чисто по-детски мысленно считал ступени: раз, два, три... Он насчитал их девять. Приемная была в коридоре, недалеко от лестницы. С тем же детским любопытством, прежде чем сесть, Сёдзо осмотрел комнату. Посередине стоял четырехугольный дубовый стол, вокруг него — черные кожаные кресла, точно такие же, как в кабинете Масуи. Стены были обиты серовато-коричневой тканью. Белым был только потолок, на котором висел на бронзовых цепочках плафон в виде полушария.

Если бы не четыре широких окна, выходивших на улицу, то эта строгая, бедная красками комната с ее скудной обстановкой, вероятно, казалась бы мрачной.

Сёдзо случалось не раз проходить мимо этого здания. Ему всегда нравилась его лаконичная выразительная архитектура и бледно-розовая окраска. Но к тому, что хранилось здесь, он в студенческие годы никакого интереса не проявлял. Больше того, он рассматривал письменные памятники, собранные в этом книгохранилище, лишь как памятники культуры, весьма далекие от современности и ничего не значащие с точки зрения ее насущных нужд. И то, что он находился сейчас в этом здании, глубоко взволновало его.

Сидя в кресле, он мысленно повторял слова привратника: «Доктор сейчас в книгохранилище и, возможно, немного задержится». Сёдзо начинал жалеть, что предварительно не договорился по телефону, и уже подумывал, не лучше ли зайти в другой раз. Рассеянно посмотрел он на висевшую на стене картину с изображением большой статуи Будды. Такая же картина с Буддой, но только в другой позе, висела на задней стене. Обе они и по облику бога и по характеру рисунка, исполненного в черно-белых тонах, даже неискушенному глазу напоминали фрески храма Хорюдзи 142.

Сёдзо встал и уже хотел подойти к картинам, чтобы рассмотреть их поближе, но в это время послышался легкий стук в дверь, и не успел он сесть на свое место, как в комнату вошел доктор Имура.

— Прошу извинить, что заставил ждать. Прекрасное, прекрасное вы там затеяли дело! Я получил письмо от господина Уэмуры. Идея ваша мне очень и очень нравится. Не скажу, чтобы это было легко осуществимо, но раз господин Масуи решил раскошелиться, думаю, что любые препятствия можно будет преодолеть. Превратить провинциальную библиотеку в столь важный культурный центр — замечательное начинание. Господин Масуи теперь, можно сказать, не только Будду слепил, но и душу в него вложил! Ха-ха-ха! — рассмеялся Имура. Он выглядел очень элегантно, этот высокий худощавый человек с серебряной шевелюрой. Имура был не только крупнейшим авторитетом в области истории Востока, но и одним из самых образованных и знающих людей в Японии; он часто ездил за границу и представительствовал на многих международных научных конгрессах. Он был общителен и умел обходиться с людьми. И хотя до этого он Сёдзо и в глаза не видел, тот не заметил в его обращении ни тени высокомерия или сухости, которые нередко свойственны видным ученым, а по сути свидетельствуют лишь об их узости и ограниченности. Сёдзо сразу почувствовал себя с ним свободно и почти с такой же непринужденностью, с какой он привык говорить с Уэмурой, признался доктору, что в области истории проникновения христианства в Японию он пока еще профан и делает лишь первые шаги. В первую очередь он хотел бы посоветоваться по двум вопросам: с каких источников целесообразно начать и какой метод копирования лучше всего применить.

— Господин Уэмура считает, что главные источники — это годовые отчеты и письма миссионеров. Все, что в них относится к Японии, надо собрать; если же это невозможно, то хотя бы отобрать те материалы, которые связаны с Бунго и другими районами Кюсю, граничившими с княжеством Отомо. Он, кажется, об этом написал вам.

— Да, конечно. Разумеется, вашей библиотеке следует начать с того, что имеет самое непосредственное отношение к вашему краю. И если это удастся сделать, будет прекрасно. Однако должен предупредить, что отобрать интересующие вас материалы из того огромного количества ежегодников и писем, которым мы располагаем, дело нелегкое. Ну а какого-нибудь дельного помощника вы себе подыскали? Хм... Впрочем, пока вам, наверное, не до этого. Было бы хорошо, если бы сам господин Уэмура мог сюда приехать.

— Ничего лучшего нельзя было бы и пожелать,— согласился Сёдзо,— но...

Он представил себе своего друга Уэмуру с малышом на коленях и почему-то вдруг почувствовал себя беспомощным и одиноким, точно ребенок, оставшийся один в поле. Со свойственным ему прямодушием он признался в этом доктору, и тот снова громко захохотал.

Имура заявил, что робеть не надо и что на первых порах, может быть, лучше упорно поработать одному, чтобы ничто не связывало, а со временем он, вероятно, сможет порекомендовать ему подходящего человека.

— Кстати,— заметил Имура,-— существуют разные способы копировки. Вам нужно решить, какой вы вы-; берете.

Имура принес с собой три книги. По-видимому, из-за них он и задержался в книгохранилище. Он брал их одну за другой и показывал Сёдзо:

— Вот это — репродукция с помощью желатинной пластинки, а это — на ротографе; здесь получается обратное изображение — бумага черная, а текст белый; иногда пользуются еще лексиграфом, но первые два способа более удобны.

Сёдзо был рад, что доктор обращается с ним как. с новичком и дает ему подробное объяснение. На титульном листе одного из томов, которые показывал ему Имура, было изображение Иисуса и надпись латинскими буквами: «Доктрина христианства. Настоятель Японского общества Иисуса. Доктрина, Амакуса, 1592».

— Репродукцию этой книги, изданной в Амакуса, мне как-то показывал господин Уэмура. Говорят, оригинал издан роскошно?

— О да, это чудесное издание! Книга была напечатана в Амакуса, а переплет сделан в Португалии. Имеющийся у нас экземпляр — единственный в мире! — На розовом, как у младенца, лице седовласого профессора появилось выражение того особого удовлетворения, какое испытывают библиотекари и особенно книголюбы, рассказывая о своих библиографических редкостях. Перелистывая страницы книги мизинцем с длинным, изящным, похожим на лепесток орхидеи ногтем, Имура заговорил о том, что миссионеры того времени весьма серьезно изучали японский язык, историю Японии и ее традиции. Об этом свидетельствует хотя бы перевод с японского Хэйкэмоногатари 143. Приобретенные знания они широко использовали в своей миссионерской деятельности. Затем, быстро переменив тему, Имура спросил, в каких иностранных языках Сёдзо чувствует себя наиболее уверенно.

— Уверенно? — переспросил озадаченный Сёдзо.—

Признаюсь, мне трудно это сказать.

Сёдзо знал, что частые командировки доктора Имуры за границу объяснялись также и тем, что он отлично владел многими языками. Он свободно говорил и писал на языках тех стран, куда ездил. И