предпринять. А что я мог сделать? Я уже открыл окна, чтобы у Тани был свежий воздух, и сообщил по рации о наших проблемах. Решение остановиться принял Димка — я был, в общем-то против, поскольку не знал, чем эта остановка окажется полезна Тане. Однако же, стоило нам вынести на улицу задыхающуюся, уже позеленевшую девушку, как ей заметно полегчало. Димка смущенно спрятал китайский выкидной нож, которым он, кажется, трахеотомию намеревался делать, и полез в багажник за лекарствами. Таблетка димедрола и какой-то спрей, оставленный нам Романом именно на такой случай, — это всё, чем мы могли помочь Тане.

— Нужны антибиотики, — сказал Димка.

— Километров через сорок будет посёлок, — отозвался я. — Там две аптеки. Одна большая — в самом центре, в поликлинике, но туда, наверное, лучше не соваться. Другая поменьше, частная, — на въезде. Можно рискнуть, если действовать быстро: решетку на окне вырвем, залезем внутрь. Одну машину оставим у стены, другая будет колесить рядом, прикрывать.

— Опять балку примотать, что ли, — пробормотал Димка.

— Ага, — кинул я, — туда, где был бампер.

— Как сам считаешь, получится лекарствами разжиться?

— На месте будет видно.

— Значит, сорок километров? Это, максимум, двадцать минут…

Димка ошибся: к намеченному месту мы добрались через час. И за это время кое-что в нашей компании переменилось: в село мы въезжали вооруженными.

У нас при себе были АКС-74У и ПМ.

«Калаш» и «макаров», если говорить проще.

А еще резиновая дубинка и наручники.

* * *

Оружие мы нашли на дороге. Можно сказать, что случайно. Хотя — как посмотреть.

Перевернувшуюся «Ниву» заметил я — она находилась далеко в поле, лежала на боку в старом ирригационном канале, по дну которого протекал довольно глубокий, как потом оказалось, ручей, а на склонах местами серел похожий на пемзу снег. Прямая глубокая колея отмечала последний путь «Нивы» — если бы не эта пропаханная черта, мы, скорей всего, проехали бы мимо, ничего не заметив.

— Автомобиль справа по борту, — сказал я, взяв рацию.

— Вижу, — тут же ответил Димка. — Осмотрим?

Вообще-то, брошенные машины, в том числе и перевернувшиеся, встречались нам на пути довольно часто. Не знаю, почему мы решили остановиться именно у этой — тем более, что к ней надо было пробираться пешком через грязь.

— Осмотрим, — согласился я и, остановив машину, включил заднюю передачу…

Бело-голубую расцветку заляпанной грязью «Нивы» и буквы «ППС» на капоте мы разглядели уже начав спускаться в канал. Димка сразу понял, чего можно ждать от такой находки, и заволновался. А я совсем о другом думал.

В машине мы нашли ошмётки кокона — некоторые куски были похожи на размякший картон, другие были хрупкие, как весенний лед.

— Оборотень, — пошутил Димка, поднимая оторванный лейтенантский погон.

Я кашлянул и крепче сжал топорик.

Мы внимательно осмотрели склон канала, надеясь узнать, в какую сторону отправился новообращенный, но следов не увидели — на земле плотным пружинящим ковром лежала прошлогодняя трава.

— Зря тащились, — сказал я, сожалея о потерянном времени.

— Может и не зря, — пробормотал Димка, присев на корточки у разбитого окна «Нивы» и что-то ковыряя подобранной палочкой.

Я подошел ближе — Димка ворошил куски кокона, выгребая из них какой-то небольшой металлический прямоугольник.

— Узнаёшь?

— Нет, — ответил я. И тут же, увидев медный блеск патронов, опознал:

— Обойма для «макарова»!

— Сам ты «обойма», — покривился Димка. — Магазин! И пистолет, наверное, тут же. Надо искать.

Копаться в остатках вонючего кокона не очень-то мне хотелось. И я, пообещав сейчас вернуться, поднялся наверх, посмотрел в сторону дороги, где мы оставили наши автомобили под присмотром девчонок и Минтая, а потом спустился в канал и подошел к мутной текущей воде, намереваясь справить малую нужду. Я положил топор. Расстегнул джинсы. Встал над ручьем, глядя в небо и думая о каких-то совсем безобидных вещах.

И я даже не понял, что происходит, когда вода вдруг сильно плеснула, и что-то крепко схватило меня за правую ногу, и дернуло, и, опрокинув, потащило в ручей. Я заорал, за траву хватаясь, к топору пытаясь дотянуться. Нечто бесформенное, тиной облепленное, гнилой травой обвешанное поднималось из воды, тащило меня к себе, ногу выкручивая. Я заорал сильней, осознав, что уже ничего не смогу сделать, что меня сейчас раздерут на части, как курицу-гриль, и сожрут живым, дергающимся, тёплым…

Грянул выстрел.

Это я потом понял — что «грянул» и «выстрел». А так-то я и не услышал ничего, я страхом был оглушенный.

Но выстрел грянул.

Освобожденная нога моя шлепнулась в воду. Я тут же забарахтался, инстинктивно пытаясь отпозти подальше от ручья.

Почти сразу над моей головой грохнул еще один выстрел — вот его-то я услышал. Во лбу поднявшегося из воды чудовища возникло маленькое отверстие — чуть выше переносицы. Секунды три облепленный грязью зомби стоял передо мной на коленях, ворочая жвалами и хлопая длинными руками по земле. А потом он рухнул, придавив мне ногу.

— «Макарова» в машине нет, — совершенно спокойно сообщил Димка, не обращая внимания на мое полуобморочное состояние. — Зато там нашлось кое-что получше. — Он показал мне АКСУ, словно бы хвастаясь им, и аккуратно положил его на сухую траву.

— Но и «Макаров» где-то же должен быть, — задумчиво пробормотал Димка, поднимая мой топор…

Пистолет Макарова мы нашли меньше чем через минуту — вместе с кобурой Димка снял его с обезглавленного трупа.

К оставленным на дороге машинам мы возвращались вооруженные и воодушевленные. На радость наша несколько поугасла, когда напуганная Оля сообщила, что у Тани опять повторился приступ удушья, а Минтай и Катя разругались и разошлись по разным машинам. Действительно — насупившийся Минтай сидел в «мазде», разъяренная Катя — в моей «десятке».

— Чего это они? — удивился Димка.

— Я не поняла, — ответила