страстно; ты приносил в жертву любовь детей и жен, однако был хорошим отцом и мужем; ты победил тирана и подарил Дара мир; тысячи людей погибли по твоей вине, но миллионы сохранили жизнь благодаря тебе; ты пытался уравновесить интересы соперничающих сторон и примирить их; ты старался говорить за тех, кто лишен голоса, и дать власть тем, кто не имеет веса, – перечислил Фитовэо, слепой бог войны и одновременно Палица-Дева Все-Отца. – Ты знал, что мир не идеален, но никогда не переставал делать его более совершенным.

– Однако Дара меняется, – промолвил Луто-Тацзу, олицетворявший собой двойственное сочетание мудрости и хитрости, расчета и безрассудства. – Для всех нас, смертных и бессмертных, перемены – это то единственное, что постоянно. Новой эпохе нужны новые герои, новый капитан должен вести корабль Дара через Стену Бурь.

Куни преклонил колени перед богами:

– Препоручаю себя суду истории.

– Вступи не тихо в вечный шторм, – напутствовали его все боги хором.

* * *

Куни открыл глаза.

Пришло время использовать шанс. Он ждал этого момента с тех самых пор, как специально расцарапал ногу о ржавый гвоздь. Император намеренно сделался таким больным, что льуку не стали помещать его в клетку, и тем самым сохранил преимущество внезапности. Он хотел сбросить с себя отведенную ему льуку роль товара в торге, еще раз пообщаться со своими близкими, передать им весточку и заявить о себе.

Стремительным движением Куни оттолкнул удерживающих его стражников-льуку и покатился по палубе, пока не оказался на самом краю. Он взобрался на фальшборт и с трудом удержался, чтобы не свалиться в море, покачиваясь на узком планшире.

Стражники-льуку закричали, но никто не решался приблизиться, чтобы пленник не спрыгнул и не покончил с собой прямо у них на глазах.

Воины дара, в небе, на земле и на море, затаили дыхание.

Было очень тихо. Даже волны, казалось, умерили на миг свой непрестанный ропот.

– Народ Дара! – выкрикнул Куни. Он напрягал все силы, и переговорная труба в борту корабля, предназначавшаяся для передачи приказов пэкьу по всему флоту и соединенная системой трубок с костяным рупором на верхушке главной мачты, усиливала его голос, далеко разносимый ветром. – В свое время я много грешил. Я стоял в стороне, пока невиновные мужчины и женщины умирали, обвиненные в несуществующих преступлениях. Приберегая силы для другого дня, я смотрел, как страдают беспомощные. Я предал человека, которого любил как брата, ради, как я верил, высшего блага, и мелочно мстил тем, кто скверно обходился со мной в прошлом. Слишком часто я принимал решения, нацеленные в будущее, считая приносимые сейчас жертвы оправданными ради достижения идеала, что находится где-то далеко за горизонтом.

Приступ головокружения накатил на Куни, заставив прервать речь. Императору вдруг почудилось, что он стоит на стене Дзуди, наблюдая за приближением армии Ксаны под началом Танно Намена… Или это было позднее, когда он выступил против мощи Гегемона, силясь разглядеть тропу, ведущую через тьму и бойню к новому прекрасному миру?

– Хотя вся наша жизнь – это эксперимент, бывают моменты, когда цель ясна и не требует оправданий. Сегодня Дара грозит темный шторм, не имеющий аналогов в прошлом. Никакие далекие выгоды не могут оправдать порабощение и капитуляцию. Когда выбирать приходится только между смертью и рабством, я уверен, что все мы должны принять правильное решение. Отцам не дано всегда вести войны вместо своих детей. Наступает время, когда новая волна накатывает на берег, и приходит пора следующему поколению встать в строй. Я нарекаю принцессу Тэру своей наследницей, а императрица Джиа будет ее регентом до тех пор, пока моя дочь не окажется готова принять бразды власти. Я приказываю всему Дара сражаться до конца, пока последний из захватчиков не будет сброшен в море!

Голова у Куни шла кругом. Напряжение исчерпало остатки его сил. Он опустил взгляд и увидел Мату Цзинду. Тот улыбался и махал ему из-под воды, словно бы одобряя его речь.

– Спасибо, брат, – прошептал Куни.

А потом он разжал хватку. Тело его погрузилось в волны и больше уже не появлялось.

* * *

Глядя со скрытого наблюдательного пункта в одной из прибрежных пещер, где она находилась в окружении небольшого отряда из дворцовой стражи, Тэра слышала речь Куни и видела смерть отца, вызвавшую крики удивления у моряков на флагмане пэкьу.

Девушка сунула в рот длинный рукав и с силой закусила его, чтобы не разрыдаться от ужаса и печали. Теперь она стала новой императрицей Дара, а императрицы не плачут.

Как же Тэра жалела, что ей не разрешили полететь на одном из воздушных кораблей. Она задействовала бы новое оружие, которое изобрели они с Дзоми, и своей рукой убила бы Тенрьо.

Глава 59

Битва в заливе Затин

Часть I

Залив Затин, десятый месяц двенадцатого года правления Четырех Безмятежных Морей

Затишью перед бурей пришел конец.

Воины льуку на палубах городов-кораблей застучали топорами о палицы, производя громоподобный шум. Гаринафины заложили крутые виражи и под улюлюкающие боевые кличи наездников устремились на воздушные корабли.

– Лучники, стрелять по готовности! – отдал Дафиро приказ, переданный при помощи флажков на другие суда.

Лучницы стояли, пригнувшись перед открытыми люками, и пускали стрелы. Большинство из них падало, значительно не долетев до цели. Некоторые стрелы бессильно отскакивали от прочной шкуры гаринафинов.

А всадники на крылатых скакунах хохотали. Пламеметы могли бы представлять для льуку реальную опасность (хотя Танванаки и научила наездников некоторым способам, как управлять животными, чтобы справиться с этим оружием), но было похоже, что единственным оружием на кораблях были только жалкие стрелы. Массивные, похожие на блюдца воздушные суда, плавно колеблющиеся на ветру, на поверку оказались просто мягкотелыми медузами, не способными обжигать ядом.

Глядя на ликующие физиономии приближающихся наездников гаринафинов, Дафиро Миро мрачно улыбнулся. Пэкьу Тенрьо раз за разом добивался успеха, коварно скрывая свою истинную силу, и сейчас маршал Гин Мадзоти собиралась последовать его примеру.

Спрятанные за маскировочной шелковой ширмой на каждом воздушном корабле солдаты, отвечающие за наводку секретного оружия, брали на прицел приближающихся зверей, но ни один из капитанов пока что не отдавал приказа открыть огонь. Затаив дыхание, все ждали, когда им с помощью флажков просигналят с «Шелкокрапинной стрелы».

– Пусть подойдут поближе… – бормотала Гин Мадзоти. – Пусть подойдут…

Внезапно Танванаки с силой застучала по шее Корвы, и громадная гаринафиниха забила крыльями и застыла на месте. Пэкьу Тенрьо намекнул, что беременной дочери следует управлять боем с безопасной палубы одного из городов-кораблей, но своенравная Танванаки лишь фыркнула в ответ. Ее живот