Я остановилась:

— Тебе смешно что ли?

— Нет-нет, что ты, — он примирительно поднял руки, — Просто сомневаюсь, что это и правда то, о чем ты говоришь….

— Тебе-то откуда знать? — не выдержала я, — ты не видел того, что видела я!

— Может, ты сама не поняла, что увидела…или объяснили неправильно? — он развел руками, — не думала об этом?

— Лекарю виднее. Мое дело было быстренько за водой сбегать, а тут, как назло, на каждом шагу какие-то препятствия!

— Быстренько за водой сбегать? — зачем-то уточнил синеглазый, — В Черный лес?

— Да. Одна нога тут, другая там. Что не так?

— Все так. Хороший у вас целитель. И лечит, наверное, здорово.

— Не жалуемся.

— А если все-таки на минуточку допустить, что он….

— Все! Закрываем тему, — я сложила руки крестом, показывая, что разговор завершен, — хватит об этом!

— Ну, хватит, так хватит, — покладисто сказал он, — дело твое.

На этом обсуждение моей беды закончилось и дальше мы шли молча.

До наступления темноты нам удалось миновать еще одну развилку. Потом, в потемках, двигаясь в тусклом свете заговоренного огнива, еще одну.

Тропа уходила все глубже в лес и деревья подступали все ближе, колючими ветками цепляясь за одежду.

— Дальше опасно идти, — сказал Ханс, — все глаза выколем.

И как бы мне не хотелось поскорее добраться до цели, я была вынуждена с ним согласиться.

Глава 4

Утром я проснулась от того, что было жарко. Зевнула, глаза открыла и не сразу поняла, что передо мной такое.

Пуговицы какие-то…

Потом сон окончательно отступил, и я осознала, что лежу в обнимку с Хансом! Мало того, что уткнулась ему в грудь, удобно свернувшись в кольце рук, так еще и ногу на него закинула!

Это что еще за фокусы?!

— Ты! — дернулась, пытаясь высвободиться, но он спросонья на рефлексах наоборот сильнее прижал к себе.

Я аж задохнулась от возмущения, а потом начала активно бороться:

— А ну отпусти меня, маньяк несчастный!

Пока маньяк сонно моргал и силился понять, что происходит, я активно пробивала себе путь наружу. Даже чуть было коленом не заехала ему в причинное место, но успел увернуться.

В итоге меня бессовестно придавило к расстеленному на земле плащу, а синеглазый нависал сверху и как-то недобро на меня смотрел:

— Тихо! Уймись!

— Я тебе сейчас покажу, уймись! — я продолжила воевать, но быстро запыхалась, потому что парень был слишком здоровым.

Чтобы с таким бороться – надо силишек, поболее чем у меня.

— Слезь.

— Драться будешь?

— Слезай! Маньяк проклятущий!

— Я -маньяк? — изумился он.

— Ну а кто?

— Между прочим, это ты ночью ко мне под бок приползла, — как-то обиженно сказал Ханс, — сказала, что холодно и страшно.

Я покраснела и огрызнулась:

— Не помню такого!

А у самой в сонной памяти и правда всплыло, как лежала, зубами стучала и слушала, как где-то поблизости заунывно выл волк. А мой спутник сладко спал, разметавшись на своем лохматом плаще и похрапывал. Ну я и подумала, а почему бы и нет…

Какой позор.

Как только он меня отпустил, я тут же вскочила на ноги и, старательно отводя взгляд в сторону, принялась собираться. Надо находить этого лешего, забирать весло и идти обратно. А то, чем дальше в этот лес, тем все страннее и страннее становится!

— Все, я пошла! Ждать не собираюсь…

— Идем, — раздалось за спиной.

Я аж подскочила от неожиданности:

— Ты же только что лежал!

— Уже встал.

— Так быстро? Я ничего не услышала.

— Тебе не угодишь. То быстро, то медленно. То холодно, то жарко, — хмыкнул он, накидывая на голову капюшон, и из-под него хитро зыркая синими глазищами.

Кто бы знал, как сильно он меня в этот момент раздражал! Просто необычайно!

— Не пыхти. Лучше рябинки пожуй. Пригодиться.

— У меня, в отличие от некоторых, есть чего пожевать, — с этими словами я достала из сумки кусочек вяленого мяса и пластинку печенья. Больше не стала – надо экономить, потому что запасов оставалось мало, а мне еще предстоял обратный путь.

Ханс искоса посмотрел на печенье, на мясо, но ничего не сказал. Только сглотнул шумно.

Я девка отходчивая, поэтому протянула ему кусочек:

— Хочешь?

— Нет.

— Да бери, не стесняйся. Пока я добрая.

— Я не стесняюсь, просто…

— Что просто? — спросила я, с треском откусывая печеньку.

— Нельзя мне, — уклончиво ответил Ханс.

— Это почему еще? Печенье всем можно.

— А мне нельзя!

— Почему? — я продолжала докапываться до него.

— Нельзя и все!

— Но…

— Нельзя!

— Ну ладно-ладно. Молчу… что ж так орать-то…

Мы все дальше углублялись в чащу Чернодырья, и к полудню миновали шестую развилку.

— Леший должен быть где-то здесь, — задумчиво сказала я и, встав на цыпочки, оглянулась по сторонам.

Кругом снег, серые стволы деревьев, да елки. Никакого обзора!

— Вон там вроде дымок, — указал Ханс.

Я проследила взглядом за его рукой и действительно увидела тонкий столбик дыма, поднимающегося прямо из верхушки внушительного сугроба.

У лешего Чернодырья избушки не было, жил он в землянке, которую зимой полностью заметало снегом. Снаружи оставалась только дверь низенькая, да крохотное круглое окошко с решеткой крест-накрест.

Я немного потопталась, набираясь смелости перед встречей с очередным персонажем, потом осторожно постучала. И тут же на всякий случай отступила, памятуя о том, как ведьма пинком дверь открывала, едва не засадив мне прямо в лоб.

Внутри послышалось кряхтение, потом шарканье шагов по дощатому полу, затем скрип проворачиваемого в замочной скважине ключа.

Наконец, дверь приоткрылась, и я увидела перед собой косматого деда. В серой косоворотке, необъятных штанищах и лаптях на босу