Ну какие из них робинзоны? Какие лыковы?

— Значит, едем? — спросил я.

— Сначала собираемся, — ответил Димка.

И мы, немного повеселевшие, кашляя, чихая, утирая носы, стали собираться.

Только Таня, укрытая старым пледом, смирно лежала у костра. У нее был бронхит и, скорей всего, пневмония — это сказал нам Роман.

Еще он сказал нам, что шансов выкарабкаться у нее немного.

А без нужных лекарств и вовсе нет.

Помню точно — в путь мы двинулись, когда часы в моей машине показывали десять минут первого. Нам нужно было вернуться к городу, чтобы потом выехать на трассу, ведущую на запад, но мы, покрутив атлас дорог области, нашли объезд — он представлялся нам более безопасным, да и путь получался хоть и не быстрей, зато короче.

Проскочив на полном ходу несколько небольших поселков, наводненных зомби, немного заплутав и отыскав дорогу с помощью вывезенного из города навигатора, мы выбрались на нужную трассу и помчались по неровному асфальту на пределе моих возможностей — старенькая «десятка» больше 140 километров в час разогнаться не могла, пусть даже и под горку. Вскоре мы въехали в городок Лейково — это был единственный город на нашем маршруте. Ничего неожиданного мы тут не встретили — те же зомби, только чуть более быстрые (они с каждым днем становились ловчей и сообразительней), великаны-огры, длиннолапые мангусы, пытающиеся преследовать машины. Мы видели крупный пожар в стороне от дороги — в жирном черном дыму, будто червяки, ворочались жгуты пламени; возможно, горел склад ГСМ.

Притормаживая, мы проезжали мимо магазинов, но останавливаться не рисковали. И только на окраине, не в самом Лейкове, а в примкнувшей к нему деревне нам удалось совершить набег на торговый павильон, стоящий у придорожного кафе «Приют дальнобойщика». Почему-то внутри и поблизости никого не оказалось, только в одном из углов мы нашли рассыпающиеся остатки трех или четырех коконов. Разбираться было некогда — мы хватали с прилавков всё, что там было, и тащили в машины: мужскую и женскую одежду, белье, макароны, шоколадные батончики, газированные напитки и бутилированную воду, консервы с детским питанием, рыболовные принадлежности. Димка пытался нами как-то управлять, отбрасывал совсем уж ни на что не годное барахло — по его мнению…

Многое из того, что он выбросил, могло бы впоследствии принести нам пользу.

А уж сейчас любая сделанная человеком вещь представляет для меня великую ценность.

Мы набили машины и даже успели слить литров десять бензина из бака брошенной «четверки» жигулей, прежде чем нас нагнали мангусы. Я увидел, как они несутся по дороге — поджарые твари, в каких-то неуловимых чертах сохранившие сходство с человеком и потому жуткие вдвойне. Я закричал, предупреждая об опасности, выхватил топорик, с которым теперь не расставался. Из магазина вывалился Димка — у него на запястье, словно кистень, болтался монокуляр. Оля, возвращающаяся от «мазды» к магазину, растерялась, замешкалась на мгновение, потом бросилась назад — я думал, что она спрятаться в машине хочет, а она вытащила из салона балонный ключ и встала с ним в позе готовящегося к удару бейсболиста. Пришлось на нее прикрикнуть — ни я, ни Димка драться с мангусами не собирались, тем более, что за ними, как мы уже видели, шли зомби. У нас оставалось секунд пятнадцать, чтобы нырнуть в машины и сорваться с места. Но Минтай и Катя все еще находились в магазине. Кажется, они не слышали мой крик. Я видел их сквозь грязную витрину — они стояли друг напротив друга, одинаково подперев бока руками, и, вроде бы, ругались.

Я ударил топором в стекло. Витрина раскололась, тяжелые острые осколки посыпались вниз — я едва увернулся.

У нас оставалось секунд пять.

— Зомби! — заорал я, по-идиотски пуча глаза. — Бежим!

Катя и Минтай посмотрели на меня, как на врага, — ну еще бы: я помешал им выяснить отношения. Тем не менее, ругань они прекратили, бросили всё и кинулись к выходу.

Но время уже вышло.

Димка это понял чуть раньше. Я уворачивался от выпадающих из рамы кусков стекла, а он уже сидел в своей «мазде» — вместе с Олей. И с места он рванул, не дожидаясь нас. Я решил тогда, что он, перетрусив, удирает. Но через секунду разгадал его замысел — Димка единственно возможным способом выигрывал для нас время.

«Мазда» врезалась в бегущих мангусов. Бампер её лопнул и загремел под колесами, но я уже не смотрел, что там происходит. Двери моей «десятки» были открыты — мы только что запихивали в нее разное барахло. Я затолкал Катю на задний диван — к больной Тане под бок, крикнул Минтаю, чтобы он садился вперед, а сам, через капот перекатившись, зеркало едва не своротив, на водительское место упал, за руль крепко схватился. Машина была заведена — уже тогда мы понимали, что глушить мотор в городе, занятом чудовищами, не стоит ни при каких обстоятельствах. Я хлопнул дверью, дал газу — и фарой сбил подоспевшего мангуса, успев в подробностях его разглядеть: уродливая тварь, похожая на огромную голую кошку с длинными лапами, с рожей, напоминающей хэллоуинскую тыкву. Круто развернув машину, я едва не задел вставшего на обочине зомби, заметил еще троих, лезущих через кусты сирени, выдохнул: вовремя же мы убрались!

Минтай и Катя перебрасывались короткими злыми репликами, но я не особо прислушивался к их возобновившейся перепалке — мне было не до того. И лишь когда знак с перечеркнутым названием населенного пункта остался далеко позади, а китайская рация голосом Димки спросила у меня, как дела, я смог немного расслабиться.

— Всё в порядке, — ответил я в микрофон. — Следую за тобой.

И вот после этих моих слов Таня начала задыхаться.

Я не надеялся, что мангусы отстали, поэтому гнал машину еще несколько километров, слушая страшные прерывистые хрипы. Катя не выдержала первой — закричала, стала дергать меня за плечи, требуя что-нибудь