалистов как бы говорят о разных чувствах и разных желаниях, обуревающих их обладательниц. В мозгу Тацуэ сейчас тоже переплетались противоречивые мысли. В подобных случаях она в разговоре поступала, как боксер, когда он, получив оглушающий удар, бьет в ответ наобум. Разжав руки, обхватывавшие колено, она неожиданно воскликнула:
— Если бы у нас были деньги, мы бы не сразу вернулись в Японию!
— Странно, неужели и вам пришлось думать о деньгах?
— Ничего странного. Если бы началась еще одна война, из Японии нам ничего не могли бы посылать и мы бы оказались связанными по рукам и ногам. Другое дело, если бы заблаговременно, на всякий случай, у нас был сделан определенный вклад хотя бы в швейцарский банк. Все сообразительные люди так и делали, но Кунихико не решился.
— Для господина Инао это было не так просто.
— Почему? Ведь для этого ему не нужно было специально ехать в Японию. Находясь в Италии, где он пользовался полной свободой действий, он мог скупить достаточное количество швейцарских франков, положить их в банк, и мы бы прекрасно устроились. Но Кунихико не столько волновали перспективы новой войны, которая неизвестно когда может кончиться, сколько он опасался, что в его отсутствие что-нибудь случится с отцом. Я ведь вам, кажется, говорила о его старшем брате, который живет на Аояма?
Сёдзо не забыл ее откровенного рассказа с том, что старший брат Кунихико живет по соседству с усадьбой отца, в очень неудобном доме, но ни за что не хочет переехать в другое место — ведь в случае несчастья со стариком он может даже глубокой ночью первым примчаться в отцовский дом и поживиться всем, что успеет захватить. Будучи незаконнорожденным сыном и человеком алчным и подозрительным по натуре, он рассчитывает таким образом перебежать дорогу Кунихико и не дать ему воспользоваться своей привилегией законного сына и наследника.
Сёдзо кольнуло неприятное чувство, от которого он не мог отделаться. Мерзкая история! У него тоже был старший брат, с которым он не ладил. Он до сих пор не забыл, какое отвращение вызвал у него тот спор, который произошел между ними прошлым летом, когда подвыпивший брат требовал, чтобы Сёдзо постарался получить для него ссуду у Масуи. Что-то общее было между этими двумя гнусными историями. Но как раз это и побудило его дать Тацуэ резкую отповедь:
— Я лично не знаю, что представляет собою старший брат Инао. Но имеешь ли ты право, Таттян, делать ему какие-то упреки? Он корыстолюбив? Живя рядом с усадьбой отца, он всегда находится в состоянии боевой готовности, рассчитывая в известный момент ринуться туда за добычей? Только и всего? Ну а ты и твой супруг, вы-то разве лучше? Вы вот жалеете, что не могли укрыться в Швейцарии и следить оттуда за ходом войны, как безучастные наблюдатели? Да по сравнению с вами он невинный младенец!
— Вы в самом деле так думаете?
— Впрочем, позицию «было бы только нам хорошо» занимаете не вы одни. Она характерна для всех богатых.; Именно эти соображения и владеют ими в часы общественных бедствий. Ведь и европейские толстосумы бегут сейчас в Швейцарию.
— Да не приплетайте вы сюда Швейцарию!—резко оборвала его Тацуэ, ставя на стол чашку с кофе, которую поднесла было ко рту.— Удивительно еще, как это вы промолчали насчет переделок на нашей даче. Ведь не думаете же вы, что я затеяла всю эту возню просто из причуды?
— Это, пожалуй, та же Швейцария.
— Пусть так. Что ж из этого? Я забочусь об убежище для себя. Я намерена и щель вырыть. И .продовольствия года на два, на три запасти. Вам угодно это осуждать? Психология привилегированных, эгоизм богачей?! А что же я должна, по-вашему, делать? Неужели сидеть спокойно и ждать, пока в один прекрасный день начнется новая война и нам на головы посыплются бомбы? Спасибо! Я не такая дура!
Сёдзо бросил докуренную сигарету в пепельницу. Как раздавленное насекомое, которое все еще продолжает извиваться, коротенький окурок продолжал дымиться. Следя за тоненькой струйкой дыма, Сёдзо спросил, но уже другим тоном:
— Ну а если война начнется, то когда? Что об этом говорят наши дипломаты за границей?
— Там по-разному смотрят,— ответила Тацуэ тоже более спокойным тоном. Переменив позу и выпрямив ноги, она продолжала: — В одном и том же посольстве или миссии люди высказывали разные точки зрения. Военные атташе, особенно армейцы,— ярые приверженцы оси. «Не-ужели, мадам, вы собираетесь возвращаться через Америк ку? Смотрите не мешкайте, а то как бы не было поздно»,— пугали они меня. Короче говоря, они рвутся в бой. Но дипломаты, за небольшим исключением, настроены скорее проанглийски и проамерикански и полагают, что для нас опасно зарываться. Военные атташе считают их трусами, Путешествуя по Европе, мы встречались и с теми и с другими. И
