— Я тоже целитель, — напомнила она.

Я кое-как придавила ревность. Наш лекарь всегда был нарасхват. Он всем помогал, всех лечил и не мог сидеть возле одного больного ночи напролет.

А дочь по его стопам пошла. Конечно, опыта ей не хватало, но зато был дар, который помогал облегчать муки.

— Почему он в себя не приходит? — потребовала я, подходя ближе и усаживаясь рядом с Марком. Сплела его пальцы со своими и чуть не вскрикнула. Горячий был, как печка! — У него жар!

— Не кричи, — устало произнесла Лейла, убирая в сторону тазик с водой.

— Разве может быть жар от того, что просто подавился?!

— Тебе не сказали, но…  он не просто подавился. Вот смотри.

Она взяла со столика карандаш и им аккуратно оттянула Марку нижнюю губу. В тот же миг из приоткрытого рта появилось что-то черное. Как будто росток какой-то. Оно обвилось вокруг карандаша и сжалось, будто попытаясь его задушить.

Я испуганно отпрянула:

— Что это?!

— Да тихо ты! — цыкнула она и с опаской оглянулась на дверь, — тихо!

Отросток тем временем понял, что карандаш душить бесполезно и втянулся обратно.

— Что это? — в ужасе прошептала я.

— Он проглотил хищный боб из Черного Леса.

Я охнула и зажала себе рот руками.

— Времени у него мало. Боб пока просто сидит, осваивается, а потом прорастать начнет. И корни его вместо земли будут в плоть вгрызаться.

Меня повело. Опасаясь, что сейчас снова провалюсь, я похлопала себя по щекам:

— Так… Так! Надо его вынуть. Немедленно!

С этими словами я бросилась к Марку, намереваясь голыми руками вырвать из него эту заразу, но Лейла перехватила меня.

— Глупая что ли?! Отравиться хочешь? И себя и его погубить? Если боб этот силой вытаскивать – он лопнет, испустив смертельный яд. Нельзя.

— И как же быть? — от отчаяния я почти задыхалась, а она понизила голос до зловещего шепота:

— Есть одно средство…

— Какое?! Не? Говори же! Не томи.

— Скверна из Черного Леса боится только воды из Синей реки.

— Так я сейчас сбегаю! Принесу, — я вскочила на ноги, но Лейла снова остановила меня.

— Та, что до равнины докатывается – не подходит уже. Надо из самого истока брать. Не далее, чем всеми шагах от того места, где она из земли пробивается.

— Я схожу к истоку! Где он?

— Сама как думаешь? — хмыкнула целительница и сама же на свой вопрос ответила, — в Черном Лесу. Во-он там, у подножья Медвежьей Горы.

С этими словами она кивнула на окно. Туда, где днем, над древними вершинами леса виднелась гора, похожая на медвежью холку, а сейчас стояла непроглядная тьма.

— Я прочитала об этом в одной из книг и тут же рассказала отцу, но он меня не отпустил. Сказал – это слишком опасно. Тогда я побежала к твоему папеньке, но он лишь отмахнулся, мол шкурка выделки не стоит. Так что…

— Я схожу.

— Сдурела? Это же Чернодырье. Переступишь его границу – и все, поминай, как звали.

— Я схожу, — упрямо повторила я, — найду исток реки и принесу воды. Ты только скажи мне, сколько надо и где точно брать.

Лейла задумалась, потом будто нехотя произнесла:

— Говорят, река наша берет свой исток в пещере на северном отроге. Я точно не знаю, сама понимаешь, в Чернодырье бывать не доводилось, а книги и врать могут. В любом случае идти надо вверх по течению. Пещера или нет – не важно. Найдешь то место, где она на поверхность пробивается, отсчитаешь семь шагов – там и набирай. Вот фляга.

Она бессовестно вытащила у Марка из кармана небольшую флягу, выплеснула ее содержимое в тазик, стряхнула хорошенько, а потом протянула ее мне.

— Только на твоем месте я бы не ходила туда. Можешь и не вернуться.

— Вернусь, — упрямо сказала я, пряча флягу в кармане, — а ты не говори никому, куда я отправилась, а то отец погоню отправит.

— И что мне сказать?

— Придумай что-нибудь, соври, но не выдавай меня. Я все равно по-своему все сделаю.

— Это опасно.

— Плевать.

Что мне какие-то неведомые опасности, когда речь шла о жизни любимого?

Я схожу в этот чертов лес и принесу этой чертовой воды. И ничто меня не остановит!

Напоследок аккуратно сжав его безвольные пальцы, я решительно направилась из комнаты.

Старая нянька тихо похрапывала, уронив голову на грудь, и не слышала, как я на цыпочках прокралась к шкафу. На улице стояла зима, поэтому одеваться пришлось теплее – шерстяное платье, портки с начесом, куртка, меховые ботинки, шапка, варежки.

Полностью собранная я взяла небольшую сумку и повесила ее через плечо. В нее положила нож, заговоренное огниво, флягу для волшебной воды. Потом спустилась на кухню и стащила немного походной еды – ломтиков вяленой оленины, да выручай-печенья. Места оно занимало мало, а голод утоляло лучше самых наваристых щей.

После этого я выскользнула на крыльцо. Потопталась немного на верней ступени, пытаясь набраться храбрости и, пожелав себе удачи, отправилась в путь.

Меня ждало коварное Чернодырье

Глава 2

Идти ночью в лес было затеей отважной, но глупой.

Это я поняла, едва перебравшись через небольшой овраг, идущий по кромке Чернодырья. Как-то разом затихли прежние звуки и на смену им пришли другие. Невнятные шорохи, скрип снега, легкий перезвон сосулек на еловых лапах.

Казалось, Черный лес дышит…и смотрит. На меня. Наблюдает за тем, как неуклюже пробираюсь по сугробам, пытаясь держаться недалеко от реки, оценивает мою силу и решимость и прикидывает, как будет проще от меня избавиться.

Надо мной, тускло высвечивая небольшой пятачок неспешно плыло заговоренное огниво. А еще выше чернело равнодушное зимнее небо, усыпанное звездами, которые казались ближе и ярче, чем в Синеречье.

Когда я запрокинула голову, чтобы полюбоваться на них, то увидела, как промелькнул темный, невнятный силуэт, перескакивая с дерева на дерево.

— Белка, — сказала я, — однозначно