Шеренги японцев быстро редели, но из болотных зарослей появлялись свежие цепи и с прежним упорством бросались вперед.

В это время передовые подразделения дивизии пробились сквозь тайгу и подошли к левому берегу Хадахэ. В долине междуречья шел бой… Оглушительный грохот сотрясал тайгу, огненные вспышки рвали повисшую в воздухе черную пелену смрада, бурое пламя металось по зарослям. Лавируя между огненным частоколом, с двух сторон к десанту подбирались японцы. Из-за Мулинского перевала выползло около десятка тяжелых танков и с места открыли огонь по колонне десанта.

Приказав командиру правофлангового полка «пугнуть японские танки» и выдвинув один батальон к десанту, Орехов задержал основные силы на левом берегу.

Противник, словно бы ожидая дивизию в гости, вяло обстреливал переправу из-за ближнего гребня минометами. Эта пассивность показалась Орехову подозрительной.

— Что-то не нравится мне японское гостеприимство, — пробурчал он, ощупывая стереотрубой Мулинский хребет. — Траншеи по гребню свежие… Да и ночная разведка донесла: в районе Мулина значительные силы японцев.

— У него здесь только в УРе сто шестьдесят стволов, — подтвердил командующий артиллерией дивизии, подбирая ориентиры и промеривая между ними углы. А работает десяток всего. Как бы не задумали какую ловушку.

Почти бесшумно со стороны Мулина вынырнула тройка разведчиков «Ида-1». Они описали широкий круг над рекой и скрылись в направлении Лишучженя.

— Артиллерию, кроме батальонной, до особого распоряжения не переправлять, — приказал Орехов командующему артиллерией. — Пусть займет позиции на этом берегу. И поторопите стрелковые полки с переправой.

В это время начальник связи подал комдиву переданное открытым текстом предупреждение штаба армии:

«На Мулинско-Лишучженьском направлении противник ввел в бой свежую резервную дивизию „Каменное сердце“, которой командует генерал-лейтенант Масадзи».

Шифром командующий армией приказал полковнику Орехову захватить на правом берегу Хадахэ плацдарм и удерживать его до подхода главных сил. Сообщив, что для поддержки маневра дивизии выделена группа бомбардировщиков, Савельев посоветовал при вызове их для удара обозначать свой передний край и расположение войск разноцветными ракетами.

К этому времени оба полка уже успели переправиться и развернуться боевым порядком для удара по Мулину.

— Будем наступать! — взглянув на своего начальника политотдела, заключил Орехов.

— Да, следует проверить «Каменное сердце», тем более, что менять маневр уже поздно, — согласился тот. — Теперь вырываться на Мулинский хребет, остановить подразделения в долине — верное поражение.

То ли Масадзи возмутило предупреждение штаба армии, то ли его подвела собственная авиаразведка, но дивизия «Каменное сердце» открыла шквальный огонь еще до подхода ореховских полков на дистанцию прицельного выстрела. Стреляли укрепления, полевые орудия и минометы, вслепую стрекотали пулеметы. Лавина смертоносного металла обрушилась в русло Хадахэ, подняв речушку на воздух.

— Плохо японская авиация разведала, — заметил Орехов, взглянув на часы. — Да и нервы, видимо, пошаливают у господина Масадзи.

— Разрешите сделать налет по площади за перевалом? — нетерпеливо пританцовывая на месте, предложил командующий артиллерией. — Половину заставлю замолчать.

— Для этого мы вызовем авиаторов, — ответил Орехов, придвигаясь к радиостанции. — Вы поберегите боеприпасы для отражения атаки.

— Вы ожидаете контрудар?

Но командующий артиллерией так и не закончил фразу. Слева и справа, на удалении четырех-пяти километров друг от друга, из сопок выползли танки, за ними показалась пехота. Японцы охватывали переправившиеся полки полукольцом, стремясь отрезать им путь отхода. Когда фланговые группы уже почти достигли берега, из-за Мулинского перевала вынырнуло до батальона танков с пехотным десантом. Они шли развернутым строем, ведя огонь на ходу. С сопок желтоватыми шарами следом скатывалась японская пехота.

