Зал Совета утопал в закатных лучах зеленого солнца. Золотистое сияние все еще струилось в воздухе — отголосок пробудившейся древней магии. Пять старейшин заняли свои места, их лица были непривычно встревожены.

Райдер стоял рядом со мной, его присутствие придавало уверенности. После ритуала наша связь стала глубже — теперь я чувствовала не только его эмоции, но и мысли, легкие, как прикосновение крыла бабочки.

— То, что произошло сегодня, — начал Торин, его голос звучал непривычно неуверенно, — не случалось уже много веков. Древние тексты говорят о подобной силе только однажды — когда первый дракон встретил свою человеческую пару.

— Мы были слепы, — произнес старейшина с серебряной бородой. — Пророчество говорило не просто о связи. Оно говорило о возрождении.

По залу пробежала волна шепота. Я почувствовала, как напрягся Райдер.

— Покажите им, — вдруг раздался голос Мираны. Она вышла вперед, держа древний фолиант. — Покажите истинный текст пророчества.

Торин медленно кивнул и развернул книгу. Древние руны на странице вспыхнули золотом, и я вдруг поняла, что могу их читать.

"Когда драконье пламя начнет угасать, когда лед окутает сердца древнего народа, придет та, что носит в себе искру первородной магии. И лишь в союзе льда и пламени, дракона и человека, возродится истинная сила. Но цена этому знанию будет высока — придется отпустить гордыню веков и открыть сердце тому, что считалось слабостью".

— Наша магия угасала, — тихо произнес один из старейшин. — С каждым поколением все меньше драконов могли принимать истинную форму. Все меньше чувствовали древнюю силу.

— Потому что мы отвергли часть себя, — Мирана шагнула ближе. — Часть, что делала нас по-настоящему сильными. Способность чувствовать. Любить. Доверять.

Я почувствовала, как пальцы Райдера сжали мою ладонь крепче. По нашей связи прокатилась волна понимания — он тоже видел это, чувствовал правду в древних словах.

— Что вы предлагаете? — спросил Торин, глядя на нас. — Изменить законы, существовавшие веками?

— Предлагаю вспомнить законы, существовавшие до них, — твердо ответил Райдер. — Законы, написанные не страхом, а мудростью первой пары.

Внезапно воздух в зале загустел от магии. Золотое сияние сконцентрировалось вокруг нас с Райдером, образуя светящийся кокон. Я почувствовала, как его сила переплетается с моей — черное пламя и золотой свет, сливающиеся в единое целое.

— Взгляните, — прошептала Мирана. — Взгляните на истинную силу клана.

Старейшины поднялись со своих мест. В их глазах больше не было сомнения — только благоговейный трепет.

— Пророчество исполнилось, — торжественно произнес Торин. — И теперь... теперь мы должны принять перемены, которые оно принесло.

— Но это будет нелегко, — предупредил старейшина с серебряной бородой. — Многие в клане все еще держатся за старые предубеждения.

— Значит, мы покажем им, — я шагнула вперед, чувствуя, как наша с Райдером сила пульсирует в унисон. — Покажем, что настоящая сила — не в отрицании чувств, а в способности принять их. Не в чистоте крови, а в чистоте сердца.

Райдер повернулся ко мне, и в его глазах я увидела отражение той истины, что открылась нам во время ритуала. Древняя магия пробудилась, и вместе с ней пробудилась надежда на новую эпоху — эпоху, где драконы и люди снова могут быть едины.

В последующие дни дворец гудел как растревоженный улей. Новости о ритуале и пробуждении древней магии разлетелись по всему клану. Я чувствовала на себе взгляды — от восхищенных до откровенно враждебных.

Катрину держали под стражей в восточном крыле, но её сторонники не дремали. Однажды утром мы с Райдером обнаружили на стенах дворца древние руны, призывающие очистить клан от "человеческой скверны".

— Они боятся перемен, — произнес Райдер, стирая руны черным пламенем. — Я и сам когда-то...

Он не закончил фразу, но через связь я почувствовала его раскаяние за прошлые предубеждения.

Особенно ярко недовольство проявилось на собрании глав древних родов. Лорд Алистер, один из самых влиятельных драконов клана, выступил против нас открыто:

— Вы предлагаете отказаться от традиций, хранивших нас веками! — его голос гремел под сводами зала. — Сегодня мы примем человека в клан, а завтра что? Начнем раздавать нашу магию направо и налево?

— Традиции, которые медленно убивали нас, — парировала Мирана. — Или вы не заметили, как слабеет магия в молодых драконах? Как все меньше детей могут принять истинную форму?

Я стояла рядом с Райдером, чувствуя нарастающее напряжение в зале. Внезапно двери распахнулись — на пороге появился Кайлин. Его маленькая фигурка светилась от переполнявшей его силы.

— Смотрите! — воскликнул он и.… идеально трансформировался в драконью форму. Прямо посреди зала.

Повисла потрясенная тишина. Все знали, что наследник раньше с трудом удерживал трансформацию дольше минуты. Теперь же золотой дракончик уверенно парил под потолком.

— Это началось после ритуала, — тихо произнес Торин. — Магия клана... она словно пробуждается от долгого сна.

— Потому что мы наконец принимаем её целиком, — я шагнула вперед. — Магия драконов никогда не была только о силе. Она о балансе — между силой и чувствами, между гордостью и способностью любить.

Райдер положил руку мне на плечо, и наша общая сила заструилась в воздухе золотисто-черным сиянием. По залу пробежал изумленный шепот — даже противники перемен не могли отрицать мощь этой магии.

— Выбор за вами, — голос Райдера звучал твердо. — Цепляться за прошлое, медленно теряя то, что делает нас драконами. Или принять перемены и позволить древней магии вернуться во всей её полноте.

Лорд Алистер хотел что-то возразить, но в этот момент произошло нечто невероятное. Кайлин, все еще в драконьей форме, спикировал вниз и приземлился прямо перед ним:

— А вы сами попробуйте! — его драконий голос звенел от возбуждения. — Когда открываешь сердце, магия становится... живой!

Это было подобно прорыву плотины. Молодые драконы, присутствовавшие в зале, начали один за другим пробовать трансформацию. И у многих — впервые в жизни — она получалась легко, словно дыхание.

— Вот оно, — прошептала Мирана. — Начало новой эпохи.

Я почувствовала, как пальцы Райдера переплетаются с моими. Через связь текла его уверенность — мы