феврале и марте большинство составляли женщины. В одном официальном отчете указано, что в ту зиму в больницах умерло 30–35 % доставленных туда людей. Согласно более точным подсчетам, за 1-й квартал 1942 года смерть от дизентерии составляла 40,7 %.

Такого количества болезней и смертей не знала современная история[185]. В 1941 году в Ленинграде смертность выросла по сравнению с 1940 годом на 32 %. В 1942 году она стала в 15 раз выше, чем в 1940-м. В ленинградских больницах в довоенные годы смертность составляла 6–8 %, в 4-м квартале 1941 года достигла 28 %, а в 1-м квартале 1942-го – 44,3 %. За весь 1942 год она составила 24,4 %. Астрономически возросло общее количество заболеваний: тиф – с 4 до 60 %, дизентерия – с 10 до 50 %, желудочно-кишечные болезни – с 4,5 до 54,3 %. Стали более опасными все хирургические операции, здесь общая смертность возросла в 5 раз. Сердечные заболевания среди блокадников старше 40 лет составили 40 %.

В таких условиях в Ленинграде день ото дня существенно уменьшалось число едоков. Хотя их все-таки оставалось гораздо больше, чем продовольствия. Судя по количеству выданных карточек, общее число жителей в январе – 2 282 000. В первом квартале – 2 116 000. Количество лиц, получавших, рабочие карточки, – около 800 тысяч (после 25 декабря по 200 г получали не менее 700 тысяч). Детям и служащим тоже давали по 200 г в день. Среди этой категории (с 21 ноября по 25 декабря норма 125 г в день) смертность была самая высокая.

Жданов отлично понимал, что люди так существовать не могут. Желая сберечь хотя бы некоторые группы населения, он 27 декабря приказал открыть так называемые «стационары», где еда была чуть получше, где имелось минимальное медицинское наблюдение. Эти центры предназначались для служебной элиты, для тех кадров, которые еще можно было спасти, но на деле многие туда прибывали в таком состоянии, что вскоре умирали. Имеются данные, что к 9 января там лечились 9000 человек. В этот день Жданов приказал значительно расширить стационары, 13 января городские власти сообщили об увеличении количества коек до 16 450.

Один из главных центров оздоровления находился в гостинице «Астория», там имелось 200 коек, в основном для ученых, писателей, интеллектуалов.

Николай Маркевич, корреспондент газеты «Красный флот», жил 30 января в «Астории». Он писал: «Гостиница мертва. Как и во всем городе, здесь ни воды, ни света. В темных коридорах изредка появляется человеческая фигура, освещая себе путь фонариком «летучая мышь», карманным фонариком или просто спичкой. В комнатах очень холодно, температура выше пяти градусов тепла не поднималась. Пишу эти строки почти окоченевшей рукой».

Но стационар был каплей в море, это явствует из обращения Союза писателей 16 января в совет Ленинградского фронта:

«Положение ленинградских писателей и их семей стало исключительно опасным. Недавно 12 писателей умерли от голода. Сейчас в больницах свыше 15 писателей, многие еще ждут очереди. Вдова писателя Евгения Панфилова, погибшего на фронте, умерла от голода, несмотря на все попытки ее спасти (наши возможности очень ограничены), и у нее осталось трое детей. В последние дни срочно пришлось вызвать с фронта поэта Илью Авраменко из-за критического состояния его жены и новорожденного ребенка. В семьях писателей очень высока смертность. Достаточно сказать, что в семье выдающегося советского поэта Николая Тихонова, ныне входящего в группу писателей Ленинградского фронта, умерло 6 человек. В Доме писателей в настоящее время лежат люди, умирающие от голода, которые уже не могут ходить и которым мы не в состоянии помочь».

Всего было открыто 109 стационаров, где 63 740 человек получили какую-то помощь.

На одном участке вроде бы слегка просветлело: наконец улучшилось положение на Ладожской ледовой дороге. Стали сказываться срочные меры, принятые, чтобы наладить железнодорожную связь между озером и Ленинградом. 11 января Государственный комитет приказал строить железнодорожную линию от Войбокало до ледовой дороги. К 10 февраля с помощью военных строительство железной дороги от Войбокало до Кобоны и Козы было закончено, рейс через Ладогу сократился на 32 километра.

В первые 10 дней января по ледовой дороге было доставлено в Ленинград 10 300 тонн грузов, и в следующие 10 дней их объем удвоился, составив 21 000 тонн.

18 января норма впервые была перевыполнена. Впервые с начала войны потоком пошло в Ленинград продовольствие! Теперь оно поступало быстрей, чем потреблялось, – отчасти оттого, что улучшилась доставка, отчасти оттого, что страшно уменьшилось население.

Дмитрию Павлову, уполномоченному по продовольствию, стало чуть легче дышать. 20 января он уже располагал почти трехнедельным запасом продуктов, часть в самом Ленинграде, часть в пути через озеро или на складах в ожидании отправки. Вот его схема, где все учтено в тоннах:

Конечно, в действительности запас муки в Ленинграде был на 3–4 дня, но впереди забрезжил свет. 24 января Павлов увеличил нормы вторично: 400 г в день рабочим, 300 г служащим, 250 г иждивенцам и детям. 11 февраля опять увеличил: рабочим 500 г, служащим 400 г, иждивенцам и детям по 300 г.

Эти шаги были предприняты наряду с важным решением Жданова и Государственного комитета обороны: эвакуировать по Ледовой дороге из Ленинграда не менее четверти оставшегося населения – 500 тысяч человек. 22 января был отдан официальный приказ, выполнение задачи возложили на Алексея Косыгина, будущего премьер-министра СССР[186].

Фактически еще 6 декабря командование Ленинградского фронта приказало эвакуировать население по ледовой дороге и установило норму – к 20 декабря она должна была дойти до 5000 человек в день. Однако с августа 1941 до 22 января 1942 года лишь 105 тысяч человек эвакуировали из Ленинграда, из них коренных ленинградцев – 36 738, остальные – беженцы из Прибалтики.

Трудны были условия эвакуации по ледовой дороге, большинству уезжавших приходилось добираться туда самим. Тысячи людей умирали на льду, и на всем пути от Кобоны до Сясьстроя в декабре и в начале января были видны сломанные, брошенные автомобили и грузовики, в которых замерзли и погибли ослабевшие старики и младенцы. Не было возможности приютить или покормить эвакуированных. А комиссия по эвакуации была так плохо организована, что на эвакопунктах в ожидании скопились сотни людей, многие потом возвращались домой. Часто эвакуированные гибли. Директор 2-го ремесленного училища пытался вывезти своих ребят из города, но их десять дней продержали в ледяных бараках на Ладожском озере, и в конце концов директору пришлось увозить уцелевших обратно в Ленинград.

Вот в каких условиях к 22 января было эвакуировано через Ладожскую ледовую дорогу 36 118 человек.

Теперь появилась надежда, что все изменится. Из Москвы прибыло несколько