— Теперь ваша очередь, — спокойно проговорил. Орехов, взглянув на командующего артиллерией.

— Лена!.. Амур!.. Енисей!.. — выкрикнул в микрофон рации артиллерист, не отрывая подрагивающего руке бинокля от глаз. — У-у-ра-ган! — рявкнул он. — Ишь чего учинили: каменное сердце!

Вырвавшийся из-за сопок грохот встряхнул землю и, прокатившись над рекой, огненным смерчем обрушился на японцев. За пеленой густого дыма было видно, как после первых залпов изломался танковый строй, повалились передние шеренги.

— Прибавь!.. Поддай! — кричал командующий артиллерией, гвоздя кулаком в бруствер окопа и притопывая ногами.

Блокированный в междуречье танковый батальон двинулся к идущим с мулинского перевала японским танкам.

— В атаку не подниматься!.. В атаку не подниматься!.. — стараясь пересилить гул, кричал полковник Орехов в трубку радиостанции. — Вызываю девятку, вызываю девятку! — предупредил он о вызове бомбардировщиков.

Неожиданно за Мулинским перевалом раздался сильный взрыв, заглушивший на мгновение артиллерийскую перепалку. По гребню стеною встали разрывы снарядов, выдвинувшиеся на перевал свежие японские цепи приостановились, смешались и в панике побежали назад.

— Кто приказал перенести огонь? — сердито, выкрикнул Орехов, потянув за рукав пританцовывавшего около радиста командующего артиллерией. Но взглянув на его ошеломленное лицо, комдив понял, что ошибся. На хребет медленно выполз танк и, словно изумленный баталией в долине, остановился. На нем, не замечая пуль, около башни стоял офицер.

— Свирин! — вскрикнул начальник политотдела, опуская бинокль.

— Орел! — восхищенно выдохнул командующий артиллерией.

— Этот орел после войны отсидит десять суток под арестом! — проговорил Орехов, пряча глаза от иронического взгляда начальника политотдела.

* * *

Генерал Сато находился на командном пункте дивизии «Каменное сердце». Командующего беспокоил исход сражения. От него зависела судьба не только армии, но всего Первого фронта. Мулинско-Муданьцзянское направление являлось воротами к стратегическим районам Маньчжурии. Третьи сутки, неся колоссальные потери, его армия отходила вглубь Маньчжурии. Этот отход не был подчинен никакому общему замыслу и походил на паническое бегство. Не имея перед собой цели, командиры соединений под натиском русских отводили свои войска по случайным направлениям и маршрутам. Оставляемые для прикрытия заслоны гибли до последнего солдата или оставались в тылу советских войск. Штаб фронта упорно молчал, связь с соединениями армии нарушилась. К исходу 10 августа части армии перемешались, и ни один командир дивизии не мог точно доложить о месте и состоянии своих войск.

Поняв безумство этого «маневра обреченности», Сато решил действовать на свой риск. Чтобы вывести армию из-под удара советских войск и подчинить ее действия какому-то плану, в ночь на 11 августа генерал двинул предназначавшуюся для вступления во Владивосток дивизию «Каменное сердце» на заранее подготовленный по берегу Хадахэ Мулинско-Лишучженьский рубеж обороны. На нем Сато решил ценою императорской дивизии задержать противника на несколько дней, чтобы стянуть силы и подготовиться для контрманевра. По данным разведки, подход советских войск к этому рубежу можно было ожидать не ранее 12 августа, но уже с рассветом 11 августа командир дивизии «Каменное сердце» генерал Масадзи донес, что его войска не успели выйти на рубеж реки Хадахэ и вынуждены были вступить в бой с русскими танковыми десантами на линии