Мы закончили седлаться как раз в тот момент, когда сотрудники конной школы начали проверять качество седловки. Я заволновалась. Хоть я и была уверена, что все сделала правильно, но вдруг ошиблась или чего-то не знала? Юля подошла ко мне, внимательно осмотрела амуницию, проверила подпругу и кивнула, отметив что-то у себя в бумагах.

А вот со Светой возникла заминка. Юля к ней даже подходить не стала, и девочка начала возмущаться, но Лена предложила либо уйти сейчас и завалить экзамен, либо не спорить и принять как данность, что она не прошла это испытание.

Света обиженно поджала губы, но замолчала, зло сверкая глазами. Девушки тем временем дошли до конца конюшни, потом Юля кому-то позвонила и кивнула.

– Внимание! На разминку на манеж приглашаются первые пять всадников! – громко объявила Лена и на всякий случай перечислила фамилии, в том числе и мою. Потом они с Юлей открыли двери, противоположные тем, откуда мы заходили.

Я привычно сняла повод с шеи лошади и взяла в левую руку, правой придерживая под уздцы – так было положено по технике безопасности. А вот мальчишка, чей конь стоял на развязках впереди, не стал этого делать – он просто схватил за один повод и потянул коня за собой.

Его сразу же окликнули и указали на ошибку. Тяжело вздохнув, мальчик повиновался, и мы один за другим покинули конюшню.

– Вау! – вырвалось у всех в едином порыве, как только мы переступили порог. Никто из нас никогда раньше не видел такой манеж: светло-кремовые стены с лепниной, огромные арочные окна, рисунок рам которых повторял окна в соборах Франции (я видела такие на картинке в учебнике истории), но самое главное – потолок. Он был из темного дерева и напоминал не то арки, не то перевернутые шпили готического собора.

Засмотревшись, мы не сразу обнаружили приемную комиссию – судьи расположились на балконе над манежем, а за их спинами виднелись взволнованные родители.

– Прошу всадников сесть в седло и начать разминку!

Я с удивлением поняла, что приказ отдала рыжеволосая женщина. Та самая, которая рассказывала мне про документы, а сегодня еще и поставила на место маму Сони. Интересно, кто же она такая? Пока я размышляла, у небольшой приступки, с которой обычно садятся на лошадь, чтобы не растягивать ремни стремян, образовалась очередь. Пожав плечами, я вывела коня в центр манежа и вскочила в седло, решив, что лучше лишние пару минут пошагать.

«Разминка – это очень серьезно, – учила меня Ирина Афанасьевна на сборах, куда мне единожды удалось попасть. – От нее зависит очень многое и в самой езде, ведь необходимо подготовить лошадь так, чтобы она была на пике к самим стартам».

Я выдохнула, пытаясь сосредоточиться. Как я ни старалась казаться спокойной, сердце все равно колотилось как бешеное. Незнакомая обстановка, незнакомая лошадь, экзаменаторы – все это действовало на нервы. Что, если я провалюсь?

Тогда уж точно придется остаться с мамой и играть на фортепиано. От этой мысли я вздрогнула. Конь встрепенулся и стал озираться, ища то, что меня напугало. Я осторожно огладила его по шее, успокаивая, и снова выдохнула.

«Успокойся, Быстрова! – приказала я самой себе, понимая, что Джинджер Голд считывает мои эмоции. – А то опозоришь и себя, и Ирину Афанасьевну!»

Это сработало, или же я просто присиделась и поняла, что от Джинджер Голда пакостей ждать не стоит. Кони как люди: есть открытые и честные, есть себе на уме, но вот изначально злых не бывает – бывают только испорченные.

Джинджер Голд был честным. Он широко шагал и отзывался на малейшее движение корпусом. Ошибочно думать, что лошадь поворачивают поводом. На самом деле, если тянуть, то можно в лучшем случае получить обратный эффект, а в худшем – вылететь из седла. Ни того, ни другого мне не хотелось, поэтому я первые два круга просто сидела. Не найдя причин для волнения, Джинджер Голд успокоился и опустил голову. Осмелев, я чуть-чуть подобрала повод.

Конь одобрительно фыркнул и зажевал железо – хороший знак. Лошадь начинает отжевывать, когда она расслаблена. А еще когда у всадника хорошая мягкая рука. Хотя на нашей конюшне мне часто делали замечание, что у меня рука очень жесткая, и лошади вламываются в нее. Сейчас вдруг я поняла, что это не так и что, скорее всего, мне просто давали тех, от кого отказывались остальные всадники, например Ритка…

Спохватившись, что замечталась, я двинула Джинджер Голда чуть активней, внимательно следя за тем, чтобы конь не семенил, а шел ритмично, и попробовала начать разминочную работу.

Да-да, разминка – это не просто шагать по кругу. Надо правильно разогреть мышцы лошади так, чтобы при работе избежать возможных травм, а в моем случае еще и установить контакт лошади с всадником.

Надо сказать, среди тех, кто сейчас был на манеже, это удалось не всем. Единственный среди нас мальчик, сев верхом, так и не смог сдвинуть лошадь с места. Он подпрыгивал, бил пятками по бокам и дергал повод – все безрезультатно. Наконец он с размаху ударил хлыстом. Конь резко взбрыкнул задом и сорвался с места в галоп. Мальчик вскрикнул от испуга и завалился на бок.

– Сиди!

Это крикнули все: и те, кто был на манеже, и судьи. Слово-заклинание, которое всегда выкрикивается в таких случаях, иногда даже помогает, но это неточно. Сейчас не помогло – мальчик предпочел свалиться.

Почувствовав свободу, его конь радостно проскакал по прямой, но почти сразу же остановился. Мы замерли, давая возможность сотрудникам школы зайти на манеж, чтобы поймать коня и помочь упавшему. Убедившись, что мальчик не пострадал, ему помогли подняться.

– Всадник снят за жестокое обращение с лошадью! – раздалось с балкона.

Кто-то из зрителей попытался возмутиться, но его сразу же остановила рыжеволосая женщина.

– Решение экзаменаторов единогласно и не обсуждается! – Она снова повернулась к нам. – Остальные могут продолжить разминку.

Мы переглянулись и нерешительно двинулись вперед. Постепенно мне удалось выкинуть из головы недавнее происшествие и сосредоточиться на лошади. В конце концов, у всех бывают неудачи и падения, а уж в конном спорте их не избежать и подавно. С этими мыслями я все-таки подняла лошадь в рысь.

В отличие от шага, этот аллюр более быстрый и амплитудный, это значит что, всадника как бы подбрасывает вверх. При этом можно либо привставать над седлом и ехать строевой рысью, либо остаться в седле – это называется учебная рысь. Поскольку мы все