Революционной профсоюзной оппозиции Пауля Меркера. Последний возвел борьбу против «социал-фашистов» до уровня боевого лозунга: «Вышибем выкормышей Цёргибеля[52] из их нор!» С конца марта 1930 г. коммунисты на основании решения своего ЦК вновь были готовы к созданию «единого фронта снизу», т. е. соглашались отличать рабочих — социал-демократов от их «контрреволюционных» вождей. В начале апреля руководство КПГ освободило Меркера от его обязанностей и приняло решение о дисциплинарных мерах в отношении его сторонников. К началу предвыборной кампании ряды КПГ были очищены от «уклонистов» так радикально, как никогда ранее{418}.

Национал-социалисты избавились от своих уклонистов также своевременно, еще до начала предвыборной кампании. 4 июля 1930 г. в газете «Саксише Беобахтер», «запрещенной» Гитлером, под заголовком «Социалисты покидают НСДАП» был опубликован манифест Отто Штрассера и 24 других национал-социалистов, считавших себя ревнителями социалистического наследия партии. Они призывали всех своих единомышленников выйти из НСДАП и объединиться в рамках нового движения под названием «Боевое содружество революционных национал-социалистов». Партию Гитлера они упрекали в том, что она все более и более уклоняется от своей «социалистической» программы образца 1920 г. и находится в состоянии обуржуазивания и обюрокрачивания. В отличие от Гитлера Отто Штрассер и его сторонники решительно отклоняли идею наступательной войны против СССР. Со своей стороны они выступали за народническую Великую Германию, за ясный отказ от устремлений, направленных на реставрацию монархии и за слом «имущественной монополии».

Так как «революционные» национал-социалисты проповедовали безоговорочный антипарламентаризм, то они отказались от участия в выборах в рейхстаг и уже по этой причине не представляли какой-либо серьезной опасности для НСДАП. Количество сторонников Отто Штрассера в партии оказалось гораздо меньшим, чем он надеялся и чем опасался Гитлер. В мае 1931 г. «Боевое содружество» насчитывало во всем рейхе около 5 тыс. членов. В конечном итоге выход из партии революционных национал-социалистов был удачей для Гитлера: в ходе предвыборной кампании 1930 г. он мог теперь выступать как бесспорный лидер движения, которое отнюдь не ставит своей целью свержение существующего общественного порядка, но стремится устранить современную политическую систему, что должно было произойти не методами насилия и путча, а при полном использовании законного «игрового пространства», которое конституция оставляла своим противникам{419}.

Предвыборная кампания была омрачена многочисленными насильственными столкновениями, прежде всего между национал-социалистами и коммунистами, причем зачинщиками выступали то одни, то другие. В конце июля во время кровавой стычки, случившейся между сторонниками НСДАП и КПГ в Эрнсттале в Рудных горах, депутату городского собрания от национал-социалистов выкололи правый глаз. Как сообщала 12 сентября газета «Форвартс», на одном из собраний НСДАП в Эссене неизвестный юноша нанес смертельный удар в сердце студенту — национал-социалисту. Особенно кровавыми были последние предвыборные дни: 13 сентября в Берлине один из национал-социалистов был застрелен, выстрелом из револьвера была тяжело ранена коммунистка; во время столкновения в Шверте на Руре от удара ножом погиб коммунист; драки, поножовщина и перестрелки были также зафиксированы в Мюнстере, Хемнице, Ганау и Аахене{420}.

Когда вечером 14 сентября 1930 г. закрылись избирательные участки, в первую очередь стало ясно, что впервые с момента выборов в Национальное собрание 19 января 1919 г. к избирательным урнам пришло столь много немцев: явка избирателей составила 82 %, что было больше, чем в ходе прежних выборов в рейхстаг. Но главной сенсацией 14 сентября 1930 г. стал лавинообразный рост избирателей НСДАП, оказавшейся в результате второй по силе партией Германии. Количество голосовавших за национал-социалистов выросло с 800 000 в мае 1928 г. до 6,4 млн. В относительном выражении это означало рост с 2,6 % до 18,3 %. Число депутатских мест НСДАП подскочило с 12 до 107. Значительным, но менее впечатляющим, был также прирост голосовавших за КПГ: их доля увеличилась с 10,6 % до 13,1 %, а число депутатских мандатов — с 54 до 77.

Все остальные партии относились к проигравшим. Немецкие националисты потеряли около половины голосов: доля их избирателей уменьшилась с 14,3 % до 7 %. Другие либеральные партии констатировали дальнейшее сокращение своего электората: у ДФП он понизился с 8,7 % до 4,5 %, у Немецкой государственной партии (бывшей ДДП) — с 4,9 % до 3,8 %. Сравнительно менее болезненными были потери католических партий: партия Центра, еще в 1928 г. получившая 12,1 %, теперь занесла на свой счет 11,8 %, БФП — 3 % вместо 3,1 %, полученных двумя годами ранее. Гораздо серьезнее были потери все еще самой сильной партии Германии: количество голосов, поданных за СДПГ, уменьшилось с 29,8 % до 24,5 %. Новообразованная Консервативная народная партия в союзе с «вельфской» Немецко-ганноверской народной партией получила 1,3 %.

Из всех партий наибольшую выгоду из роста избирательной активности извлекли национал-социалисты. Это предполагали уже многие современники и подтвердили новейшие исследования. Другими словами, именно национал-социалистам удалось в большей степени понравиться избирателям, до сего времени не принимавшим участие в выборах. И все же не эта группа стала в 1930 г. важнейшим источником успеха национал-социалистов. Большинство свежеиспеченных избирателей НСДАП раньше отдавали свои голоса другим партиям. Если следовать одному из подсчетов, то в 1930 г. за партию Гитлера свои голоса отдал каждый третий бывший избиратель ДНФП, каждый четвертый избиратель ДДП или ДФП, каждый седьмой избиратель, не принимавший ранее участия в выборах и каждый десятый — СДПГ. Таким образом, консервативный и либеральный лагерь в значительно большей степени были источником роста для национал-социализма, чем социал-демократический. Следующие утверждения также можно считать доказанными: протестанты вдвое чаще были склонны выступать за НСДАП, чем католики, а доля лиц, занятых собственным бизнесом, крестьян, чиновников, рантье и пенсионеров среди избирателей НСДАП была большей, чем доля этих групп среди экономически активного населения. Рабочие и служащие, напротив, были представлены в меньшей степени. Наконец, вклад безработных во взлет Гитлера был весьма скромным: безработные рабочие гораздо чаще предпочитали отдавать свои голоса партии Тельмана, а не Гитлера{421}.

Притягательная сила, которую национал-социалисты оказывали на средние слои, была настолько очевидной, что социолог Теодор Гейгер уже осенью 1930 г. интерпретировал успех НСДАП как выражение «паники, охватившей среднее сословие». Социал-демократ Гейгер связал этот диагноз с предупреждением в адрес своей собственной партии о том, что существует связь между «идеологическим смятением средних слоев» и «идеологической самоизоляцией партийного социализма». СДПГ действительно предложила мелким предпринимателям «камень вместо хлеба насущного», когда под влиянием бывших независимых социал-демократов зафиксировала в 1925 г. во вступлении к своей «Гейдельбергской программе» столь же неверный, сколь и старый марксистский постулат, согласно которому крупное производство неизбежно вытесняет мелкое из промышленности, торговли и транспорта, тем самым уменьшая его социальное значение.

То, что после такого вердикта мелкие предприниматели перестанут видеть в социал-демократах представителей своих политических интересов, подразумевалось само собой. Было также нетрудно объяснить, почему «старое