Шрифт:
Закладка:
Этим он хотел сказать, что умение медитировать приходит с практикой. Если же ему учат, то, по определению, это уже не медитация, а нечто иное. Метод или философия, но не медитация как таковая.
Теперь, когда я вспоминаю годы моего общения с ним, меня больше всего удивляет то, что я не могу припомнить ни одной конкретной вещи, которой я у него научился. Я не могу указать ни на одну из наших бесед и заметить: «А знаете, Дэ Чжун сказал мне то-то и то-то, и мне все стало ясно». В то время еще ничто не было ясно. И вспоминая об этом сейчас, я сознаю, что все его учение состояло в умении быть в настоящем моменте. И к этому нечего больше добавить.
Быть рядом с Дэ Чжуном означало оставить позади все, что этот мир считает самым важным, — образование, стремление к прогрессу, деньгам, сексу и престижу. Это было равносильно открытию истины: все, что мне нужно, — это «сейчас», миг, который необходимо пережить, а все прочее не имеет значения. Сидя здесь, в маленьком домике, слушая, как закипает вода и как трещит в печи хворост, я на время «выходил из игры».
В этом-то и состоял его гений: он мог преобразовывать вас, не произнося ни единого слова.
Ему было свойственно состояние совершенной простоты! Словно вода, его жизнь была направлена к земле, в постоянном поиске все более глубоких уровней. Когда я встретил его впервые, он жил в обветшалом домике, состоявшем из двух комнат, которые отапливались крохотной печуркой размером с пишущую машинку. Здесь не было никакой мебели, кроме нескольких перевернутых ящиков и картонных коробок, в которых он хранил свою одежду. Постелью ему служили несколько листов клееной фанеры да кусок пенопласта, уложенные на пару козел для пилки дров. Помнится, я однажды поймал себя на мысли, что эта постель абсолютно подходит ему — таким легким и маленьким было его тело.
Подобная же конструкция находилась в другой комнате, служа письменным столом и мольбертом, за которым он тушью рисовал китайские пейзажи. Двери черного хода были подперты лопатами и граблями — этими инструментами он обрабатывал участок земли, площадь которого равнялась двум поставленным вместе двуспальным кроватям. За исключением чая, сои, арахисового масла, патоки и порою пшеничной муки, все продукты, из которых он готовил себе пищу, поступали с этого участка.
Мы частенько сиживали в его маленьком домике, ни о чем особенно не говоря. Я очень быстро понял, что он не любитель давать какие-либо формальные наставления. Он угощал меня ланчем, а иногда, если я ухитрялся прийти достаточно рано, и завтраком, после чего мне приходилось мыть посуду. Потом мы говорили о его огороде, но чаще всего подолгу молчали, пока не наступала пора уходить.
Нынче в книгах по медитации принято говорить, что, мол, учитель был для вас тем зеркалом, сквозь которое вы сумели увидеть ваше истинное «я». Но в моем опыте общения с Дэ Чжуном ничего такого не было. Скорее, это было похоже на то чувство, которое вы испытываете, лежа на поверхности Мертвого моря и глядя вверх, в пустое небо. В его присутствии меня охватывало ощущение невероятного покоя и свободы, но и только. Выйдя из этого состояния, я не сознавал ничего. Говорить с ним конкретно о каких-либо аспектах медитации было столь же бесполезно, как пытаться вбить кол в небо. Он учил одному и только одному, но учил идеально: медитация происходит сейчас.
После первых нескольких визитов к нему домой я осознал, что ничего кардинального не произойдет, но почему-то вновь и вновь возвращался к нему, даже не зная, что меня в нем так привлекает. Я был студентом колледжа, и точно так же, как и другие мои девятнадцатилетние сверстники, не очень-то любил проводить время с теми, кто был в четыре раза старше меня. Особенно с теми, кто по обычным стандартам — чуть лучше бездомного нищего.
Дэ Чжун был совершенно прост. Он жил на пятьдесят долларов в месяц. Это был буддистский монах, который никогда не говорил о буддизме, состоявшийся художник, который никогда не продавал своих работ. Он носил только подержанные вещи и не имел ни малейших претензий.
Спустя много лет после его смерти мне стало наконец ясно, что он учил своим примером, своим присутствием. Недавно мой друг сказал об одном католическом священнике: «Он практикует то, что проповедует, и поэтому ему нет нужды проповедовать очень громко». Практика Дэ Чжуна была столь хороша, что ему и вовсе не приходилось проповедовать.
Медитация больше похожа на хобби, чем на стремление к карьере
Задумайтесь на мгновенье о своем увлечении, если оно у вас есть. Если же нет, подумайте о тех вещах, которые вы больше всего в жизни любите делать. Сколько времени в неделю вам приходится работать в саду? Сколько времени занимает у вас вязание или игра в гольф? Сколько времени вам нравится тратить на все это?
Отец моей жены, ныне пенсионер, прежде был хирургом. Но, как часто говорит моя жена, хирургия нужна была ему для того, чтобы иметь возможность выходить в океан под парусом. Он занимался ею, чтобы жить у воды и каждый год проводить длительный отпуск на яхте. «Если вдуматься, — говорит моя жена, — он всегда был больше всего счастлив тогда, когда соскабливал моллюсков с днища своей яхты».
Хобби — оно хобби и есть, ничего другого от него ожидать нельзя. Вы занимаетесь своим хобби, потому что получаете от него удовольствие или оно помогает вам расслабиться. Вы не слишком сильно расстраиваетесь, если у вас что-то не получается или потому, что в какой-то день не смогли уделить достаточно времени своему любимому занятию. В сущности, весь смысл хобби состоит в том, чтобы отвлечься и заняться чем-то ради самого этого занятия, для удовольствия и наслаждения, которое мы испытываем просто потому, что занимаемся этим. Вы не делаете этого из чувства собственной важности, ради всего мира или для внутреннего спокойствия. Взаимоотношения, которые существуют между вами и вашим хобби, просты, естественны и не требуют никакого личностного контроля. Если бы хобби пришлось контролировать, оно перестало бы быть столь приятным. Тогда это было бы уже не хобби.
Подобно нашему хобби, медитация должна стать занятием, которым вы увлекаетесь ради него самого, свободным от обычных сомнений вроде «Правильно ли я это делаю? Делает ли
